Игрушечные люди. Синий луч

Григорий Михайлович на радостях, что попадет в такую дружную семью, поклялся служить двум тещам верой правдой. Уподобился он библейскому Иакову, проработавшему в рабстве у дяди четырнадцать лет ради любимой Рахили. Обещал Григорий Михайлович подвозить тещ куда следует на машине, гулять с детьми, доставлять продукты и произвести косметический ремонт. Только снова при условии, чтобы не маячить особо перед глазами – в квартире и без него так тоскливо, что хоть вешайся. Марина Львовна улыбнулась любезному своему Грише очаровательно и сказала, что раз так все хорошо складывается, она сразу после регистрации брака поедет отдохнуть в Сочи с одним другом дома.

Так и получилось. Расписались молодые, выпили шампанского, а друг Марины Львовны уж торопит гудками из машины под окнами. Укатила она с ветерком. Григорий Михайлович же выполнял обещанное с огоньком в глазах. Детей он любил, даже тех, кому семнадцать лет, и кто ходит из угла в угол с перочинным ножичком, страдая от нервных болезней. Две тещи в нем души не чаяли до такой степени, что доверили Грише управлять семейными инвестициями. Дескать, вложи куда считаешь нужным, милок, но чтоб с пользой. А вернуть потом надо с процентами.

Задумался Григорий Михайлович об инвестициях. Все кругом инвестируют, а он что рыжий? Он, кстати, не рыжий, а скорее седой от вечных неприятностей. А средства, между прочим, были не так уж велики, чтоб попусту инвестировать. На биржу и в банки Григорий Михайлович не пошел, а присмотрел в рекламе бытовку на дачу. А реклама сейчас знаете, какая подлая? Пишут: «четыре бытовки по цене трех». Разве не заманчиво? Четыре Григорию Михайловичу и не нужно совсем, ему и три не нужно. Ему и одна не нужна, если честно. Но раз решил… Взял тещины деньги и купил четыре… по цене трех.

Поставил он бытовки по периметру дачного участка – красота. Похоже на заброшенный поселок геологов, потому что в центре вышка стоит и на вышке бочка – водонапорное устройство. Соседи подумали, что война миров началась, но нет, всего-навсего Гришина шестиметровая башня на трех ногах качается на ветру и руками-трубами со скрежетом размахивает. А могла бы ведь упасть, если бы с водой была… Но на насосы денег не хватило.

Так вот, четвертая бытовка оказалась маленькой. Прямо как собачья конура. А что вы хотели забесплатно? Не верьте рекламе! Григорий Михайлович задумал в ней баню соорудить. Погреться если надо или пропотеть. А помыться в той бане пока нельзя – воды в ней нет. Туалета, между прочим, тоже нет. Кому надо – беги в лес за три версты. Такой своеобразный фитнес. Зато печка теплая – из старых утюгов, обложенная речным камнем. Вот с этим камнем и вышла оказия.

Сидит как-то в июне Григорий Михайлович в бане и потеет, расслабляется. А две тещи на участке клубнику пропалывают. Хорошо жить в браке. Только вот в желудке бурчит и в голове чувствуется когнитивный диссонанс. Вроде бы от камней прет в воздух микроэлемент. Григорию Михайловичу от того микроэлемента, с одной стороны, прекрасно на душе, а с другой – немного страшно. Захотелось даже померить параметры разные и состав воздуха определить, убедится в оптимальности выбранной брачной жизни. Протерся он от пота полотенчиком, надел габардиновые штанишки и рванул на радиорынок приборы покупать. Приобрел китайский дозиметр, анализатор воздуха и определитель магнитуды электрических полей с адской чувствительностью. Вернулся, замерил и обалдел – почти все параметры отличаются от воображаемых им ранее. Особенно магнитуда полей подкачала – ни в какие ворота не влезает.

И вот, Григория Михайловича сомнение взяло. Может зря он женился? Да первая Марина в сердце иголочками колется. Сомнение, конечно, следовало задушить в себе железной рукой в тот же миг. Но было поздно: тут как раз нагрянула из Сочи Марина Львовна с другом семьи. Увидела она Григория Михайловича потным и раскисшим и мгновенно отлучила от семьи. Дескать, видала она мужчин и получше, а не таких слизняков. Если, конечно, он желает, пусть раз в месяц гуляет с детьми. А она, мол, вольная птица. Словом, браку конец.

Роман «Обломов» читали? Теперь вы и сами убедились, что он не про Григория Михайловича. Про Гришу другие писатели пишут, что попроще. А писать есть о чем, согласитесь.

Стихийный буддизм в Вешняках

Слово «вешняк» означает объездную дорогу, прокладываемую на время половодья. Однако в народе ходит и иная трактовка. Говорят, что станция железной дороги «Вешняки», находившаяся до войны за городом, под Москвой, служила конечным пунктом для поездов с необычным грузом. Сюда свозили тела расстрелянных и попросту сваливали их на пустырях. Если дело было летом, трупы кое-как присыпали землей, а если зимой – никто особенно не заморачивался. Весной, когда припекало солнышко, снега таял и проходившие мимо обыватели замечали, как из-под него выглядывают неприятные сюрпризы – «вешняки».

В незабвенные годы застоя вокруг станции, по приказу партии и правительства, выстроились до самого горизонта кварталы одинаковых серых девятиэтажек. В тесных квартирках обитала неприхотливая, стойкая к невзгодам публика. Никто ни на что не жаловался. Старушки у подъезда говорили так: «Сквозит в окна – заткни щели ватой, лопнул стояк – надень резиновые сапоги». В подъездах нещадно несло кошачьим калом и человеческой мочой. Но жильцам было некогда принюхиваться. После работы у станка они стояли в нескончаемых очередях в окрестных магазинах. Светлое будущее в Вешняках никак не наступало. Борьба коммунизма против темных сил запада пробуксовывала. А белая горячка вырывала из коллектива лучшие умы. В такой обстановке и родился наш скромный герой Казимир Адольфович.

В Вешняках как-то не принято было внимать наукам. Несчастные педагоги местных школ часто болели. Иные отправлялись с неврозами и инфарктами в клиники, другие под звуки медных труб ехали прямиком на кладбище. Выжившие обрастали корой индифферентности и напоминали сломанных роботов из фантастического кинофильма «Москва-Кассиопея». Ученики бесились от безделья и никак не могли запомнить, что такое косинус. Наследственная олигофрения портила процент успеваемости. Поэзия Пушкина усваивалась из рук вон плохо. Военруки рвали на себе последние волосы, а иностранные языки вообще пролетали мимо сознания. Зато древо жизни зеленело пышно. Девочки беременели, не дожидаясь аттестата. Мальчики, не стесняясь, отхлебывали из стаканов беленькую и дымили как фабричные трубы. Процветала мелкая преступность и пакостное дворовое хулиганство.

Вопреки народной традиции маленький Казимир учился прилежно. Как-то незаметно для завистливых соседей он вырос, поступил в институт и получил диплом инженера-техника. Старушки у подъезда сплетничали: «Он теперь у нас теперь инженер по тепловым агрегатам, а может быть, и по холодильникам». Точно никто сказать не мог, да и какая им была разница, ведь тепло и холод суть две стороны одного физического явления. Самое главное, что наш Казимир спиртного в рот не брал. А уж это, по мнению актива жильцов, было равносильно государственной измене.