Подруга по контракту

– Это все, – честно сказала я. – Представьте себе! В универе я много времени тратила на учебу, а на выходных подрабатывала промоутером. Можно, конечно, упомянуть педагогическую практику, но я проходила ее в родной школе. Мы с ребятами там, в основном, мебель таскали и дежурили в столовой.

На лице Павла появилось выражение: «а я говорил!» Но Георгий, кажется, не терял надежды «продать» меня зятю. Он подался вперед и вкрадчиво спросил:

– А почему вы откликнулись на нашу вакансию?

– Я люблю детей. И море.

Павел презрительно скривился.

– Мне кажется, нужно пригласить следующего кандидата, – сказал он. – Этой девушке мы уделили преступно много времени.

– Хорошо, – чуть разочарованно кивнул Георгий, а потом снова взглянул на меня. – Спасибо, Лидия, за ваше время. И удачи!

– А можно конфетку? – спросила я, кивнув на стеклянную вазу с леденцами. Она стояла слева от меня на самом краю стола.

– Конечно.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – еле слышно пробормотала я и нагребла целую пригоршню конфеток. Распихав их по карманам, я двинулась из кабинета с гордым видом. В конце концов, уходить надо с достоинством.

Ба-бах! Это я случайно зацепилась шариками за косяк, и один из них лопнул. Брюнетка взвизгнула, а мужчины что-то уронили. Может, ту самую вазу с леденцами? Было очень любопытно проверить догадку, но я все же предпочла не оглядываться.

Глава 2

Из-за холодного приема на собеседовании я, конечно, немного расстроилось. Но потом убедила себя, что жизнь просто уберегла меня от проблем. В конце концов, работа на грубияна чревата душевными травмами, а мои нервы бесценны, правда же?

К вечеру я и думать забыла о зеленоглазом хаме и его подколках. А потом раздался звонок…

– Лидия, добрый вечер! – Голос в трубке заставил сердце забиться чаще. Мне звонил Гоша! Точней Георгий Максимович.

Я вся подобралась и ответила как можно равнодушней, чтобы не спугнуть удачу:

– Добрый вечер.

– Лида, ваша кандидатура показалась нам наиболее подходящей для вакансии няни. Вы могли бы завтра утром подъехать в агентство, скажем, часиков в десять? Нам необходимо обсудить детали сотрудничества.

На мгновение мне показалось, что я уснула, и Георгий мне только снится. Ведь это не могло быть правдой! Утром мною пренебрегли, а сейчас… На всякий случай я ущипнула себя за ногу, а потом решила повредничать.

– Отцу девочки моя кандидатура совсем не понравилась, – напомнила я. – Если он и дальше собирается разговаривать со мной в презрительном тоне, не уверена, что мы сработаемся.

– Не стоит судить о людях по первому впечатлению, – спокойно парировал Георгий. – Мой зять – замечательный человек, просто ему нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к новым людям. К тому же он хорошо оплатит ваш труд.

Директор агентства назвал мне сумму, и я чуть с табуретки не свалилась. Деньги были большими. Очень большими. На меня сразу снизошло понимание, что не такое уж я нежное создание, как мне казалось парой часов назад.

– Надеюсь, мне не придется помогать вашему зятю грабить банки и закапывать трупы? – пошутила я, внутренне обмирая.

– Нет, что вы. Для этого у него есть другой персонал, – почти серьезно ответил Георгий.

Мы поговорили еще немного, и последние сомнения меня оставили. В конце концов, вряд ли мне придется пересекаться с Павлом слишком часто. У девочки ведь и мама есть. Если она хоть немного похожа на Георгия – счастливое лето мне гарантировано!

***

– Вы носите только розовое? – первым делом спросил меня Павел, когда я пришла в агентство на следующее утро. – Другим цветам – бойкот?

Его голос сочился сарказмом. Эх! А меня не оставляла надежда, что сегодня он будет приветливей. Я одернула чуть задравшееся от ходьбы платье и уставилась на Павла с вызовом.

– Вообще-то это не розовый, а персиковый. Вам, как отцу девочки, должно быть стыдно за то, что вы не способны различать два таких непохожих цвета.

Он только ухмыльнулся.

– Присаживайтесь, Лида. – Георгий отодвинул для меня стул, а, когда я удобно на нем устроилась, положил передо мной какие-то листы. – Прежде чем мы начнем обсуждать вашу работу, вам необходимо кое-что подписать.

– Что это?

– Подписка о неразглашении.

– Вы шутите? – Мои брови полезли вверх. – Я же вроде няней устраиваюсь, а не на оборонный завод.

Георгий вложил в мои пальцы ручку.

– Лида, читайте и подписывайте. Нам придется сообщить вам некоторые подробности частной жизни, которые, как вы понимаете, должны остаться между нами.

Я бросила взгляд на Павла. Он буквально прожигал меня взглядом. Боже, во что я ввязываюсь? В груди шевельнулась тревога, но ее почти сразу вытеснили мечты о море. Этим летом я еще ни разу не была на пляже. Это несправедливо! Я мельком пробежала взглядом малопонятный текст, а потом нарисовала в нужной графе свою закорючку.

Георгий присел рядом со мной и откашлялся.

– Лидочка, работа, которую мы хотим предложить вам, будет непростой. Она весьма деликатна. Дело в том, что ваша подопечная категорически против нянь. Ей скоро исполнится двенадцать, и она весьма независимая девочка. Впрочем, вы сами знаете, какой это сложный возраст.

– Само собой, – поддакнула я, хотя не слишком-то разбиралась в закидонах подростков. Возрастную психологию нам преподавала добрейшая женщина, потому я не стала забивать себе голову лишней информацией и положилась на шпаргалки. Они не подвели.

Георгий вздохнул.

– В общем, вам придется изображать гостью Павла, а свой статус няни держать в секрете.

– В смысле?

– Мы скажем девочке, что вы дальняя родственница, приехали погостить на лето. А ее попросим обеспечить вам развлекательную программу. Ваша задача – подружиться с девочкой и помочь ей хорошо провести лето.

– Но зачем вам это надо? – серьезно напряглась я. – Звучит как бред сумасшедшего.

– Не нервничайте, Лида, – мягко попросил Георгий. – Я сейчас вам все объясню. Дело в том, что год назад девочка попала в автокатастрофу. Она почти четыре недели провела в коме, а потом несколько месяцев проходила через болезненную реабилитацию. Сейчас ее здоровье почти в норме. Физическое здоровье. А вот психологически она не до конца восстановилась.

Я невольно покосилась на Павла. Он смотрел перед собой, а на лице его проступил целый коктейль чувств: горечь, вина, тревога. В груди у меня защемило: оказывается, этот человек способен испытывать еще что-то кроме раздражения.

– Мы хотим, чтобы осенью девочка вернулась в школу, – продолжил объяснять Георгий. – Но сама она настаивает на домашнем обучении. Она сильно замкнулась после катастрофы и почти все время проводит в своей комнате. Надо как-то помочь ей выбраться из раковины. Вернуть ей вкус к жизни.

– Мне кажется, вам лучше обратиться к психотерапевту, – пробормотала я.

Георгий покачал головой.