Глазами Ворона

А дядю Юру тогда качало не только от шампанского. Дед Мороз же должен быть высоким, поэтому, чтобы казаться повыше, он положил в каждый валенок по два теннисных мяча и старался на них устоять. А до этого, оглядываясь по сторонам, потихоньку срубил в ближайшем лесу елку, за что в случае поимки полагалось наказание. Рубил тихо, шел домой крадучись, никто его не увидел. Но елку он тащил за собой по снегу, и четкий след вел прямо от пенька к крыльцу дома. Хорошо, что этот след никого не заинтересовал.

Удивляло Саньку и поведение родителей во время хоккейных матчей между сборными СССР, Чехословакии и Канады, которые они смотрели на экране старенького «Рекорда». Папа и мама болели за сборную СССР с такой страстью, что ребенок иногда опасался, не заболели ли они на самом деле.

Праздник обретал дополнительные краски, если ленинградский брат Серега приезжал еще и на зимние каникулы. Они вместе строили снежную крепость, точнее, строил Серега, а Санька смотрел на это действо, открыв рот – такого он еще не видел. Как же это здорово, когда снежная крепость намного выше тебя и ты бегаешь внутри нее, как в настоящем замке! Потом получаешь снежком в лоб и понимаешь, что бегать нужно быстрее. А еще можно было сходить в лес на лыжах, и по возвращении с красными от мороза щеками набить пузо бабушкиными пирожками, пампушками и варениками, запивая их молоком. Это ли не счастье?

* * *

В детстве Санька не догадывался, насколько сильно ему повезло, ведь кроме дачи в Подмосковье родители возили его еще и в деревню под Касимовым, оттуда пошел род по маминой линии. Там школа жизни была не менее интересной и несколько более суровой.

В Мещере очень красивые и заброшенные места. Возможно, именно из-за неухоженности в них и сохраняется неповторимое очарование. По этим лесам и полям несколько веков назад вовсю гуляли татаро-монгольские отряды, следы их присутствия до сих пор видны на мордашках местных детей. Став старше, Санька с удивлением заметил, что татары, башкиры и представители других поволжских народов нередко принимают его за своего.

Деревня зачаровывала ароматами трав, звуками пасущегося стада и домашней живности, апокалиптическим видом постепенно разваливающегося скотного двора и ржавеющей техники. Запахами бревенчатого дома, портретом прадеда на стене с по-казацки лихо закрученными усами, тяжеловесными иконами в красном углу, лампой под стареньким абажуром, висевшей над обеденным столом, здоровенными сундуками в горнице. А еще огородами и огромным темным лесом, окружающим деревню со всех сторон. Здесь стоит баня, в которую по субботам нужно носить воду ведрами за пару сотен метров из колодца-журавля. Еще дальше, с полкилометра по болотистой тропинке, бьет родник с чистейшей водой, которую можно пить без всякого кипячения, только зубы сводит – вкусная, но студеная. И пока тащишь оттуда воду, твою кровь нещадно пьют комары. Поэтому ведро Санька всегда носил с родника только одно, а второй рукой держал березовую ветку, которой яростно отмахивался от назойливых насекомых, иначе зажрут ведь до смерти.

А сбор грибов в этих местах – это вообще спецоперация. Все жители деревни, в каких бы дружеских отношениях они ни находились, тщательно скрывали друг от друга грибные места.

– Ого, где ж ты столько грибов набрала? – с любопытством спрашивали маму почти из каждого двора.

– Да во-он там! – неопределенно показывала она направление, махнув рукой куда-то вбок.

Так волочащийся за матерью вусмерть уставший от лесных прогулок Санька получал первые уроки конспирации.

Соседка по прозвищу Крючок (потому что передвигалась, приблизив нос к земле) и вовсе выходила на охоту задолго до восхода солнца, освещая себе путь фонариком, чтобы успеть собрать все грибы Мещеры.

Здесь папа впервые показал, как нужно делать настоящий лук, сгибая изо всех сил неподатливый сук дуба и натягивая прочную тетиву. А потом сам же его сломал и выбросил, поняв, что сын не удержится от охоты на соседских кур. Или на ворону, что иногда кружит рядом.

– Только попробуй, мелочь человеческая! – Ворон прекрасно понимал мысли ребенка и был полностью согласен с действиями его отца.

Все это было непривычно и интригующе.

* * *

Семья у Саньки строгая, иногда даже слишком. Не то чтобы послаблений не дают, но легко можно нарваться на долгую воспитательную беседу, а это очень скучно. Поэтому проще оставить свои мысли при себе и сбежать на улицу, где воспитание совсем другое.

