ЧАЩА

Сергей понял, что прокололся. Он не ночевал дома, пользуясь тем, что родители уехали в сад. Они, конечно же, ничего бы не сказали, даже если бы были дома (не маленький всё-таки), но мать опять бы не спала всю ночь. Мать есть мать, и будь он хоть сорокалетний, всегда будет о нём беспокоиться. А ему было двадцать три – второй самый беспокойный возраст для родителей.

– Собирался,– нехотя ответил Сергей.– Но я не знаю, меня не было.

– Опять всю ночь где-то шлялся,– мать внимательно вгляделась ему в лицо, пытаясь усмотреть признаки похмелья, и, не увидев, снова отвернулась к плите, на которой весело и аппетитно шкварчали яйца.

– Да мы у Лысого видак смотрели.

Он соврал только наполовину. Были они у Лысого, но видак, конечно, не смотрели. Он был включен, но никому не интересен. Друзья резались в карты. Под пивко, естественно, но не напиваясь, и поэтому никакого похмелья не могло быть.

Мать, ставя перед ним сковородку, посмотрела на него взглядом: знаю-я-ваши-видаки-нечего-мне-тут-заливать, но ничего не сказала.

Сергей, крутанувшись на табуретке, достал хлеб из стоящей на холодильнике хлебницы, отпластал себе толстенный кусок, взял поданную матерью вилку и стал с аппетитом поедать нехитрый завтрак.

Мать села напротив него, теребя в руках кухонное полосатое полотенце. Так и сидела, пока он ел, встав только за тем, чтобы налить сыну чаю.

– Что хоть смотрели-то?– спросила она, когда Сергей отодвинул пустую сковороду и, взяв кружку с чаем, сделал первый маленький глоточек.– Опять какие-нибудь ужасы.

Ей нравилось, как он рассказывает, и она знала, что он любит рассказывать.

– Да так, ничего особенного. Один только фильм мне очень понравился, «Шакал» называется.

Сергей смотрел его, конечно же, не этой ночью, но признаваться, что полночи резался в карты и пил пиво, не собирался.

– Единственная отрицательная роль Брюса Уиллиса и, по-моему, самая лучшая.

Он сделал ещё несколько глотков крепкого сладкого чая и, заметив, что мать ждёт продолжения, стал рассказывать.

– МВД и ФБР объединились против русской мафии и во время задержания в Москве убили родного брата крёстного отца. Тот, в отместку, объявил им войну. Нанял киллера экстра-класса, чтобы убить жену президента США. Вот этого киллера и играет Брюс Уиллис. В мире его знают в лицо только два человека, а найти его надо за несколько дней. Фэбээровец вообще про него сказал: «Шакал – это кличка профессионального убийцы, на счету которого несколько очень громких акций, но мы никогда не могли доказать даже самого факта его существования». Ну и вот как они его ловили и есть фильм.

– Поймали?

– Нет. Убили. Но это в кино. В жизни такие люди не ловятся. Это просто невозможно. Один там говорит: «…И насчёт ошибок. Шакал провёл двадцать лет в бизнесе, исключающем любые ошибки, и остался жив. Вы думаете, он не справится? Вы ошибаетесь». А вообще, вот смотришь этот фильм и сначала, по инерции, болеешь за Брюса Уиллиса, потому что уже привык, что он вечно герой, во всех фильмах всегда всех спасает, а потом постепенно понимаешь, что он натуральный ШАКАЛ. Ему действительно человека зарезать – что высморкаться.

– Вот ты говоришь, что он натуральный ШАКАЛ,– мать довольно точно скопировала его интонацию.– А сам рассказываешь о нём так восторженно.

– Мам, я восторгаюсь не убийцей Шакалом, а Шакалом – профессионалом.

– Но убийцей – профессионалом,– уточнила мать.

– Не тем, ЧТО он делает, а тем, КАК он делает.

– Как он убивает,– поддела его мать.

