Меж двух огней. Книга 1. Шёпот грядущего

– Тогда глубочайше прошу простить меня, если каким-то образом вас оскорбил. Всё утро мы провели проливая кровь бунтовщиков, по этой причине, к сожалению, я не мог знать о прибытии столь важных особ. Мои люди будут наказаны за то, что не сумели своевременно меня предупредить.

«Чёртовы олухи, куда вы смотрели в это время?!» – металось в голове Алая.

– В этом нет нужды. Мы прибыли внезапно и также быстро уедем, – заверил князь.

– Да? Что же вам тогда нужно от меня? – беря кубок с вином, спросил Алай.

– Как Хранитель Северных границ царства Шань-Мин, хочу официально поблагодарить вас за содействие в подавлении крестьянских мятежей в провинциях Гаоду, Бяокай и Сингинь. Ваш тяжёлый поход окончен, и теперь вы можете вернуться в столицу Мингун, как того желает наш Великий шаньюй Чжан из рода Модэ, да светится Его Величество. Всё остальное уже остаётся за нами. Ваше Высочество может покинуть нас прямо сегодня, а наши люди помогут с приготовлениями и дадут необходимую провизию для дороги.

– Вы все предусмотрели, отдаю вам должное. Но мне кажется, вы в чём-то ошиблись, – Алай медленно поставил кубок на стол.

– Ошибся?

– Да, ошиблись. Я не «содействовал» вам в подавлении мятежей, как вы выразились, а расправлялся с бунтовщиками сам, один. Мои шамкани выслеживали логова и дозорные пункты разведчиков, убивая их во сне, пока те не предупредили остальных. А передовой отряд сминал под собой основные силы. Я лично убил некоторых из их лидеров и помню, как они смотрели на меня перед смертью. В глазах их читался лишь страх. Страх, который им не смогли внушить вы. Целый год я гонялся за ними в этих холодных горах и сам начал мыслить, как они. Это помогло мне, и дело пошло быстрее. Эта деревня одна из последних, что укрыла у себя остатки восставшего войска. И всё утро я провел кроша черепа и сжигая тела, пока они корчились и молили о пощаде. И что же я вижу теперь перед собой? Благородные мужи, не способные совладать с вверенными им землями, дружненько собрались здесь и решили выдворить меня, как ненужную шавку, прикарманив мои заслуги себе… Ах да! Я ведь «посодействовал», так что вы всё же должны указать имя вашего «помощника» в письме моему дяде. Хоть снизу припишите, я прошу вас…

– Ваше Высочество, вы неверно истолковываете мои слова. Мы искренне вам благодарны и нисколько не умаляем ваших заслуг. Вы уже долгое время провели вдали от дома, постоянно путешествуя в походном шатре, а это, как мне известно, сильно выматывает. Оставшихся недобитков мы скоро вычислим и справедливо накажем, но вам следует как можно быстрее вернуться домой. Это просили передать лично вам в руки, – с этими словами князь Юнгао протянул к нему свиток.

Развернув его, Алай увидел, что это был официальный указ шаньюя о присуждении Алаю титула «Дракона Огня», а также выражения других почестей. Внизу были приложены царская печать и подпись. Но к свитку было ещё прикреплено маленькое письмо из хлопчатой бумаги.

«Мама…» – подумал Алай.

Она писала кратко и говорила, что соскучилась по нему и давно не получала вестей.

«Сын мой, я горда, что ты так рьяно борешься за безопасность на северных границах, и в то же время обеспокоена тем, что это занимает столь долгое время. Я не отговаривала тебя, когда ты решил поехать на Север, так как знала, каким упрямым ты бываешь иногда. Но теперь я поняла, что была не права и как ты мне на самом деле дорог. Будь хорошим мальчиком и возвращайся домой, я жду тебя и каждый день молюсь о том часе, когда ты снова, прячась в саду, будешь выкрикивать моё имя, чтобы я нашла тебя. И, как всегда, загадка для моего маленького дракона: кто держит путь на запад, но приходит на восток?»

На лице Алая появилась улыбка, когда он это прочитал. Мать всё ещё прилагает загадки к своим письмам, чтобы он, отгадав их, приехал к ней и назвал правильный ответ.

