Конг: Остров Черепа

– Помнится, вы говорили, что это не военная экспедиция.

– А, вы об этом? Мы заказывали только транспорт. Оружие, видимо, досталось нам в нагрузку.

От Конрада не укрылась реакция Брукса – его глаза слегка расширились, и он тут же отвел взгляд в сторону. Они знали об оружии заранее. Вероятнее всего, сами его и заказали. Таких людей, как полковник Паккард, не нанимают для увеселительных прогулок.

– Исчерпывающе, – сказал он.

Во все это вникать сейчас не стоило, и отказываться от участия в экспедиции он не собирался. Требовалось лишь соблюдать сугубую осторожность, и в этом ничего дурного не было.

– Вскоре состоится предварительное совещание – в офицерской кают-компании, – сообщил Ранда. – А пока – прогуляйтесь, осмотритесь…

Конрад пожелал всем доброго дня, отошел к борту и принялся наблюдать за окончанием погрузки. Ему предстояло неделю, а то и больше, провести в море, и потому хотелось как следует насмотреться на твердую землю.

Именно в такие периоды, на заре новых операций, ему вспоминалась Дженни. Когда его послали на ее поиски, ей было семь. Банда индонезийских дезертиров похитила девочку ради выкупа, но правительство Малайзии отказалось платить. Вместо этого они обратились за помощью к британскому военному спецназу, и Конрад со своей командой, уже привыкший к вольной трактовке границ между Малайзией и Индонезией[24 - Воспоминания Конрада относятся ко временам Индонезийско-малайзийской конфронтации 1963–1966 годов, малой необъявленной войны, в которой также участвовали войска Австралии, Новой Зеландии и Британии.], отправился за ней. Им было приказано найти девочку и доставить ее обратно, сохранив ее жизнь любой ценой. В конце концов, она была незаконной дочерью работника британского посольства, хоть и рожденной от туземки.

В самом начале операции возникла куча проблем. Конрад сразу заподозрил, что кое-кто из облеченных властью вовсе не желает им успеха, хотя от них, конечно, и ждут всех и всяческих стараний. Конечно, громкая спасательная операция куда хлопотнее, чем обычный поиск тела, но он и его ребята знали, что на кону – жизнь ребенка. Ночью, встав лагерем в густых приграничных джунглях и сгрудившись вокруг костра, все они, шестеро, поклялись спасти жизнь девочки, несмотря на любые изменения в приказах, которые могли последовать.

За эту клятву некоторые из них отдали жизни, а прочим пришлось жить дальше, весьма сожалея о ней.

Они взялись за дело жестко, не мешкая. Первые дни ушли на выяснение местонахождения похитителей, поиск их следов, указавших на отдаленный укрепрайон в горах, оценку ситуации и составление плана. Спасательная операция началась всего через семь дней после пересечения границы.

Все они знали свое дело. Конрад и еще два бойца осуществили отвлекающий маневр, уничтожив схрон с оружием и боеприпасами, устроенный в горной долине, в миле от базы дезертиров. Остальные трое из группы проникли в укрепрайон, уничтожили охрану и ушли, забрав с собой девочку.

Дженни оказалась очень симпатична, храбра и пугающе умна. Она понимала, что эти люди пришли к ней на выручку, и послушно выполняла все указания. Она даже плакать и дрожать от пережитого ужаса начала только через час после того, как они покинули укрепрайон и направились в сторону границы.

А вот радировать о своем успехе и возвращении было ошибкой.

На засаду они нарвались неожиданно, уже углубившись на территорию Малайзии минимум на милю и оказавшись в районе, предположительно не затронутом пограничными столкновениями между двумя взбаламученными народами. Конечно, они не расслаблялись, держались начеку и приняли бой, но двое бойцов из группы Конрада были убиты в перестрелке. А когда стрельба утихла и нападавшие исчезли так же быстро, как появились, Дженни была мертва. Лежала ничком с простреленной головой. Осмотрев рану, Конрад безошибочно определил: пуля была выпущена из снайперской винтовки. Это была не случайная гибель от шальной пули. Это было заранее спланированное убийство.

В тот день Конрад утратил значительную часть своего существа – доверие к стране и правительству, которым он служил, и веру в себя самого. Впервые в жизни он не сумел уберечь того, кого был послан спасти. Поэтому с тех пор он и выбирал себе разовые задания с предельной осторожностью. Он никогда не брался за работу, если видел, что шансы – против него.

То было его последнее задание в Специальной Авиадесантной Службе. В тот день для него началась новая жизнь – жизнь в отставке, и теперь, восемь лет спустя, он еще не решил, как ему построить эту новую жизнь.

