Русская сага. Свобода. Книга третья

– Но язык не отрезал!

На их здоровый смех зашли соседи по номеру. Света с мужем Славой прилетели в Париж из Петрозаводска и оказались своими в доску. Света перед сном заглядывала к ним в номер и с поразительным юмором рассказывала о своей семье, Слава тоже за словом в карман не лез.

– Мой сын постоянно навещает нашу глуховатую бабушку, – рассказывала Света. – Однажды забыл ключи. Звонка в дверь бабуля не услышала, а на стук кулаком отозвалась: – Кто там?

– Это я, твой внук Коля! – во всю мощь проорал он. В ответ тишина. Он снова забарабанил в дверь.

– Не стучите, иначе я сейчас позвоню своему внуку Коле! – пригрозила бабуля.

– Не поверите, он два часа бегал от двери к окну, чтобы она его увидела, поверила и открыла дверь. Но его усилия ни к чему не привели. С тех пор мы все боимся забыть ключи, собираясь к ней.

Так они смеялись все десять дней. Экскурсовод оказался юмористом, постоянно выдавал бесконечные перлы остроумия, не преминув зацепить даже Мону Лизу. А сколько баек они узнали о чудаковатости королей, вывертов французской истории! Жалко, что не было диктофона.

Париж оказался совсем не таким, каким жил в воображении Ины, открывшей его для себя в подростковом возрасте через классиков французской литературы. Маленький и несолидный. Но уже через пару дней он взял её в плен и покорил. Чудо произошло. Они с дочкой посмотрели почти все примечательные места, разорились даже на экскурсию по замкам Луары.

Последним был Диснейленд. Объехав его кругом на поезде и насладившись сказочными видами, они присоединились к очереди, поднимающейся вверх на самый рискованный аттракцион. За каждым поворотом таблички: перечёркнутые красным крестом голова с распущенными волосами и рядом что-то типа горшка.

– Сначала отрывает волосы, а после подставляется горшок, – переводит Слава, и все взрываются неудержимым хохотом.

Действительно, предупреждали не зря. После стремительного взлёта вверх и ещё более стремительного падения вниз Ина была уже не способна ни на какие, даже самые безобидные, аттракционы.

– Ничего страшного, обошлись валидолом, – утешал сердечник Слава.

– Ничего, – согласилась Ина, – просто узнали допустимые для себя дозы адреналина.

В Лувре Алёна познакомилась с молодым парнем из Сиэтла Джефом и проводила всё последнее время с ним. Он как-то быстро стал своим, сводил их в аквапарк, после него – в ресторан. Дочь на глазах расцветала.

Они не ошиблись с выбором тура: весенний Париж вернул обеим радость жизни. Даже в дождь. «В дождь Париж расцветает, точно серая роза… Шелестит, опьяняет влажной лаской наркоза». Не только М. Волошин, но и многие поэты не уставали восхищаться городом любви.

Тихий мой причал

Песня летит, как птица вдаль.

И где-то там, в тиши лесной,

Стоит у речки синей дом родной…

    (Шарапов В.)

В августе Ина поехала в родную деревеньку. Отец только что вышел из больницы после инфаркта. Смерть подобралась к нему совсем близко, в чём он признался Ине со слезами на глазах. Она обняла его, и сердце сжалось от боли. Мама старалась угодить ему даже в мелких просьбах, хотя сама от переживаний еле на ногах держалась.

– Папа просит готовить ему каждый день свежие супчики, как в больнице, а я привыкла готовить на три дня, – поделилась она с Иной неразрешимой проблемой. – Иногда он просит борщ, а как его варить на один день?

Ина очень даже понимала маму. В деревне испокон века первое готовили в больших объёмах и не баловали себя разнообразием: щи кислые, борщ или супы из картошки, гороха, фасоли. В больших семьях всё съедалось за день, а в маленьких можно было растянуть дня на два-три. Всё – на вымоченной солонине.

В семидесятых годах появилась вермишель, из которой можно было быстро приготовить молочные супы, а в девяностые годы манной небесной свалились на головы американские куриные окорочка. Последние просто спасли небогатые семьи в городах, а деревня просто обалдела от счастья. Рубить кур для еды, которые несли яйца, всегда было жалко, хотя в детстве Ину всегда выхаживали после болезни куриным бульоном. Его аромат она помнит до сих пор, и с бульоном из «ножек Буша» он не имел ничего общего. Но среднему классу не привыкать, он радовался любому продукту, появившемуся в магазине.

Ина помнит, как вначале семейной жизни приходилось готовить овощные супы: то мяса в магазинах не было, то денег на него. Ничего страшного: спасала крутая заправка из морковки, лука, томатной пасты, поджаренных на подсолнечном масле с добавлением муки. Если удавалось купить кур или цыплят, то получалось приготовить из них первое и второе. За мясом для котлет ездили в Москву, только там можно было купить кусок мякоти, а не кости с её остатками. В таком случае Ина делала не только котлеты, но ещё и фрикадельки, которые замораживала. При их наличии она могла быстро сварить любой суп, щи или борщ.

После возвращения из Индии в их семье появились деньги, но в насмешку над ними исчезли все продукты с прилавков, так что семейное меню мало в чём изменилось. Много позже появившееся продуктовое изобилие стало насмешкой, потому многим оно стало не по карману. Ина и в этом находила свои плюсы, потому что накопленные болезни как родителей, так и её требовали постной диеты, которая не так дорого стоила и была быстра в приготовлении. Она давно научилась готовить даже борщ за полчаса.

