Муссон

Но Ян сумел дотянуться до ножа, висевшего на его поясе, нащупать на груди зверя место между ребрами, где ощущалось биение сердца, и осторожно прижал к шкуре нож, а потом одним мощным ударом убил тварь.

Сейчас Ян сидел на дюне между двумя женщинами; его голос звучал искаженно из-за того, что ноздри и челюсть остались искалечены.

– Мать, ты уверена, что это тот самый человек?

– Сынок, я никогда не забываю лица, – упрямо ответила Ханна.

– Десять тысяч гульденов? – Ян Олифант весело фыркнул. – Да ни один человек, живой или мертвый, не стоит таких денег.

– Но это так, – с жаром возразила Аннеке. – Награда все так же в силе! Я поговорила со своим мужчиной в замке. Он говорит, что компания до сих пор готова выплатить всю сумму! – Она алчно хмыкнула. – Они заплатят за него, жив он или мертв, если мы сможем доказать, что это Генри Кортни.

– Но почему просто не послать к нему на корабль солдат, чтобы его схватили? – пожелал узнать Ян Олифант.

– Если они его арестуют, как ты думаешь, они отдадут нам денежки? – презрительно поинтересовалась Аннеке. – Мы должны сами его поймать.

– Он мог уже отплыть, – напомнил ей Ян.

– Нет! – Ханна уверенно покачала головой. – Нет, милый мой. Ни один английский корабль не снимался с якоря в последние три дня. Один пришел, но ни один не уходил. Смотри сам! – Она показала вдаль, через залив. – Вон они!

Залив покрывали белые барашки волн, и корабли, стоявшие на якорях, танцевали грациозный менуэт под музыку ветра, кланяясь и приседая на привязи, и их флаги и вымпелы разворачивались и взлетали, как подвижные радуги.

Ханна знала название каждого из них. И перечисляла корабли, пока не добралась до двух англичан, стоявших так далеко, что глаза не различали их цвета.

– Вон то – «Серафим», а второй, ближе к острову Робин, – это «Йоркширец».

Она произнесла названия с сильным акцентом, а потом прикрыла глаза ладонью:

– С «Серафима» спустили лодку. Может, нам повезет и в ней окажется тот пират?

– Им понадобится почти полчаса, чтобы дойти до берега. Так что у нас уйма времени, – заявил Ян Олифант.

Он разлегся на спине на солнышке, почесывая пах:

– Жутко чешется почему-то. Эй, Аннеке, почеши меня!

Аннеке изобразила скромность:

– Ты же знаешь, это против закона компании. Белым леди нельзя развлекаться с черными ублюдками.

Ян Олифант фыркнул:

– Я не стану доносить на тебя губернатору ван де Стелу, хотя, как я слышал, он и сам не прочь откусить кусочек черного мясца.

Ян Олифант отер слюну, стекавшую по подбородку из изуродованных губ:

– А моя мать посторожит нас.

– Я тебе не доверяю, Ян Олифант. Ты в прошлый раз меня надул. Так что сначала покажи денежки, – заявила Аннеке.

– Я думал, мы с тобой возлюбленные, Аннеке.

Он потянулся к женщине и схватил ее за грудь:

– А когда у нас будет десять тысяч гульденов, я могу даже жениться на тебе.

– Жениться на мне? – Аннеке разразилась визгливым смехом. – Да я даже на улице рядом с тобой не покажусь, уродливая обезьяна!

Ян Олифант усмехнулся:

– Да ведь мы не о прогулке по улице говорим.

Он обхватил женщину за талию, притянул к себе и поцеловал в губы:

– Ну же, мой пухленький пудинг, у нас уйма времени, пока тот баркас подойдет к берегу.

– Два гульдена! – категорически ответила Аннеке. – Это моя особая цена для всех моих лучших возлюбленных.

– Вот тебе полфлорина.

Он сунул монету ей в декольте.

Аннеке протянула руку и стала массировать его пах, чувствуя, как тот набухает под ее рукой.

– Один флорин, или можешь сунуть свою штуку в океан, чтобы охладить.

Ян Олифант фыркнул изуродованным носом, вытер слюну с подбородка и достал из кошелька еще одну монету. Аннеке взяла ее, потом встала. Ян Олифант вскочил, подхватил ее на руки и унес в ложбинку между дюнами.

Ханна без интереса наблюдала за ними, все так же сидя высоко на дюне. Ее беспокоила только доля награды. Ян Олифант был ее сыном, но Ханна не питала иллюзий на его счет; он наверняка обманул бы ее при первой же возможности. Она хотела быть уверенной, что вознаграждение попадет именно ей в руки… Но конечно, ни Аннеке, ни Ян, в свою очередь, ей не доверяли. Ханна ломала голову над этой дилеммой, наблюдая за тем, как Ян резвится с женщиной. Он сопел и кричал во все горло:

– Да! Да, вот так! Как ураган! Как прародитель всех слонов в джунглях! Да! Как фонтан кита! Это Ян Олифант!

Наконец он испустил финальный рев, соскользнул с Аннеке и свалился на песок рядом с ней.

Аннеке встала, поправила юбку и презрительно посмотрела на Яна.

– Скорее похоже на пузыри золотой рыбки, чем на фонтан кита, – сказала она и вернулась на дюну, чтобы снова сесть рядом с Ханной.

Баркас с «Серафима» уже находился невдалеке от берега; весла взлетали в воздух и погружались в воду, баркас подпрыгивал на волнах.

– Ты видишь, кто там на корме? – спросила Ханна.

Аннеке ладонью прикрыла глаза от солнца:

– Да, там двое мужчин.

– Вон тот… – Ханна показала на одну из фигур. – Он в ту ночь был с Генри Кортни. Они точно товарищи.

Крупный мужчина выпрямился на корме, отдавая приказ гребцам.