Стоя на палубе, наблюдая за пирсом и размышляя над предстоящим путешествием, он попробовал оценить свои шансы. Сделать это, не зная подробностей операции, было трудно. Но это не мешало чувствовать знакомую дрожь – дрожь предвкушения нового предприятия. Несмотря на всю свою осторожность, в душе он жаждал приключений, а предстоящее, похоже, могло потянуть на целый приключенческий роман с продолжением.

Пожалуй, Паккард был прав – он делает дело, которое знает и любит.

Глава шестая

Ранда чувствовал, как нарастает с каждой минутой радостное волнение. Столько времени, столько сил потрачено – и вот экспедиция началась! Сколько всего пришлось организовывать и утрясать – и легальными путями, и подковерными способами, – и вот наконец-то он плывет!

Плывет к своему таинственному острову…

Его пробрало дрожью, и он окинул взглядом помещение, полное потных, усталых людей. Дрожь не имела никакой связи с температурой. Как же не задрожать, когда прямо здесь и сейчас, на твоих глазах, твоими руками творится История?

Те, кто знал его, сказали бы, что он положил на это лет пять. На самом деле он стремился к этому всю жизнь. Ему всегда страстно хотелось раздвинуть границы возможного, приподнять вуаль общепризнанной реальности и официальной науки и заглянуть за нее. Там, за этой вуалью, скрывались невиданные чудеса. Он всегда был уверен в этом, и поиск этих чудес был главной движущей силой всей его сознательной жизни. Детство он провел, уткнувшись носом в книгу. Пока друзья гоняли на велосипедах или лазали по старым рудникам в холмах Аризоны, он дни напролет торчал дома или в библиотеке, читая Жюля Верна и Джека Лондона и придумывая собственные, еще более невероятные истории.

Билл никогда не записывал этих историй. Еще в юности дал себе слово, что его выдумки попадут на бумагу не раньше, чем станут реальностью. Он наслаждался полетами своей фантазии, которые пробуждали в нем тягу к путешествиям и открытиям. Но его песочницей для игр неизменно оставался реальный мир, а нянькой – наука.

Началась Вторая мировая война, и Ранду отправили в Северную Африку, а затем – в Италию. Он оказался отнюдь не самым старшим в своем подразделении, однако к нему быстро приклеилось прозвище «Проф» – «Профессор». Пока его сослуживцы находили радость в местном вине и женщинах, Ранда охотился за книгами о выжженных землях, через которые они шли, и жадно поглощал их историю, словно стараясь понять и запомнить, какими были эти земли, прежде чем пули, бомбы и кровь не изменили их ландшафт навсегда. Точнее говоря, он, точно губка, впитывал местные легенды и мифы и постоянно старался разглядеть зерно истины, которое – Билл знал это – кроется в любой сказке. Порой, наткнувшись на это зерно, он пытался взрастить его, но их постоянно бросали в новое сражение прежде, чем из семян древних сказаний прорастало нечто осязаемое.

Потом Ранду перебросили на Тихоокеанский театр военных действий, и перед ним открылся целый мир. Перемещаясь от острова к острову, он пытался спастись от окружающих ужасов, занимая мысли неведомыми, невероятными чудесами, и чувствовал, какое неохватное, несчетное множество нерассказанных сказок таит в себе этот безбрежный океан.

Цель его поисков мало-помалу определилась. По окончании войны он остался в этих краях, используя любую возможность для путешествий и нигде не задерживаясь дольше двух-трех месяцев. Случались в его жизни и женщины. Раз или два даже угораздило влюбиться. Но первая любовь неизменно одерживала верх, и, думая о неизбежных слезах разлуки, он смотрел вперед и предвкушал новые захватывающие открытия.

Круг поисков медленно, но верно сужался.

И вот теперь его жизнь обрела реальный смысл. Эту экспедицию он собирался задокументировать, а по возвращении – наконец-то изложить свои приключения на бумаге. Все его невероятные грезы вот-вот станут несомненной истиной, и космический масштаб его помыслов будет явлен миру в виде серии научных статей, которые перетряхнут историю человечества до самых корней.

Оглядывая помещение, Ранда улыбнулся. Еще немного – и его амбиции оправдаются, сколь бы они ни были высоки.

В кают-компании собралось человек тридцать. Воздух гудел от множества негромких голосов. Чувствовалось общее волнение, смешанное с любопытством. Многие уже почуяли неординарность предстоящей экспедиции. У одной из стен стояли несколько демонстрационных стендов, укрытых простынями. Это еще сильнее возбуждало общий интерес.