В три года Саньку привезли летом в деревню. Ему не понравилось ходить босиком по острым черенкам, оставшимся после покоса травы, и как ему ни объясняли, что это полезно, он предпочитал надевать сандалии. Зато нравилось сидеть на нагретом солнцем деревянном порожке, грызть кочерыжку, наблюдая, как петух гоняет по двору кур, и вполуха слушать соседа, на простом русском языке объясняющего жене и кабану, что? в хозяйстве пошло не так. Это было нечто новое, крепко западающее в голову. Спустя пару недель такой школы, когда мама предложила сходить с ней в лес за черникой, Санька, не отрывая головы от листа бумаги, на котором что-то рисовал, совершенно спокойно ответил:

– Иди ты на… со своей челникой.

Немая пауза длилась несколько секунд, потом родня упала под стол от смеха, а Санька недоуменно на них смотрел – что случилось-то?

Деревня – это потрясающая смесь простоты и интеллекта. Сосед дядя Петя, дошедший во время войны до Берлина, колесил по общественным делам по окрестным деревням и селам на велосипеде, курил «Беломор» без остановки, читал все газеты и журналы, легко поддерживал разговор на любую тему, своими руками делал всю работу по хозяйству – хоть крышу починить, хоть мотоцикл. А мог и развернуть меха баяна, сидя на лавочке у дома. Санька знал, что для него всегда открыты двери в его дом, чтобы поиграть с ровесником Колькой, и там накормят пирогами с малиной или черникой, пустят в огород набрать полные карманы стручков с горохом, да еще и телевизор включат, если мультики идут. И Кольку так же принимали в Санькином доме. При этом по всей деревне шел мат-перемат. А в доме у Саньки – никогда. Ни в деревне, ни на квартире – нигде. Это было странно. Нужно было попробовать.

– Клава, ты слышала, Саша-то матом ругается? – с ужасом спрашивал супругу дед Вася, когда внук вернулся из деревни в Москву. Бабка только всхлипнула и рукой махнула: мол, испортили мальчика. Малолетний хулиган в тот же вечер подтвердил свою репутацию, спокойно ответив на бабушкино замечание:

– А ты, бабка, помакивай!

И это они еще не знали, что внук научился играть в карты и втихаря от родителей уже в четыре года резался на другом конце деревни с местными бабками по копейке за кон.

И все же не права была бабушка Клава, не испортили мальчика в деревне, а помогли приспособиться к реальной жизни. Первое, что сделал Санька в шесть лет, когда семья переехала на новую квартиру в Бибирево – нашел во дворе ровесников и предложил пойти на плиты строящегося дома и там поругаться матом и поиграть в самодельные карты. Предложение было принято с большим энтузиазмом. Так у Санька появились первые друзья на новом месте жительства.

Бибиревский пацан

– Джон Сильвер, я хочу стать пиратом, как вы! Возьмите меня в свою команду! – голос Джима слегка подрагивал, все же не просто ему далось это решение.

– Мальчишка, ты снова хочешь меня обмануть?! – Сильвер в гневе застучал по палубе деревянной ногой.

– Нет, сэр! Я чувствую, что это мой путь, я хочу быть новым капитаном Флинтом!

– Хм… Если ты говоришь правду, то запомни мои слова – ты действительно можешь стать великим пиратом, Джим Хокинс. Подними-ка наш флаг, сынок! Вон там на горизонте паруса, посмотрим, каков ты в деле.

    Альтернативный сценарий книги Роберта Льюиса Стивенсона «Остров сокровищ»

– Ма-ама-а!

– Ага, вот ты где живешь! Теперь я знаю, еще доберусь до тебя, пацан! – кричал первокласснику Саньке его одноклассник по прозвищу Москвич, гораздо более крупный, явно собирающийся за что-то поквитаться и поэтому уже десять минут пытающийся догнать обидчика. Но когда Санька, понимая, что дальше такой темп погони не выдержит, пошел на хитрость, встал под первым попавшимся окном стандартной многоэтажки, вовсе не являющейся его домом, и заорал что есть мочи, Москвич тут же дал задний ход.

Семья переехала из Бескудниково в Бибирево всего полгода назад, и это был кайф – вместо одной комнаты теперь на пятерых стало целых три! А Саньку еще и в школу записали, хотя к первому сентября до положенных семи лет ему не хватало четырех месяцев, и он в итоге оказался самым младшим в классе. Но тогда он об этом вообще не думал, просто искренне радовался, что взяли в школу. Благодаря регулярным занятиям с мамой и бабушкой он с четырех лет умел бегло читать – и с тех пор глотал книжки одну за другой.

Примирение с Москвичом произошло быстро, строящееся Бибирево с потоками грязной воды вместо улиц давало огромный простор для мальчишеских идей, которые в одиночку не осуществишь. Деревенский опыт пригодился, и Санька легко втянулся в команду ровесников, обследовавших фундаменты будущих домов и близлежащие пруды, где дружно квакали лягушки. Одним из развлечений был карбид, который использовался на стройке и очень эффектно шипел в воде. Однажды Санька потерял осторожность и принес пакет с карбидом домой, чтобы назавтра не тратить время на его поиски на стройке. Хватило ума не занести в квартиру, пристроил на мокром коврике перед входной дверью. Папа вовремя учуял. Ох, что было!

