небо стало – на асфальте мелками нарисованная картина.
человек наблюдал, как бог меняет лица.
ходил взад-вперёд по тёмной комнате, бормотал «не спится».
спицы солнца входили над темечком в земную ось.
всё, что считалось небылицею, сбылось.
[части тела]
руки шамана,
ноги шамана.
я человек —
и в груди моей рана.
я проходил
по бульварам истории,
я разрушал,
а разрушив, всё строил.
и высились над миром
разные империи,
перемещались самоходными машинами,
рассыпались суевериями.
я смеялся царям в лица,
я под куполом неба летал пыльной птицей,
и хищничьими голосами, как сурдинами,
играли ветра в мехах моей грудины.
белые иглы.
белые нитки.
белые люди.
старые свитки.
буквы бежали вокруг друг за дружкой,
древний старик стукал их кружкой.
мы выходили к небу со дна,
мир нам казался слеплен из сна.
и только солнышка тощие лучики
шарились окрест младенческими ручками.
так довольно смеялось юностью
над потешной моей сутулостью.
[не самая большая поэма о битве бобров и человеков]
когда зацветает вереск,
бобры идут на нерест.
там долго нерестятся,
куда нельзя добраться.
а потом возвращаются назад,
окружённые толпой крохотных бобрят.
и рыбы занимаются воздухоплаванием,
обделённые всех прочих вниманием.
а люди садятся в лодки,
берут с собой гарпуны и годовой запас селёдки.
идут на бобров большой войной,
чтобы запастись жиром и пушной.
тогда взрослые бобры заряжают пушки
и на человеческие лодки наводят мушки.
мушки летают вокруг лодок и людей кусают.
люди начинают чесаться и гарпуны бросают.
а потом плывут, себе, восвояси,
в море-океане свои забросив снасти.
бобровый народ собирает сети,
и ладит из них колыбели, чтобы крепко спали бобриные дети.
над морем-океаном вертолёт-стрекоза качается.
наша большая поэма кончается.
[конец большого путешествия]
Беринг, Беринг, худосочный,
Как избушка и смешной.
Под косматою веснушкой
И разлапистой сосной
Весь навыворот раскорячился,
Диким оком в ле?са грудки? вцепился:
Опушки насквозь озрячиться,
Из города пушкой выписаться.
Внебобам!
внебобом!
Чтобы дрязг – кругом,
Чтобы вдрызг – пополам.
Смейся громким солдатиком
Во цветов брызги.
Падай насквозь тихим мальчиком,
Вымуштрованным коромыслом.
Поперёк неба птичка скакала.
Во лбу у птички горела какарда.
Птичка пела голосом человеческим
«Чивьи-чивьи», что значит «вопрос» на греческом.
К ней полковник украдкий подкрадывался.
Пёрышки отсчитать.
Он, верно, о смысле вещей догадывался
Сызмальства.