Морская история

– “Триумфальная арка” не моя, но все же ты права. Я читал и ее.

Наступила неловкая пауза. Мне было жаль, что я не мог ответить ей взаимной заинтересованностью в общении. Она снова застала меня врасплох, и я чувствовал себя некомфортно. Хотелось закончить наш разговор до того, как вернется Юнис, чтобы избежать лишних вопросов.

– Что заказал? – не унималась Эсси.

– Яблочную настойку.

– Ты любишь яблоки?

– Нет, скорее наоборот. На яблоки у меня аллергия.

– Я тебя не понимаю…

– Так или иначе, я надеюсь на лучшее и пока что не собираюсь умирать, – наконец улыбнулся я.

– Было бы здорово, – тихо заключила Эсси.

Слева от меня ветром пронеслась Юнис и приземлилась на диван. Она громко поставила настойку на столик и по какой-то причине была в прекрасном расположении духа, словно все это время сражалась за эту бутылку с кем-то из посетителей и победила. Как только Юнис удобно расположилась на своем месте, она пристально посмотрела на меня. Глаза сверкали, как два наливных яблочка.

– Ну что за девушки нынче пошли? – недовольно провозгласила Юнис.

– Мы с ней…

Я не знал, что и сказать. С надеждой повернулся к Эсси, но ее и след простыл. Как ловко она это все провернула! Словно знала, что может поставить меня в неловкое положение. Видимо, ее стоит уважать не только за выбор книжных переплетов, но и за своевременность морских отливов.

– Девушка с пирсингом так долго искала настойку, что за это время остальной персонал чуть не развел меня на коктейли, – продолжала Юнис, не обратив внимания на мое замешательство, – конечно, я успела выпить, но только один! Не персонал, а организованная преступная группировка.

Остаток вечера я просидел с ней, опасливо потягивая крепкую яблочную настойку. Со временем я осознал, что чувствую себя более чем здоровым, и в конце концов отвлекся от вероятных последствий аллергии. Мыслями теперь я, конечно, был далек от всего, что меня окружало. В какой-то момент мне стало все равно на смертельную настойку и на саму Юнис. Продолжать торчать здесь было невыносимо, я просто тратил свое время. Встав из-за стола, я собирался спешно покинуть помещение, сославшись на срочные дела.

– Здесь осталось больше половины, – растерянно говорила Юнис.

Она подняла бутылку не уровень глаз и взглядом оценила объем оставшейся жидкости.

– Оставь себе, хорошо?

– Но как же “151А”?

– Мне правда нужно идти, извини.

Темы для разговоров с Юнис как бы потеряли свое значение. Алкоголь, рестораны и бар, в котором работал Марк, – тоже. Я хотел только домой. Своим появлением Эсси по мановению руки обесценила все то, чем я дорожил ранее. Несмотря на свою немногословность в разговоре, я был счастлив вновь с ней встретиться.

Было бы здорово. Здорово и вышло.

5

Как можно заметить, обычно мой распорядок дня никак не мог похвастаться своей увлекательностью. Вся моя жизнь крутилась вокруг университета, работы и встреч с людьми с глазу на глаз. Какого-то определенного круга общения или постоянной компании у меня не было. Люди, с которыми мне доводилось пересекаться, либо уезжали в столицу, либо как-то разочаровывали меня. Ну, или я их.

Я бы не сказал, что особо сильно переживал по поводу своей разобщенности. Иметь временные знакомства мне стало куда интереснее. Я бы даже сказал – справедливее по отношению к посторонним. Цепляться за старых приятелей и дорожить ими из чувства долга и ностальгии мне казалось чем-то ошибочным. Часто это требовало сильной и незаслуженной отдачи.

В какой-то степени в этом плане на меня повлияла одна девушка из прошлого. Она всегда была внимательной и нежной, но ко всем моим качествам и достижениям в основном относилась холодно, словно ей были безразличны все мои положительные стороны. По началу меня это сильно задевало, но спустя какое-то время она сказала:

– Если мы в отношениях то это совсем не означает, что я должна боготворить тебя.

– Что значит боготворить? – растерянно спрашивал я.

– Я не хочу относиться к тебе предвзято и превозносить тебя просто потому, что ты мой парень. Ты – самодостаточная личность. Это нечестно по отношению к тебе, – спокойно поясняла она мне.

– Ты неизменно считаешь это правильным?

– Да.

– Ну, теперь и я тоже.