– Давай я тебе по-другому объясню. Вот я кузнец, так? В кузнице ты у меня была и видела, что кузнец я довольно-таки хороший. Тебе понравилось смотреть, как я работаю?

– Понравилось, это интересно, только жарко.

– Ну вот. А если бы я делал какие-нибудь самурайские мечи, которыми людей режут, а не клинья в метрострой, тебе было бы не интересно? На всём свете есть только три вещи, на которые можно смотреть вечно: это как горит огонь, как бежит вода и как работает человек. И, по-моему, профессионал достоин уважения, будь он хоть врач, хоть кузнец, хоть киллер.

– Ну ладно, профессионал, пока перекуриваешь после завтрака, сходи-ка за водой,– мать встала и начала убирать посуду со стола.

– Мам, ты что-то выглядишь неважно.– Сергей заглянул ей в лицо.– Ночью опять не спала?

– Боюсь я тут одна ночевать. Папа вчера не приехал, Стёпа куда-то с вечера умотал,– она кивнула на спящего на диване огромного полосатого кота.– Папа точно ничего не говорил? Может, на работе что?

– Не знаю.– Сергей сделал вид, что вспоминает, хотя точно помнил, что на работе никаких авралов не предвиделось.– Может опять авария какая-нибудь. Я вчера пораньше смылся.

С работы они ушли, как обычно, вместе с отцом, но Сергей решил соврать, чтобы хоть как-то успокоить мать.

– Не беспокойся, сегодня приедет,– он чмокнул мать в щёку.– Спасибо за завтрак,– чмокнул в другую.– Колонку не сломали ещё?

– Да нет, но говорят, что на неделе колодец почистили, так что ближе,– мать подала ему два ведра, одно вставленное в другое.

– А, двадцать метров не расстояние. Ладно, я помчал, а ты пока придумай мне занятие.

Он чмокнул её ещё раз, увернулся от ответного поцелуя и выпрыгнул в дверь.

3

Полдень в любом коллективном саду самое рабочее время, независимо печёт ли солнце, или идёт дождь. Это не дача, чтобы отдыхать пузом кверху, тем более если саду не больше десяти лет. Работы в нём непочатый край, а времени на эту работу только два дня в неделю. И поэтому женщины трудятся, пытаясь вырастить какой-никакой урожай, а мужчины для того чтобы женщинам было удобней. Первые копаются на огородах и в теплицах, вторые строят дома, бани, туалеты, те же теплицы. И делается всё это легко и даже весело, потому что делается это всё только для себя и ни для кого больше, а работа для себя, для своей семьи – это не работа, а удовольствие.

Сергей шагал на колонку и видел эту привычную уже картину. С тринадцати лет, с перерывом на два года, он со своими родителями создавал этот уголок труда и отдыха. Вместе с отцом, иногда привлекая то отцовских друзей, то его, возвели стандартный дачный дом, поставили баню, две теплицы, вырыли колодец, помогая между делом матери на огороде. И всё сами, своими руками, хотя отец был токарь, а он сам кузнец. Учились всему тут же, как говорится, на собственных ошибках и русских пословицах, которыми, когда мать не слышала, выражался отец. И если честно, получилось не очень плохо. А если совсем честно, то даже лучше, чем у некоторых. Единственное, что не нравилось Сергею, это то, что надо было сюда ехать и отсюда уезжать. То есть сам процесс езды. Полчаса на троллейбусе до вокзала, потом пятьдесят минут в переполненной электричке. Тоска! Но променять на сад где-нибудь в черте города он ни за чтобы не согласился, даже если бы тот находился в пяти минутах ходьбы от дома. Тут был лес, который он очень любил, река, на берегу которой очень хорошо было посидеть с удочкой. И не просто посидеть, а именно порыбачить, потому что рыба в реке водилась, несмотря ни на какие катаклизмы. И вообще, нравилось ему тут.

