Триумф Солнца

Хасан бен Надир вместе с товарищами устремился вдогонку. На скаку аггагиры свистели и испускали воинственные вопли, однако слон по-прежнему видел перед собой только одну цель. Хулумайя неслась во весь опор, силы еще не оставили ее. Обернувшись, эмир понял: времени на маневр у него нет – слон слишком близко, и даже мчащийся в клубах пыли бен Надир не в состоянии дотянуться мечом до сухожилий его задней ноги. Аталан вновь устремил взор вперед. «Аллах всеблагий, да ведь мы в ловушке!»

С обеих сторон от всадника стеной высились плотные заросли киттара, а единственный узкий проход между ними перегородил немыслимых размеров куст. Осман почувствовал, как по шкуре лошади прошла волна дрожи. На скаку Хулумайя скосила черный глаз, словно испрашивая совета у любимого хозяина. С губ кобылы летела белая пена.

Без всяких раздумий всадник направил лошадь в зеленую гущу. Упругие ветви поддались, чтобы тут же вновь сомкнуться за спиной человека. Подобно когтям орла в шкуру Хулумайи и одежду Аталана впились сотни колючек. Теперь кобыла двигалась уже не галопом, а робким шагом, будто копыта ее ступали по зыбучим пескам. Для их преследователя-слона заросли киттара преградой не являлись.

– Что ж, пора заканчивать, – произнес Осман Аталан, отпуская поводья и высвобождая ноги из стремян. Затем он встал в седле, выпрямился в полный рост и впился взглядом в быстро приближавшегося слона. – Ну же, возьми меня, если сможешь! – Эмир отлично знал, как его голос подействует на животное.

Слон прижал к голове плоские уши и сделал то, чего от него так ждал охотник, – вытянул хобот, чтобы схватить ненавистного врага.

Балансируя на спине кобылы, Аталан крепко сжимал в руке длинный меч. Когда хобот почти уже охватил его, Осман нанес удар. Сталь клинка рассекла кожу и мышцы с такой легкостью, будто это облачко тумана. Так падает нож гильотины, обезглавливая осужденного.

В первое мгновение не было даже крови – ровный срез обнажил лишь розовую плоть и белые нити сухожилий. Затем она хлынула потоком. Слон заревел, и это была агония. Секунду спустя тяжелая туша, нелепо загребая ногами, завалилась на бок.

Осман опустился в седло и, сдавив круп кобылы коленями, направил Хулумайю в сторону от головы животного. Спешившийся Хасан бен Надир подкрался к слону сзади, резким движением перерезал под коленом его левой ноги сухожилие и вновь вскочил в седло. С другого бока то же самое проделал и эмир.

Мощное сердце толчками гнало кровь к ужасным ранам; жить слону оставалось не дольше, чем мулле прочесть суру Корана. Стоя рядом с лошадьми, аггагиры не сводили глаз с поверженного гиганта и возносили в душе хвалу силе и храбрости своего предводителя. Когда огромная голова животного запрокинулась, Аталан прокричал:

– Аллах всемогущ! Да пребудет его слава во веки веков!

Узенькие улочки Хартума полнились слухами, страшную весть выкрикивали муэдзины с высоких минаретов. В городе установилась тяжелая, мрачная атмосфера; жители, казалось, пребывали в ожидании похорон. Тут и там группы озабоченно переговаривающихся горожан торопились к берегу Нила, чтобы занять местечко, откуда открывался вид на противоположную сторону реки.

Райдер Кортни находился в небольшой мастерской, располагавшейся позади больницы, за красными глинобитными стенами форта Бурри. Именно туда гонец принес ему записку от Дэвида Бенбрука – вырванный из консульского блокнота листок с несколькими строками. В мастерскую Райдер пришел еще на рассвете, чтобы вместе с Джоком Маккрампом продолжить ремонт парового двигателя. Разобрав сплетение труб, они обнаружили, что ущерб от прямого попадания снаряда куда более значителен, нежели предполагалось. Паром в цилиндры занесло мельчайшие осколки металла, полированные поверхности поршней покрылись бороздами и царапинами. Черт побери, «Ибису» здорово повезло, что он вообще смог добраться до берега!

