Аллея кошмаров

– Да, мэм, спрашивать можно что угодно. Все вопросы рассматриваются конфиденциально. Никто, кроме вас, о них не узнает.

– Во-первых, – начала Зена, – среди вас есть женщина, которая беспокоится о матери и мысленно спрашивает, выздоровеет ли она. Ну, кто из вас задает мне этот вопрос?

В толпе робко поднялась рука.

– Что ж, мэм, – живо откликнулась Зена, – вашей матери выпала нелегкая доля. Тяжелый труд, горести, бедность. Кроме этого, я чувствую еще что-то, но покамест от меня оно скрыто.

Стэн поглядел на женщину с поднятой рукой. Жена фермера. В лучшем воскресном наряде десятилетней давности. Зене есть где разгуляться. Как по заказу.

– Мэм, ну что я могу сказать? Вашей матери нужно хорошенько отдохнуть. Заметьте, отдыха я ей не сулю – сами знаете, налоги высокие, родственники болеют, а за докторов надо платить. Мне знакомы все эти невзгоды, потому что и на мою долю, как и на вашу, сыпались всевозможные беды и тягости – до тех пор, пока я не научилась строить свою жизнь по звездам. Но по-моему, вы и ваши братья – хотя о чем это я, у вас же сестры… Одна сестра? Что ж, вы с сестрой наверняка сумеете выкроить для матери пару недель отдыха, и тогда ее здоровье пойдет на поправку. Конечно, если строго следовать указаниям врача. То есть обязательно вызовите к ней врача. Никакие патентованные средства ей не помогут. Ей нужен доктор. Может быть, он согласится принять в счет оплаты пару мешков картошки или поросенка. И тогда с ней все будет хорошо. Особенно если вы крепки в вере. Если хотите, зайдите ко мне после сеанса, может быть, я смогу сказать вам больше. И не забывайте о звездах, помните, что в дурное время лучше ничего не предпринимать. А, мистер Стэнтон уже собрал конверты с вопросами. Сейчас он принесет их мне на сцену, и мы продолжим сеанс.

Протолкавшись между зрителями, Стэн скользнул в занавешенную дверцу в торце помоста. За дверью было сумрачно, пахло дешевым виски. Дощатая лесенка вела на сценический помост, а под ее ступенями виднелось квадратное оконце, за которым находился крошечный закуток под сценой. В закутке мелькнуло заспанное небритое лицо, белоснежная рубашка. Из оконца высунулась рука со стопкой конвертов. Стэн безмолвно подменил собранные конверты новыми и быстро поднялся на сцену. Зена подошла к столику, на котором стояли металлический таз и бутылка темного стекла.

– А сейчас мы попросим мистера Стэнтона сложить все ваши вопросы в эту чашу. Меня часто спрашивают, прибегаю ли я к помощи потусторонних духов, а я всякий раз отвечаю, что единственный дух, к помощи которого я прибегаю, заключен вот в этой бутылке. Чистый спирт. Я плесну немного на ваши конверты и брошу в чашу зажженную спичку. Видите, загорелось? Вот все ваши вопросы и сгорели синим пламенем. Так что не стоит даже опасаться, что о них узнают или что я буду их читать. К вашим запискам я не прикасалась и не прикоснусь. Мне это без надобности, потому что я чувствую, что в них написано.

Стэн отошел в угол сцены и украдкой наблюдал за зрителями, которые, вытянув шеи, внимали каждому слову провидицы. Помост был на несколько дюймов выше голов публики, и в нем было проделано неприметное квадратное отверстие. Зена провела рукой по лбу, прикрыла глаза ладонью. В отверстии появилась страничка блокнота, прижатая грязным пальцем. На листке карандашом было накорябано: «Что делать с возком? Д. Э. Джайлс».

Зена окинула зрителей взглядом, решительно сложила руки на груди.

– Я чувствую… смутно, но ощущение постепенно становится все яснее и яснее… Инициалы… Д… Э… Дж… Мужчина… Верно? Прошу вас, господин с такими инициалами, поднимите руку.

Старый фермер выставил палец, узловатый, как виноградная лоза:

– Я здесь, мэм.

– Ах вот вы где! Благодарю вас, мистер Джайлс… Ваша фамилия Джайлс, не так ли?

Зрители дружно ахнули.

– Так я и знала. Что ж, мистер Джайлс, вы в затруднении, верно?

Старик хмуро кивнул. Дочерна загорелую шею иссекали глубокие морщины. Землепашец, сообразил Стэн. В воскресном костюме. Белая рубашка, черный галстук. В общем, то, что надевают на похороны. Галстук-самовяз, крепится к пуговице на воротничке. Костюм синей саржи, из дешевого универмага «Сирс, Робак» или из городской лавки.

– Погодите… – продолжала Зена, снова прикладывая ладонь ко лбу. – Вижу… Деревья, холмистую равнину… Пашню. Огороженные поля…

Старик изумленно раззявил рот, сощурил глаза, стараясь не пропустить ни слова.

– Да-да, деревья… Ивы у ручья. А под ивами что-то стоит… Возок.

Старик восхищенно закивал.

– Под деревьями стоит старый возок, выкрашенный синим.

– Боже святый, мэм, все точно так и есть!

