Жажда / Thirst

ДЖЕНТЛЬМЕН. И он прилично говорит по-английски. Быть не может, чтобы он нас не понимал.

Танцовщица. Он говорит так, будто у него что-то торчит в горле.

ДЖЕНТЛЬМЕН. Возможно. Тогда надо его пожалеть и признать, что не стоило так с ним разговаривать.

Танцовщица. Мне его не жалко. Я его боюсь.

ДЖЕНТЛЬМЕН. Ну и глупо. Это все из-за солнца: оно безжалостно, вот у вас и возникают такие мысли. Одно время я его тоже побаивался, но теперь знаю причину. Если слишком долго смотреть на воду и слушать эту наваливающуюся тишину, поневоле с ума сойдешь!

Танцовщица. Так вы больше не боитесь его?

ДЖЕНТЛЬМЕН. Теперь не боюсь, потому что я снова в своем уме. С вами поговорил – и в голове прояснилось. Надо все время разговаривать друг с другом.

Танцовщица. Да, надо. Когда я говорю с вами, видений нет.

ДЖЕНТЛЬМЕН. Знаете, в какой-то момент я чуть не сошел с ума. Мне показалось, что он на меня смотрит, а в руке нож. Теперь понятно – я помутился умом, ничего больше. Он просто бедный чернокожий матрос, наш товарищ по несчастью. Бог свидетель, все мы в одинаково плачевном положении, и незачем нам подозревать в чем-либо друг друга.

Танцовщица. Все равно, я его боюсь. Что-то у него в глазах, когда он смотрит на меня – я прямо дрожу.

ДЖЕНТЛЬМЕН. Ничего в них нет, поверьте мне, это все воображение. (Долгая пауза).

Танцовщица. Боже всемилостивый, корабля еще нет?

ДЖЕНТЛЬМЕН (пытается встать, но от слабости плюхается на палубу). Не вижу. Чтобы посмотреть дальше, надо встать, а я не могу.

Танцовщица (показывая на МАТРОСА). А вы его спросите, он сильнее. Может, он что увидит.

ДЖЕНТЛЬМЕН. Матрос! (Тот перестает петь и бесстрастно на него смотрит). Ты сильнее, чем мы, и глаза у тебя острые. Встань и скажи, там нет корабля?

МАТРОС (медленно встает и всматривается в горизонт