– Благодарение Всевышнему, я не позволил открыть заслонку полностью, – пробормотал Джок. – Иначе мы бы просто взлетели на воздух.

Тяжелый двигатель пришлось снять и вытащить на каменный парапет. Оттуда его погрузили в запряженный двумя буйволами фургон и доставили в мастерскую. Ремонт длился десять дней, и сейчас работа близилась к концу. Вытерев ветошью покрытые маслом руки, Райдер пробежал глазами записку и передал ее Джоку.

– У тебя нет желания посмотреть?

Механик усмехнулся, длинными щипцами вытащил из горна добела раскаленный лист металла, положил его на наковальню.

– А не слишком ли много чести этому азиатскому джентльмену Осману, дьявол бы его побрал, Аталану?

Маккрамп поднял молот и с размаху отпустил его на край листа, затем еще раз и еще. Не обращая внимания на Кортни, он щипцами поднял заготовку и окунул в чан с холодной водой. Раздалось шипение, к потолку мастерской взлетело облачко пара. Джок скептически осмотрел лист, который должен был прикрыть пробоину в борту катера. Явно недовольный результатами, Маккрамп вновь сунул заготовку в горн. Пряча улыбку, Райдер вышел из кузни и направился в конюшню.

На противоположном берегу канала собрались сотни горожан. Конь Райдера с трудом прокладывал через толпу путь к воротам британского консульства. Кортни не очень-то хотел встречаться с генералом Гордоном и испытал облегчение, увидев его затянутую в хаки фигуру на парапете форта Мукран в окружении пяти или шести офицеров-египтян. Военные смотрели в полевые бинокли, направленные на северный берег Голубого Нила, что позволило Райдеру незамеченным добраться до консульства. Поручив коня заботам стоявшего возле ворот грума, он направился к дверям особняка. В вестибюле двое стражей отдали ему честь.

Лицо египтянина-секретаря, который торопливо вышел из кабинета навстречу гостю, нервно подергивалось.

– Консул поднялся на башню, мистер Кортни, и рассчитывает, что вы присоединитесь к нему.

Когда Райдер вышел на открытую площадку, семейство Бенбрук заметило его не сразу. Все четверо сгрудились вокруг громоздкой подзорной трубы на треноге. У окуляра находилась Эмбер, взобравшись на высокий, с плетеной спинкой стул. Заслышав шаги, Сэффрон оглянулась и вскрикнула от удивления.

– Райдер! – Девочка бросилась к мужчине и крепко сжала его руку. – Ты только посмотри!

Кортни невольно взглянул на Ребекку. В лице девушки не было и следа переживаний, которые ей пришлось испытать на борту парохода, – наоборот, весь облик Ребекки, одетой в темно-зеленое платье с кринолином, дышал горделивой сдержанностью. Из-под соломенной шляпки с ярко-желтой лентой на плечи падали аккуратные белокурые локоны.

– Не позволяйте этой упрямице докучать вам, мистер Кортни, – застенчиво улыбнулась Ребекка. – Ее вечно тянет командовать.

– Повелевать означает держать себя царственно, – невозмутимо откликнулась Сэффрон.

– Ничего подобного! – повернулась от окуляра Эмбер. – Это означает надменную заносчивость.

– Да будет вам! – хмыкнул Райдер. – Сестрам следует любить друг друга.

– Рад видеть вас, капитан. – Дэвид Бенбрук приветственно поднял руку. – Простите, что отрываю от дела, но зрелище того заслуживает. Слезай, Эмбер, уступи место мистеру Кортни.

Райдер шагнул к подзорной трубе и, прежде чем приникнуть к окуляру, пристально оглядел противоположный берег. Увиденное действительно завораживало: казалось, вся саванна охвачена пожаром. Лишь через мгновение Кортни понял, что солнечный диск затмевают не клубы дыма, а пыль, поднятая огромным скоплением живых существ, надвигавшихся из-за горизонта.