– Так что же, мой принц, вы согласны ехать? – спросил Юнгао, теряя терпение.

Алай посмотрел на него, представляя, как здорово было бы открутить ему голову и бросить в выгребную яму, но письмо матери сразу же развеяло эти мысли.

– Да, отправляюсь немедля. Благодарю за послание, можете быть свободны. Ну или сидите, совещайтесь или что вы там задумали, – улыбнувшись всем, Алай быстро направился к себе, попутно сбросив на стол плащ, от которого несколько генералов шарахнулись.

Все ещё сжимая в руке свиток, Алай Модэ, сын принцессы Фань, старшей сестры правящего шаньюя Чжана, оделся в удобную походную одежду из лучших шаньских шелков. Свиток он завернул в ткань и положил за свой красный пояс с золотыми монетами, на которых были изображены маленькие свернувшиеся драконы. Слуги сновали вокруг и собирали все его вещи и трофеи, добытые за этот год. Кровать он решил оставить и подарить князю Юнгао. Не из лучших чувств, а просто потому, что хотел бы увидеть лицо Юнгао, когда ему это всё передадут.

В это время в шатер вошли его самые доверенные люди: Шэньси – командир передового отряда с грустным скучающим видом, уверенно и с достоинством командовавший солдатами в сложных обстоятельствах, Цайфэнь – командир разведчиков, высокий и мускулистый, с бритой головой и ухмылкой, не сходящей с лица, Дзаокай – наставник Алая по изучению техник Чистой Ладони, магического искусства, которое могли использовать лишь немногие жители царства. Шэньси был одет в полный доспех со шлемом, на Цайфэне была латная безрукавка и тяжёлые железные наручи. А Дзаокай был в том же, в чём и всегда – одеяние мастера-практика Чистой Ладони Огня, из красной ткани с жёлтыми огненными вставками. Ему было уже сорок семь, но он ещё не растерял свою прыть и легко побеждал Алая на тренировках.

Мастер Дзаокай спросил:

– Что сказали князья? Шэньси рассказал нам, что было, но я хочу услышать это из твоих уст.

Цайфэнь, сложив руки на груди, добавил:

– Мы снимаемся? Даже толком не отпраздновав победу над мятежниками?

Алай, наливая вино в кубок, ответил:

– Наш шаньюй, мой дядя, оказал мне честь, даровав титул Дракона Огня, и попросил вернуться во дворец. Князь Юнгао заверил, что оставшихся мятежников возьмёт на себя. Наша миссия окончена, больше здесь делать нечего. А отпраздновать можно и в дороге.

Цайфэнь внимательно следил за Алаем, пока тот шёл к сидению с подушками:

– Что тебя убедило? Я уверен, что ты плевать хотел на своего дядю и на Юнгао.

– Это так. Но все же, как, ни крути, дядя дорог мне, как и все вы. Насчёт князя ты прав, мне он с самого начала не нравился. Но приходилось играть роль хорошего принца, не то и эти старые дрожащие ослы решатся пойти против шаньюя. Власть его, к сожалению, дает трещину, и кому, как не нам, её латать?

Цайфэнь опустил руки:

– Ты уходишь от ответа. На тебя это совсем не похоже – вот так внезапно взять и уехать домой. Мы год провели, слоняясь по этим горам. И ты ни на что не жаловался. Объясни, что случилось?

– С какой стати мне перед вами отчитываться?! Разве дракон объясняет овцам, почему он съел одну из них? Мы едем в Мингун и точка. Подготовьте всё к отъезду и накормите лошадей!

– Алай, мы всего лишь…– начал было Цайфэнь.

– Я всё сказал! А теперь вон. У вас ещё много дел!

«Не хватало мне тех дураков за столом, так ещё и эти решили устроить допрос…»

Помощники откланялись и вышли из шатра. Стало тихо, и слышались лишь голоса суетившихся солдат да ржание лошадей. Осушив кубок, Алай удобнее развалился на сидении и вздремнул.