– Разумеется. Так вот, ваши затруднения как-то связаны с этим возком, не так ли? Вы не знаете, что делать с возком. А теперь, мистер Джайлс, позвольте мне дать вам совет: ни в коем случае не продавайте этот старый синий возок.

Старик решительно мотает головой:

– Нет-нет, мэм, как же мне его продавать? Это же не мой возок.

По толпе пролетают смешки. Какой-то юнец регочет в голос. Зена перекрывает гогот своим глубоким, низким смехом.

– Вот как раз это я и хотела выяснить, друг мой. Дамы и господа, перед нами – честный человек, и я предпочитаю иметь дело только с такими. Конечно же, он и не помышляет о том, чтобы продать то, что ему не принадлежит. Это радует. Но позвольте мне задать вам один-единственный вопрос, мистер Джайлс. Что не так с этим возком?

– Пружина под сиденьем лопнула, – недоуменно пробормотал старик.

– Так вот, теперь мне абсолютна ясна причина ваших затруднений. Надо ли чинить сиденье, прежде чем возвращать возок, или можно вернуть его с поломанным сиденьем и ничего об этом не сказать хозяину? Верно?

– Совершенно верно, мэм! – воскликнул старый фермер, торжествующе оглядываясь по сторонам.

– В таком случае поступайте так, как вам подсказывает совесть. На вашем месте я бы побеседовала с хозяином возка, разузнала, не была ли пружина слабовата, когда вам одолжили возок. Ну а там уж вы и сами разберетесь.

Стэн незаметно ушел со сцены и осторожно спустился по ступенькам за занавесом. Пробравшись под лестницей, он вышел в закуток под сценой. Сквозь щели в дощатых стенках помоста пробивались лучики света и сухие травинки, половицы сцены поскрипывали над головой. В духоте резко и приторно пахло виски.

Пит сидел за карточным столиком под квадратным люком сцены и трясущимися руками орудовал ножницами, вскрывая конверты с вопросами. При виде Стэна он смущенно ухмыльнулся.

На сцене Зена завершала свое выступление:

– А теперь, дамы и господа, если вы действительно желаете знать, как звезды влияют на вашу жизнь, вам не придется потратить ни доллара, ни даже пятидесяти центов. Я заранее произвела астрологические расчеты, и тот, кто захочет сообщить мне дату своего рождения, получит предсказание будущего, а также полное определение характера, консультацию о роде занятий, набор счастливых чисел, информацию о счастливых днях недели и фазах луны, наиболее благоприятствующих успеху ваших начинаний. Мое время ограничено, дамы и господа, поэтому не мешкайте. Предсказания обойдутся вам всего в двадцать пять центов. Я выдаю их в порядке живой очереди, у меня их осталось не так уж и много.

Стэн выбрался из-под сцены, тихонько раздвинул занавес, вышел в относительно прохладный балаган и направился к ларьку с газировкой.

Фокусы – это неплохо, но вот если бы я разбирался в человеческой натуре так же хорошо, как Зена… Она всегда выступает с большим успехом, умеет убеждать. Но без подготовки у меня так не получится. Умение гладко и связно трепать языком отрабатывается годами. Зена ни разу не сбилась. Надо бы найти к ней подход, глядишь, чему и научит. Очень умная дамочка. Жаль только, что связалась с этим забулдыгой Питом, хоть у него больше и не стоит, так все говорят. А сама она еще очень даже ничего. Не первой молодости, конечно, но…

Погоди-ка, погоди-ка… Может, с этого и начать?

Карта III

Верховная жрица

Царица отраженного света, охраняющая святилище между столпами Ночи и Дня.

Сквозь залитое дождем лобовое стекло задние фары грузовика расплывались рубиновыми пятнами в темноте. Дворники ритмично, завораживающе пощелкивали – тик-ток, тик-ток, – мазали щетками по стеклу. Стэн сидел между двумя женщинами и вспоминал чердак родного дома в дождливую погоду – уединенное место, скрытое от любопытных глаз, уютное, душное, потайное.

Справа, у двери, сидела Молли, прислонив голову к оконному стеклу. Она закинула ногу на ногу, плащ зашуршал. На водительском сиденье Зена склонилась к рулю, вглядываясь во тьму между взмахами дворников, вслепую вела машину за грузовиком, везущим ящик со змеями, реквизит балагана гика, гири Бруно и багаж Мартина с его инструментом для татуировки. Гик с бутылкой в обнимку съежился под брезентом, накинутым на груз.

Когда караван остановился у переезда, в свете фар Зена разглядела коренастую фигуру Бруно в дождевике. Силач выскочил из кабины и заглянул в кузов, под брезент, проверяя, хорошо ли закреплены гири. Потом подошел к машине, встал на подножку. Зена приоткрыла окно со своей стороны.

– Привет, немчура. Ну что, мокро тебе?

– Чуть-чуть, – негромко ответил Бруно. – А вы тут как? Как Пит?

– Дрыхнет на заднем сиденье. Ну что, будем ставить шатры в такое ненастье?

Бруно помотал головой, посмотрел куда-то сквозь Зену и Стэна, задержал печальный взгляд на Молли, которая даже не повернулась.

– Да я так, проверяю, все ли в порядке, – пробормотал Бруно и, освещенный фарами, под дождем побрел к грузовику, скрывшись в темноте.