Отец принял постную диету только после наставлений врача и напряг ею маму. Мамино здоровье тоже давно страдало от жирной пищи, чего она никак не хотела понять.

– Доченька, я всю жизнь хотела поправиться килограммов на пять, а если сяду на диету, то откуда тогда силы возьмутся для такой тяжёлой физической работы, как у нас на земле? – отбивалась она всегда от её требований здорового питания.

– А откуда возьмутся силы у твоей печени, чтобы переработать сало и маргарин? – кипела возмущением Ина, заставляя её использовать для готовки подсолнечное масло.

Только после того, как мать попала в больницу с подозрением на неизлечимую болезнь, она вынуждена была отказаться от жирной пищи, не зная, как стать мастером диетической.

– Ина, мы в больнице её есть не могли, – жаловалась она.

И Ина становилась поваром всегда, когда приезжала к родителям, пытаясь доказать на примере, что постная еда может быть вкусной. Признаться, она не любила готовить, потому что для изобретения шедевров кулинарии холодильник должен быть заполнен до отказа разнообразными продуктами, чего никогда не было ни у неё, ни у мамы.

Тем не менее мама от души баловала приезжавших на всё лето внуков пельменями ручной сборки, пирогами с яблоками, налистниками, так назывались тонкие блинчики их крахмала с творожной начинкой. А ты пойди испеки эти полусотню блинчиков в печи, а потом постой над приготовлением пары сотен пельменей, которые дети сметали за пару присестов, наворачивая по огромной миске с уксусом или сметаной. От них племяш и племяшка просто на глазах пухли. Так и выросли с лишним весом, но зато румяные и весёлые.

– Дети поели? – первым делом спрашивал брат, когда забегал в дом поесть.

«Видимо, страх голода, который почти не коснулся их семьи, всё равно встроился в генную память», – подумала Ина, засовывая в морозильную камеру ещё одну порцию сделанных пельменей.

– Поели, поели! – успокаивали они с мамой.

Сам братишка был тощ и бледен, всё чаще питаясь калориями пшеничной самогоночки. Кто избежал этого в деревне, пусть бросит в него камень. Ина с мамой страдали молча, устав от профилактических бесед, а брата больше беспокоило здоровье детей, чем собственное. Главное – накормить детей! Именно тогда она впервые подумала о том, что её мужу всегда было наплевать, поели они с дочкой или нет, и есть ли у них эта еда. Конечно есть, потому что за это отвечала она.

Ина помнит свою ненормальную радость, когда видела бесконечную очередь в магазине, которая заполняла всё его пространство. Значит, через несколько часов она купит вожделенный продукт, и семья не останется голодной. Оставалось только молиться, чтобы этого продукта хватило на всех. Это было при муже, когда он работал на заводе, это продолжилось, когда он три года вообще не работал. Исключением были лишь годы жизни в Индии и пара лет после неё. Боже, неужели они так жили?! Ина помнит времена, когда пела оды салу, которое спасало её семью в самые голодные времена. Низкий поклон родителям, присылавшим его Ине в посылках.

Утро. Игорёк собирается на работу, достаёт кусок сала из холодильника и начинает священнодействовать: нарезает тонкими ломтиками чёрный хлеб, аккуратно отрезает сало с прожилками мяса, сосредоточенно укладывает его на хлеб, языком облизывая губы… Стопка бутербродов сделана, он тщательно заворачивает их в бумагу и снова с горечью в сердце облизывает губы, потому что это счастье на обед. Потом не выдерживает и достаёт уже убранный кусок обратно, отрезает от него приличный шмат, кидает в рот и, закрыв глаза, смакует. Без хлеба! Теперь он окончательно готов пойти на работу. Вот такая картина «с салом». И не зря на Украине отказ от него считается преступлением. Боги, какая диета? Не остаться бы голодным!

Впервые Ину оставил страх пустого холодильника, когда она проводила дочь в Африку. Ей самой хватало малости, к которой давно привыкла: того же кусочка сала с чёрным хлебом, яичницы, картошки во всех видах и шарлотки со стаканом молока. Искать чего-то другого стало лень. Сама возможность лениться была счастьем.

«О каком голоде ты говоришь, – взмутился внутренний голос, – зная о том, что индусы счастливы были плошке риса два раза в день и банану!?» Он прав. Если посмотреть внимательно и без предвзятости в холодильники советских семей, то при полном дефиците продуктов, они не пустовали. Многих спасал блат и Москва. Впрочем – по-разному…

Пора вернуться из своей семьи к родительской, и от сала к диете. Уставшая от него печень отца и матери просила пощады. К этому времени в хозяйстве родителей остались только коза и куры. Наконец-то! Ина не один год твердила одно и тоже:

– Мама, зачем вам поросёнок, если нельзя есть жирное?

– Тебе посылать, больше ведь нечего, – упорствовала мама.

– Мамочка, прошли те времена, когда оно нас спасало, теперь – убивает!

– А куда девать картошку, если не ему на корм? – удивлялась мама.

– Зачем вам вообще её сажать?!

– Чтобы земля не пропадала!

– Пусть лучше земля пропадает, чем здоровье!

Это был магический круг вопросов и ответов, который Ина не в силах была разорвать. Половину убиенного поросёнка забирал брат, вред уходил на Украину. Теперь только коза и куры служили благу стареньких родителей. Осталось научить маму быстрому приготовлению борща на две тарелки… и всё-таки с мясом.