Мать выглядела такой же, какой он видел её в последний раз, она стояла в саду, где любил играть когда-то Алай, и читала письмо. Дочитав до конца, она бросила его на землю, а по её щекам побежали слезы. «Почему ты плачешь?» – хотел он спросить её, но мать исчезла во тьме. Темно, ничего не видно. Белые точечки падали сверху, окрашивая темноту в белый свет. Но от света не стало лучше, он слепил глаза. Было холодно, и каждая снежинка, падая на него, заставляла содрогаться всем телом. Ветер свистел и поднимал вихрь, грозя унести с собой Алая. «Нужно согреть себя, – появилась у него мысль. – Так, как учил Дзаокай».

Сосредоточиться и представить, что твои руки есть пламя.

«Быть единым с огнём…»

Он посмотрел на свои руки, но они были чёрными, словно их погрузили в копоть. Присмотревшись, Алай увидел, что они черны от холода. Он попытался пошевелить пальцами, но те не слушались и через секунду рассыпались, словно лёд. Алай закричал, но голоса своего не услышал. Белая мгла поглощала его, забивалась в рот и проникала глубже, сжигая нутро ледяным пламенем…

Вдруг из пустоты донёсся чей-то голос:

– Мой принц, всё готово. Велите разобрать ваш шатер?

Алай вытер слюну со щеки и встал с сидения:

– Да, начинайте. И вели принести мне поесть…

Когда Алай вышел наружу, солнце уже клонилось к закату. Личная армия из трех сотен пеших солдат, пятидесяти конных, тридцати шамканей, семидесяти лучников и десяти практиков Чистой Ладони стояла вокруг Алая и ждала команды. Потери за год были едва ощутимыми, и Алаю казалось, что никто из погибших так и не умер в тех многочисленных сражениях. Все их лица были знакомыми, и те, что погибли, быстро забылись. Он сам настоял на небольшом отряде, которым было бы легче управлять. Мятежники любили убегать и прятаться в горах, считая, что большие армии не станут за ними идти. Но «красные дьяволы», как их называли местные, не останавливались и неустанно шли по следу, настигая своих жертв. Пленных не брали, а тела сбрасывали со скал вниз, в ущелья. Солдаты его сражались яростнее, чем другие, лучники стреляли дальше и метче, шамкани наводили страх, могли взять след любого противника и убить того, пока он спал. А мастера Чистой Ладони устрашали невиданными чудесами, швыряли из рук огненные снаряды, метали камни, вздымали ветер, заставляя ручьи нестись и топить селения, и становились прочнее железа – так, что ни одна стрела или меч не могли пробить их кожу.

Сам Алай лишь осваивал азы Чистой Ладони Огня и немного Металла. Дзаокай дни напролет заставлял его есть и, стоя в нелепых позах, пытаться вызвать огонь из рук. На его взгляд, это были простейшие уроки, но Алаю так не казалось. Ничего труднее этого не было. Дзаокай твердил, что лишь на полный желудок можно применять магические техники, так как они за овладение стихиями требовали свою цену. Когда практик использовал Огонь или Воду, тело сжигало всю потребленную еду, истощаяясь. Мало кому удавалось, говорил Дзаокай, стать единым со стихией на пустой желудок. Ещё в школе, много лет назад, Алай вместе с детьми князей изучал техники. Дзаокай был мудрым и рассудительным учителем, терпеливым, покладистым, но иногда менялся, превращаясь в грозного человека, способного сжечь любого за долю секунды. Узнав на первом занятии, что нужно больше есть перед уроком, Циань, толстый сын одного из вельмож, съел почти всё, что находилось на кухне, даже засушенные жабры иглохвоста. На второй день учитель рассказывал о важности концентрации, где нужно было изо всех сил напрячься и представить себе бурный поток энергии, текущей через тело и выходящий из рук. Циань был предельно сосредоточен и напрягся так сильно, пытаясь вызвать фонтаны воды из рук, что незаметно для себя навалил в штаны. Теперь этот толстяк заменил своего покойного отца и заседает в совете Шаньюя.

Алай с гордостью оглядел свою небольшую армию, и произнёс:

– Итак, мои верные воины! Мы неплохо потрудились за это время и заставили этих горных крыс бежать без оглядки.

Послышался дружный смех.

– Сейчас же я должен вернуться обратно, и вы будете сопровождать меня до дворца. Но не расслабляйтесь! Путь не близкий, и кто знает, что ещё эти сволочи подготовили для нас. А теперь – по коням!

Алай крикнул, и войско пришло в движение.