Но одно дело совершать «подвиги» с компанией друзей, а другое дело – в одиночку: в таком возрасте это страшновато. Как-то раз родители спросили, могут ли оставить его дома одного, обещая вернуться не позже девяти часов вечера.

– Без проблем! – ответил Санька, слушая какую-то интересную передачу по радио.

За окном светило яркое солнце, и семилетнему мальчишке совсем не было страшно. Но проходил час за часом, за окном стемнело. Квартира постепенно стала казаться совсем не безопасной. Родители нашли Саньку у соседей, приютивших парнишку: он предпочел сидеть на лестничной площадке, где слышны голоса людей, лишь бы не быть одному.

* * *

В семье никаких излишеств не было. Можно сказать, что жили бедновато, но тогда так жили практически все. В дождливую погоду одно из развлечений – смотреть из окна на соседние дома и сравнивать, по сколько легковых машин припарковано у каждого дома. Долго считать не приходилось, мало кто имел тогда собственное авто. В их семье машины тоже не было.

Довольно часто Саньку оставляли в школе на продленке. И все бы ничего, да только кормили в школе плохо, к вечеру желудок уже к позвоночнику прилипал. И сладкого всегда очень хотелось. Но сладкое полагалось только по большим праздникам, к которым и припасалось. Родители часто прятали на самый верх шкафа коробку с конфетами, надеясь, что Санька туда не доберется. Но разве это могло остановить семилетнего пацана, давно раскусившего их хитрость, если вдруг волей случая он оставался дома один? Чтобы оттянуть час расплаты, конфета доставалась очень аккуратно, а на ее место в тот же фантик заворачивалась точная по форме копия, слепленная из хлебного мякиша или из пластилина. Иногда такие муляжи занимали больше половины коробки с конфетами, что становилось сюрпризом для родителей и гостей. Санька прекрасно знал, что будет наказан, однако страх отступал перед соблазном.

А как-то раз он не смог удержаться и вместе с буханкой хлеба, за которой его отправила в булочную бабушка, строго спрашивавшая сдачу с выданных денег, унес в кармане неоплаченную сладкую булочку, которую слопал по дороге домой. Его не поймали, но потом было так стыдно, что лучше бы поймали и наказали.

– Не представляешь, сколько я ворую! Да я вообще разбойник! Для облегчения совести брось мне кусочек булочки, и считай, что ты прощен… – Ворон, кося глазом, вышагивал рядом с Санькой.

Да что там конфета, и обычный кусок черного хлеба, посыпанный сахарным песком, был отличным лакомством, особенно если в другой руке у тебя книжка и ты не можешь оторваться от завораживающих воображение рассказов и романов Гайдара, Купера, Стивенсона, Лондона, Крапивина… Домашняя, школьная и районная библиотеки были в полном распоряжении Саньки, и он этим пользовался по полной программе. Влияние этих книг было настолько сильным, что иногда чувство попранной справедливости заставляло Саньку, который терпеть не мог, да и не умел драться, заступаться за обижаемого младшеклассника и получать по носу. Или сделать замечание в кинотеатре группе хулиганов, которые слишком громко разговаривали во время фильма. И после сеанса пытаться выстоять одному против пятерых.

* * *

Потом времени на книжки стало меньше, потому что родился младший брат, который стал требовать много внимания. Например, пришлось ходить по утрам на молочную кухню за дополнительным детским питанием, а значит, Саньке приходилось ложиться и вставать на целый час раньше. Делали они это с папой через день, тщательно соблюдая очередность.

А еще приходилось с братом гулять. Сначала – с коляской, а когда Андрей научился ходить – за ручку. Брату не было и трех лет, когда Санька в вечернем дворе заигрался с ним в прятки и в итоге потерял. Испуганный примчался домой, отец тут же выскочил на улицу. Собственно, другого варианта и не было – домашние телефоны в новостройках тогда еще не водились, только на углу автомат за две копейки. К счастью, папа быстро нашел Андрея. К моменту их возвращения домой Санька уже стоял в углу и мог только показать кулак младшему брату в ответ на его нахальные слова:

– Сто, стоис? Плавильно, надо луцсе искать!

С появлением брата Саньку стали наказывать намного чаще. Причем раньше причины наказания всегда были понятными. Например, когда на даче с подружкой-соседкой в четырехлетнем возрасте стащили у Санькиного папы из кошелька металлический рубль. Зачем – неизвестно, скорее всего, просто понравилась монета. А тогда рубль – это были заметные деньги, по крайней мере для семьи Саньки. Следствие было недолгим, «грабители» раскололись и со стыдом показали место в дровяном сарае, где спрятали под корыто свое сокровище. Тут все ясно, оба разошлись по домам отбывать наказание.