Даже на таком расстоянии воздух содрогался от низкого гула, какой издает рой потревоженных пчел – или море, когда над его просторами гуляет ветер. Но сейчас этот гул исходил от тысяч и тысяч животных; в нем смешивались пронзительные крики ишаков, мычание коров, блеяние овец, перестук копыт, поступь верблюдов и скрип колесных повозок. В грозном стаккато ухо Райдера различило сухие удары древков копий по обтянутым кожей жирафа боевым щитам, бряцание мечей, лязг огнестрельного оружия.

Издалека доносился вибрирующий плач омбейи – вырезанного из слоновьего бивня рожка суданских воинов. Фоном ему служил рокот сотен барабанов. Племена аборигенов двигались на восток, каждое возглавлял вождь или эмир, вместе с отрядом знаменосцев, барабанщиков и трубачей. Эмира тесным кольцом окружали мулазимины, его кровные братья и побратимы – телохранители. За ними следовали аггагиры. Хотя сейчас все это немыслимое скопище людей свел воедино объявленный божественным Махди джихад, испокон веков враждовавшие меж собой племена так и не научились доверять друг другу.

На боевых знаменах блестели вышитые золотом суры Корана и славословия Аллаху. Некоторые полотнища были так велики, что несли их, взявшись за углы, четыре человека. Тяжелая яркая ткань знамен и пестрые джиббы воинов резко выделялись на сером, безликом пространстве саванны.

– Какова, по-вашему, их численность? – спросил Бенбрук голосом завсегдатая скачек в Эпсоме.

– Это известно лишь Сатане, – покачал головой Райдер. – Отсюда им не видно ни конца ни края.

– Ну, скажем, тысяч пятьдесят?

– Больше. Куда больше.

– А где сейчас, интересно, сам Аталан?

– В каком-нибудь фургоне, думаю. – Кортни наклонился к подзорной трубе и всмотрелся в гущу алых и черных стягов. – Да вот же он, прямо перед нами!

– По-моему, вы говорили, что ни разу не встречались с ним лицом к лицу, – удивленно заметил Бенбрук.

– Это вовсе не обязательно. Смею вас уверить, я не ошибаюсь.

И действительно, горделивая стройная фигура на палевом коне не могла принадлежать никому другому.

В темной массе, перемещавшейся по противоположному берегу, внезапно произошло резкое движение. Сквозь мощную оптику Райдер видел, как Осман Аталан, приподнявшись в стременах, размахивает мечом. Вот он пустил лошадь в галоп, и мулазимины устремились за эмиром навстречу небольшой группе всадников, приближавшихся к войску со стороны Омдурмана. На скаку телохранители восторженно палили в воздух из своих ружей. В облачках голубоватого дыма подобно звездам сверкали клинки и наконечники копий.

– Кому они так обрадовались? – озабоченно спросил консул.

Райдер чуть шевельнул колесико резкости и, узнав двух мужчин под зелеными тюрбанами, воскликнул:

– Будь я проклят, если это не Махди и его халиф Абдуллахи! – Голос Кортни прозвучал почти пренебрежительно, однако его насмешка никого не обманула.

– Та-а-ак, – протянул Бенбрук. – С этой бандой головорезов дорога на север для нас закрыта. – В устремленном на дочерей взгляде консула светилась тревога. – Боюсь, выбраться отсюда уже не удастся.

Райдер понял, что спорить бессмысленно. Собеседники молча взирали на тех, в чьих обагренных человеческой кровью руках находилась судьба Хартума со всеми его жителями.

Воздев к небу обнаженный меч, Осман Аталан на полном скаку приближался к неподвижно сидевшему в седле Махди. Посланец Аллаха со спокойным величием взирал на мчащегося в облаке пыли всадника. Халиф Абдуллахи на белом жеребце держался чуть позади пророка.

Когда копыта Хулумайи вросли в землю, за несколько шагов до верховых, Аталан грозно тряхнул клинком.