Со временем я перестал искать слепой похвалы от близких и кому-либо льстить. Мне стало любопытно общаться с людьми, скажем так, вырывая их из привычной обстановки шумных компаний. Так лучше можно понять, насколько самодостаточная личность перед тобой. Зависимые от других люди в большинстве своем мало что из себя представляют. Все их существо стремится как можно чаще нахваливать ближнего и искать с ним встречи, забывая о себе. Одинокие же – наоборот, имеют при себе полным-полно занимательного опыта и проницательных мыслей.

– Вагон и маленькая тележка.

Так сказала бы моя бабушка, к которой я направлялся этим утром в промежутке между занятиями и работой. Она проживала в обветшалом многоэтажном доме на окраине города.

Вход в подъезд всегда выглядел по меньшей мере депрессивно. Проем из посеревшего и рассыпающегося кирпича, казалось, еле-еле придерживал ржавую металлическую дверь. К ней вели битые по краям ступеньки, которые не помещали на себе мой сорок шестой размер ноги. В свою очередь перед ступенями испокон веков располагалось необъятное кладбище окурков. Жильцы ежедневно сбрасывали их вниз со всех девяти этажей. Никто их, конечно же, не убирал. Представьте себе – ковер из сигарет. Зато недавно поставили совсем новый сенсорный домофон. Выглядело это, конечно, как какая-то издевка.

В маленькой однокомнатной квартире бабушка жила не одна, а со своей мамой. С последней у меня за последнее время выработалась некая традиция. Я заходил к ним в гости и первым делом направлялся в комнату к прабабушке.

– Здравствуйте, дорогая, меня зовут Тео.

– Здравствуй-здравствуй!

– Приятно познакомиться.

– Ха-ха-ха! А мне-то как приятно!

Ей было восемьдесят четыре года. Две недели назад она стала забывать, кто я и как меня зовут. Признаться честно, по началу было довольно жутко это осознавать. В тот вечер я ненадолго забежал к ним в гости, чтобы передать гостинцы от мамы. Я практически никогда не заглядывал в комнату к прабабушке, но в этот раз решил зайти, чтобы попрощаться и передать привет от всего семейства. Я легонько постучался и осторожно отворил дверь, так как предполагал, что в это время старички могут готовиться ко сну. Заглянул внутрь и ничего не увидел. Кромешная тьма. В нос ударил благородный запах старости. Глаза потихоньку начинали привыкать к темноте. В конце концов я смог разглядеть полненькую старушку, которая смирно сидела на диване и слегка подсвечивалась лунным светом. Складывалось ощущение, что я вломился в гробницу египетского фараона, чем нарушил его вечный покой и подверг себя древнему проклятию. Голова прабабушки медленно поворачивалась в мою сторону. Мне стало не по себе.

– Привет, бабуль. Это я – твой правнук, – я подал голос, чтобы убедиться в том, что все в порядке.

– Ты – Тео? – тихо спросила прабабушка из темноты. Загвоздка заключалась в том, что для нее я был единственным правнуком в своем роде. Она возилась со мной с пеленок, пока я не вырос и не стал реже приходить в гости.

– Да… Забыла что ли?

– Ха-ха-ха.

Она внезапно расхохоталась и ничего не ответила. Какое-то время мы молча находились в темноте и смотрели друг на друга при свете луны. Потом я взял себя в руки, а руки в ноги и спешно покинул квартиру.

Теперь же я частенько приходил средь бела дня и представлялся, чтобы не ставить прабабушку и себя в неловкое положение. Возможно, ей такие напоминания были уже не так важны, но все-таки от каждого “нового” знакомства она была в восторге. Так мы оба поднимали друг другу настроение.

Надеюсь, я никогда не окажусь на ее месте.

Бабушка же располагалась в соседней от прабабушки комнате. Вернее сказать, на кухне. По неизвестной мне причине они практически не общались, поэтому я по отдельности навещал каждую из них. Комнаты бабушек сильно контрастировали между собой. Старшая жила либо в кромешном мраке, либо при ослепительно ярком солнечном свете. У младшей дела обстояли совсем иначе. В ее миниатюрной кухне-комнате всегда были занавешены шторы и круглосуточно горела искусственная лампочка теплого персикового оттенка. Половину площади занимал кухонный гарнитур с гигантским холодильником. Оставшаяся половина комнаты была заставлена маленьким круглым столом и диваном в разложенном состоянии, на котором спала бабушка. Между двумя зонами тянулся узкий проход метровой ширины. Ловко передвигаться по этой комнате могла только бабушка, поэтому я всегда садился за стол у входа и наблюдал за тем, как она готовит мне кофе.