Желание

– Я рад. Как-нибудь я сделаю тебе еще.

Я не знаю, что на это ответить, и поэтому просто улыбаюсь и киваю. Это наше сопряжение – даже если мы просто друзья – на удивление тяжелая работа. И в то же время нет.

Глава 37. Это точно чары

– Хорошего тебе дня, Грейс.

Голос преподавателя изобразительного искусства доктора МакКлири выводит меня из прострации, в которой я пребывала весь день, и я вижу, что я последняя ученица в классе. Все остальные уже собрали вещи и ушли.

– Извините, – отвечаю я с виноватой улыбкой и торопливо собираю рюкзак. Хорошо, что сейчас у нас обед, так что мне можно не беспокоиться о том, что я куда-то опоздаю.

Поскольку до следующего урока у меня есть целый час, я решаю вернуться в замок не по туннелям, а длинным путем. Сегодня прекрасный день, и я хочу, если получится, провести несколько минут на солнце.

Едва я выхожу из флигеля, как в лицо мне ударяет студеный ветер, но я игнорирую его. Это же Аляска, и на открытом воздухе все еще холодно. Но это легкий холод, такой, для которого хватит только худи и шарфа, а не такой, для которого надо натягивать бесчисленные слои одежек.

Однако согласно прогнозу завтра придет буря, так что надо пользоваться хорошей погодой, пока у меня есть такая возможность. И вместо того чтобы направиться прямиком в замок, я обхожу вокруг флигелей и иду по дорожке, которая приводит меня к озеру.

На протяжении всего моего пребывания здесь оно было сковано льдом, но теперь я вижу, что этот лед наконец растаял. Озеро снова стало озером.

Я останавливаюсь на минуту и делаю пару селфи на фоне воды и голубого неба. И отправляю их Хезер вместе с надписью: «На Аляске самое время позагорать».

Проходит всего несколько минут, и она присылает мне сообщение со своей фоткой в шортах и футболке на дощатом тротуаре в Мишн-Бич.

Хезер: Вот так нужно загорать

Я отправляю ей эмодзи с человечком, закатывающим глаза.

Хезер: Завидки берут?

Она присылает мне эмодзи, которое одновременно и смеется и плачет.

Я: Еще как

Она присылает мне еще одну фотку, на которой она стоит в очереди на старые американские горки, на которых мы, бывало, катались на пляже Малибу.

Хезер: Жаль, тебя тут нет

Я: Мне тоже

Хезер: Скоро я буду у тебя

Вот черт. Я совсем забыла, что она должна приехать ко мне на выпускную церемонию.

От злости на глаза наворачиваются слезы, потому что Сайрус испоганил и это. Сперва Хезер планировала приехать ко мне в гости на весенние каникулы, но я попросила ее отложить свой визит до конца учебного года. Однако теперь мне нельзя позволить Хезер явиться сюда и тогда – ведь в это время на кампусе будут находиться Сайрус и Далила, которые охотятся за мной.

Сайрус не побрезговал использовать человека, чтобы добраться до меня, и мне невыносима мысль о том, что с Хезер произойдет что-то плохое. Мои родители погибли из-за меня, и, если Сайрус что-то сделает с Хезер, я никогда себя не прощу.

Поэтому, несмотря на боль, я отправляю ей сообщение, которое наверняка разозлит ее.

Я: Ты не можешь приехать на выпускную церемонию

Хезер: Почему?

Я: Нам не разрешают принимать гостей

Это плохая отмазка, но я не знаю, что еще можно сказать. Не могу же я написать ей, что за мной охотится вампир, одержимый мыслью об убийстве.

Хезер: Если ты не хочешь, чтобы я приезжала, достаточно просто это сказать

Хезер: Тебе нет нужды лгать

Я: Прости. Это плохое время

Я жду, когда она ответит, но она не отвечает, и я знаю – это значит, что она зла. И она имеет на это полное право, хотя я всего-навсего пытаюсь спасти ей жизнь. Может, написать ей еще? Но мне нечего ей сказать. Поэтому я сую телефон в карман худи и начинаю долгий путь в замок. Однако едва я успеваю сделать несколько шагов, как в беседке на том берегу озера мелькает черно-лиловое пятно.

Поначалу я не обращаю на него внимания – ведь это может быть любой из учеников Кэтмира, – но, когда у меня начинает покалывать затылок, передумываю и присматриваюсь. И вижу Джексона, глядящего на меня с ограждения беседки.

Я не разговаривала с ним с тех пор, как выгнала из моей комнаты в субботу вечером, но это не значит, что мне не хочется с ним поговорить. Поэтому я улыбаюсь и машу ему рукой. Что он сделает: проигнорирует меня или помашет в ответ?

В конце концов он не делает ни того, ни другого. Вместо этого он спрыгивает с ограждения.

Но за считаные секунды огибает озеро и подходит ко мне.

– Привет, – говорю я, когда он останавливается в нескольких дюймах от меня.

– Привет. – Он не улыбается, но я уже начинаю к этому привыкать, хотя предпочла бы не иметь такой привычки.

Повинуясь порыву, я подаюсь к нему и обнимаю его – в основном потому, что иначе мне было бы неловко, но также потому, что я правда этого хочу. Ведь это Джексон, и, хотя от его взгляда мне становится зябко, я не стану отталкивать его. Ведь он как-никак сделал усилие, чтобы подойти ко мне.

У меня такое чувство, будто он терпит эти объятия так долго, как может – около десяти секунд – после чего отстраняется.

– Что ты делаешь тут? – спрашивает он.

– Наслаждаюсь хорошей погодой, прежде чем пойти на следующий урок. – Мы трогаемся с места, я окидываю его взглядом и поражаюсь тому, что он успел похудеть, хотя мы виделись всего пару дней назад. – А ты?

Он качает головой, чуть заметно пожимает плечами. И продолжает идти, притом так быстро, что мне приходится едва ли не бежать, чтобы угнаться за ним.

Мне не нравится неловкое молчание, повисшее между нами, поэтому я пытаюсь придумать, что сказать.

– Ты хорошо провел… – начинаю я, но тут же замолкаю, потому что знаю, как прошли его выходные. Он провел их при Дворе вампиров вместе со своими родителями, так что надо думать, не очень хорошо.

Незаконченное предложение продолжает висеть между нами, ожидая, чтобы я закончила его или чтобы он сгладил возникшую шероховатость.

Но он ничего не сглаживает уже несколько недель – с тех самых пор, как были разорваны узы нашего сопряжения, и я вдруг начинаю так нервничать, что вообще не могу придумать, что сказать. Ничего, что можно было бы сказать этому парню, который прежде был моей парой.

Как же мне от этого тошно.

Что же с нами произошло? Куда подевались все наши разговоры ни о чем и обо всем? Куда подевались все наши чувства?