Здесь были двенадцать человек из группы «Ландсата», щеголявшие в синих штормовках с ландсатовской эмблемой. Ранда видел, что лишь двум-трем из этих парней уже доводилось бывать в поле: остальные просто-таки излучали детский восторг. Для них это было настоящим приключением, и он был рад их энтузиазму. Именно так, наверное, выглядел он сам лет тридцать назад…

Особняком от всех сидели «Небесные Дьяволы» – пилоты, вторые пилоты и техники, а также Паккард, тот самый полковник с не знающим жалости лицом. Ранде полковник не нравился. Возможно, возмущала его манера нагонять страх, или на то были какие-то иные причины. В любом случае, Паккард был кадровым военным, и у Ранды сложилось стойкое впечатление, будто он смотрит свысока на любого человека без погонов.

В дальнем углу, в одиночестве, прислонившись к стене и разглядывая попутчиков, стоял Конрад. Отставной капитан САС тоже действовал на Ранду несколько пугающе – учитывая его прошлое и кое-какие делишки – однако Ранда невольно проникся к нему симпатией. Этот никогда не повышал голоса и, в отличие от Паккарда, не смотрел на штатских с явным превосходством. Хотя, возможно, лишь потому, что ни на миг не сомневался в собственном превосходстве над кем бы то ни было. Сейчас Конрад ненавязчиво, но внимательно изучал всех и вся вокруг, негромко пощелкивая крышкой зажигалки.

Ранда с самого начала решил, что с этим человеком экспедиции повезло.

Сам Ранда и шестеро членов его группы также уселись отдельно от остальных, поближе к первым рядам. Это вселяло ощущение всеобщей замкнутости, отчужденности, однако он надеялся, что за время плавания атмосфера изменится. Девяти дней в море должно хватить, чтобы лед между разобщенными группами растаял.

Особенно радовало то, что с ними Сан Лин. Не только потому, что она была гениальным ученым, автором сногсшибательных теорий – беседы с ней здорово помогали Ранде освежить в памяти китайский. Он никогда не упускал возможности овладеть любыми знаниями, которые могли принести пользу делу всей его жизни.

Увидев приближающегося Брукса, Ранда немедленно понял, что сейчас молодой человек автоматически переключится в режим флирта, – и не ошибся. Тот, подойдя прямо к Сан, подал ей руку.

– Привет. Я – Хьюстон Брукс.

– Вы ведь еще не знакомы, не так ли? – спросил Ранда. – Сан, Брукс – автор той самой йельской диссертации, о которой я рассказывал.

– Ах, тот самый геолог, – улыбнулась Сан, обмениваясь с Бруксом рукопожатиями. – Я – Сан Лин, биолог. Когда вас нанимали и до недавнего времени – работала в полевой экспедиции. Такое ощущение, будто и не прекращала.

– Сан исследовала бразильские джунгли, – пояснил Ранда. – Обязательно взгляни на ее находки. Весьма впечатляюще!

– Ага, я читал отчет, – сказал Брукс. – Занятные допущения.

Сан подняла бровь.

– Вот как? Вы настроены скептично?

– Не принимайте близко к сердцу, – заговорил Брукс, бросив взгляд на Ранду, – но меня все это ни в чем не убедило. Да и над моей диссертацией еще работать и работать.

– Пожалуйста, будьте снисходительны к новичку, – вмешался Ранда, обрадовавшись случаю сбить с Брукса спесь. Да, он был неплохим парнем, но порой относился к делу слишком несерьезно. Сказывался недостаток увлеченности. – У него исключительно острый ум, он еще не научился ценить прелесть неизведанного. Ваша работа, мистер Брукс, не имеет ни единого изъяна, пусть даже вы сами не уверены в этом. И данная экспедиция докажет это раз и навсегда.

Ландсатовцы зашевелились. Оглянувшись, Ранда увидел Виктора Нивса, выступившего вперед. Подойдя к установленному перед собравшимися столу, он скользнул взглядом по укрытым простынями стендам, пошелестел стопкой бумаг и тревожно оглядел помещение. Поначалу Ранда решил, что парень нервничает, – некоторые совершенно не приспособлены к публичным выступлениям. Но тут же до него дошло: Нивс выглядит в точности как молодой и пылкий учитель, несущий ученикам сокровища знаний.

– Представление начинается, – негромко сказал Ранда, вновь ощутив дрожь радостного возбуждения, пробирающую до самых костей.