Друзья, те, кто здесь побывал хоть однажды, чуть ли не сами просились съездить ещё и ещё. Сегодня вечером тоже должен был приехать Андрюха Клестов. Ночью, за картами зашёл разговор, и они с Андрюхой условились, что Сергей встретит его на остановке электрички. Там же скинулись, чтобы Клестов (Сергей называл его Клестовский) прикупил пару бутылочек.

Несколько лет назад, ещё до армии, они нашли изумительное место. Прямо за садом, а вернее над ним, на горке, природа создала гостиную для тех, кто собрался просто посидеть пару часов. Тут было всё. Стол – большая каменная плита, почти ровная. Углубление для костра, заботливо обложенное камнями, а вокруг костровища удобные валуны, на которых могли разместиться человек шесть- семь, не мешая друг другу. А какой вид открывался из этой гостиной, просто словами не объяснить.

Сейчас Сергей как раз шёл вдоль подножия горы к колонке. Вечером он встретит Клестовского, они зайдут за Натальей и втроём, если Наталья приехала в этот раз без своей верной подруги Оксаны, будут сидеть в этой природной гостиной, пить вино, разговаривать, шутить. Это будет вечером. Сейчас полдень, но время пролетит быстро.

4

День, действительно, пролетел быстро. Отец почему-то так и не приехал, и Сергей, до семи часов вечера, помогал матери на огороде. Вдвоём они сделали за один день всё, что мать планировала на оба выходных, да ещё не очень упираясь. Сергей был доволен: и дело сделали, и мать не очень устала. Зная, что вряд ли вернётся до утра, перед тем как уйти, он изловил Степана и вручил его матери, которая, помыв посуду после ужина, смотрела телевизор.

Сейчас он сидел на остановке, распахнув телогрейку (обычную одежду для ночных похождений), не спеша, с удовольствием курил и наслаждался лёгким ветерком. Погода стояла просто отличная. Небо, как и весь день, было ясное и солнце, уже почти сидевшее на спине «Бронтозавра», ласкало последними лучами землю.

До прихода электрички, на которой должен был приехать Клестовский, оставалось минут пять-десять. Сергей улёгся прямо на землю, примостив голову на очень кстати оказавшийся здесь камень, и стал смотреть на верхушки сосен, еле заметно раскачивающиеся под лёгким ветерком. Всё-таки он немного устал. Мускулы спины и рук чуточку ныли от многочасового орудования лопатой. Полностью расслабившись, он чуть не уснул – сказалась бессонная ночь. Усилием воли стряхнув дремоту и поменяв позу, чтобы лежать было не так удобно, стал ждать, когда послышится шум приближающейся электрички.

И всё-таки он задремал, потому что услышал только, как скрипят тормозные колодки подходящего к остановке поезда. Быстро поднявшись, Сергей отбросил истлевшую до фильтра сигарету и подошёл ближе к рельсам, на ходу отряхивая штаны от приставших хвоинок.

С электрички сошло человек двадцать-двадцать пять, поэтому рассмотреть всех приехавших не составляло труда, особенно с того места, которое выбрал Сергей.

Клестовского не было.

Сергей стал быстро вспоминать, как он объяснил Андрюхе на какой остановке выходить. Вроде бы всё правильно, да и перепутать было трудно. Название у остановки – проще не бывает: «Четыреста семьдесят девятый километр», даже если циферки забудешь, другой станции с похожим названием нет больше на всей линии. Видать, у Клестовского что-то

изменилось и он не смог приехать.

Сергей вздохнул. Электричка уже ушла, народ, сошедший с неё, протопал мимо, таща свои рюкзаки и сумки в сад. Ждать больше было некого. Сергей неторопливо достал сигарету, выудил из огромного кармана телаги зажигалку и тут увидел Клестовского, появившегося в конце платформы с двумя спортивными сумками в руках. Сумки, с виду, были тяжеловаты и, Андрей, заметив идущего ему навстречу Сергея, остановился и осторожно поставил их на землю.