Уйти(,)нельзя(,)остаться

Сил спорить не осталось, я переоделась в пижаму и прилегла. Весь день Роман носился со мной, как с маленьким ребёнком: давал лекарства, отпаивал морсом, кормил супом. К вечеру стало значительно легче. Я приняла душ и почувствовала себя человеком.

– Спасибо, вам, огромное.

– Прекратите.

– Вам, наверное, пора, – грустно сказала я. Сегодняшний день заставил посмотреть на Севальского другими глазами. Он не вызывал раздражения, его присутствие, наоборот, поднимало настроение. К тому же Роман готовил вкусный чай.

– Я остаюсь у вас, – заметив удивленный взгляд, гость добавил, – ночью температура имеет свойство подниматься. Вдруг вам снова станет плохо?

Забота Романа вызвала умиление. Блондин сдержал слово и домой не уехал, а ночь и вправду выдалась тяжелой. Меня постоянно бросало в жар. Я то спала, то просыпалась. Севальский все это время следил за моим состоянием и не ложился. К утру температура стабилизировалась. Роман удалился в ванную, а когда вернулся, сказал:

– Постарайтесь уснуть. Это лучший способ поправиться.

– Вам бы тоже не мешало вздремнуть. Всю ночь глаз не сомкнули.

– Согласен, – он оглядел комнатушку, – есть что постелить на пол?

– Ложитесь, – я подвинулась к стенке, – мои микробы вам уже не страшны.

Роман улыбнулся, устраиваясь на краю кровати. Глаза закрылись, и я отрубилась. Проснувшись, обнаружила, что лежу у Севальского на плече. Мужчина крепко спал, а я устроилась поудобнее и снова задремала.

Я вздрогнула от шума за дверями. С момента отъезда Тони прошло больше часа. Мне тоже следовало покинуть это место.

4.

Следующая неделя прошла в тумане: полиция, допросы, похороны. Глаза устали от слез, а внутри поселилось беспокойство. В пятницу меня ожидал очередной визит к следователю. Я собралась, вызвала такси и пришла на первый этаж. В холле физически ощущалась пустота огромного дома. Особняк мечты муж построил пару лет назад: два этажа, десять комнат, зона для отдыха во дворе. Три раза в неделю приходила домработница и садовник. Сначала я пыталась настоять, что с уборкой и готовкой справлюсь сама. Тем более к тому времени моя трудовая деятельность завершилась окончательно, и бесконечное сидение дома вызывало уныние. Но Севальский настоял, что его жена не будет возиться с кастрюлями и швабрами, после чего предложил занять себя чем–нибудь другим. Постепенно я превратилась в скучающую домохозяйку, единственным развлечением которой стало посещение фитнес–зала и торговых центров. Несколько раз я заводила разговор о детях, на что супруг отмечал, мол, еще рано. А когда он решил вплотную приступить к их созданию, не захотелось мне. В памяти всплыл последний разговор с Романом. Что, если бы в тот вечер я не упрямилась? Мужчина не покинул номер, и остался жив. Подступили слезы. Я выпила успокоительное, и отправилась в прокуратуру.

Владилен Юрьевич сверлил меня взглядом:

– Гражданка Севальская, отчего супруг ночевал не с вами?

– Мы поссорились, – в сотый раз повторила я, – он ушел.

– И вы спокойно легли спать? Часто у вас случались такие, ммм, ссоры?

– Роман изрядно напился на празднике. Выяснять отношения в таком состоянии не имело смысла.

– Допустим. Расскажите, ночью вы находились в номере?

– Да, – почему–то я умолчала о вылазке покурить.

– Одна?

– Конечно.

– И ничего подозрительного не слышали и не видели?

– Ничего. Проснулась утром от крика горничной.

Следователь застучал по клавиатуре. Я перевела дыхание, но ненадолго.

– В каких отношениях состояли погибшая Леденева и ваш супруг?

– В приятельских, – вопрос вызвал недоумение, – Софья моя давняя подруга, она приезжала к нам в гости. Мы встречались в общих компаниях. К чему такой вопрос?

– Пытаюсь найти ответ: что делал женатый мужчина в отдельном номере с чужой невестой?

– Вы на что намекаете? – мне стало нехорошо.

– Намекают бабушки на лавочке, – засмеялся следователь, – а я спрашиваю по факту. Замечали вы странности в отношениях супруга и подруги? Может их связывало нечто большее, чем дружба? Вы узнали об этом, между вами разыгралась ссора, и супруг ушел?

Я попыталась унять дрожь, негодуя от слов следователя. Он считал Соню и Севальского любовниками. Этот бред не укладывался в голове.

– Между Соней и Романом не было ничего, кроме приятельских отношений. Не было, и быть не могло.

– Я бы не был столь категоричен, – следователь хмыкнул, – в жизни возможно все.

– В вашей, но не в моей.

– Дерзите? – наклонил голову собеседник, – в вашем положении не советую.

– А какое, простите, у меня положение? – я удивленно подняла бровь.

– Ну как же, – Владилен Юрьевич расплылся в улыбке, – мотивов для убийства Севальского немного. К примеру, ревность молодой супруги, то есть вас. Или немалое наследство: два автомобиля, особняк, приличный счет в банке. Кроме вас родственников у достопочтенного судьи не имелось. Соответственно, вышеперечисленное после его внезапной смерти досталось вам.  Так что, делайте выводы.

От наглых предположений сперло дыхание. Я как рыба беззвучно открывала и закрывала рот. Затем опомнилась и сказала:

– Вывод сделала. Без присутствия адвоката общаться с вами я не собираюсь.

– Свободны, – резко бросил следователь и вернулся к ноутбуку.

В коридоре я отдышалась и решила поговорить с Тоней. Вдруг она узнала, что–то новое о деле. От следователя явно подробностей не добьешься. Подруга взять трубку не пожелала. Три раза я набирала номер, и три раза слушала длинные гудки. В голове царила полная неразбериха, и я вызвала другой контакт из адресной книги.

– Слушаю, – глухо ответил Лешка.

– Привет, как дела ни спрашиваю.

– Я у тебя тоже, – он вздохнул.

– Ты где сейчас? Поговорить хотела.

– У Сониных родителей. Не могу один оставаться. Муторно.

– Понимаю, – тоска сдавила грудь.

– Приезжай, Леденевы не будут против.

– Ок. Вызываю такси.