История третья. Добыча герцога

– Миранда, это даже не смешно. Ещё два с половиной года можно не волноваться ни о чём, а ты уже сейчас себя съедаешь.

Съедаю я не себя, а ломтики хурмы, сидя у мужа на коленях, подцепляя их специальной серебряной вилочкой, и скармливая ему каждый третий. Так и не поняла, поверил он мне, или просто отмахнулся, – но проблему я озвучила.

– Ты мне не веришь?

– Верю, удивительная. Я скопировал весь, касающийся тебя, архив базы. Кроме записей из дома консула Вителлия Севера.

– Не дотянулся? – ехидничаю.

– Не успел…

Увлечённо целуясь, замечаю краем глаза какое-то мелькание.

– Мне подождать, Алонсо? Я подожду. Приветствую прекрасную дону Миранду.

Спрятала пылающее лицо на груди у мужа, спешно поправляя одежду.

– Ты по делу, Хосе?

Голосом мужа можно проводить криогенные процедуры. Пытаюсь сползти с колен, меня удерживают, прижимая к себе. Сижу, прислушиваюсь.

– Ты посвящаешь прекрасную дону Миранду во все свои дела, Алонсо?

– Я свяжусь с тобой через минуту.

Вынес меня на руках из кабинета, легонько поцеловал, и попрощался до вечера.

Вечером на мой вопрос было отвечено стандартным "ничего особенного". Ну и ладно. Мне не до мужских дел. Дона Алмира опять созвала чистокровных. Думаем, как "закрыть" Милочку. Девчонка взрослеет. Скоро инстинкты чистокровной заявят о себе. Резервации здесь нет. Придётся что-то придумывать… Голова кру́гом!

Поскольку никакого решения мы не нашли, обратилась к Алонсо. В конце концов, мы с ним отвечаем за супругу Повелителя. Уже приготовилась услышать предложение заняться гардеробом, но муж, неожиданно серьёзно отнёсся к проблеме.

Пока единственное, что мы сделали – подвесили над девчонкой спутник, не объявляя об этом. А в сопровождение ей выделили шестёрку собачек. Три отдыхают, три охраняют. Безотлучно. Милагрос попробовала закатить истерику, но я поговорила с ней. Рассказала, что даже взрослые, умудрённые жизнью, чистокровные абсолютно беспомощны перед инстинктом продолжения рода. Организм требует. Нас так выводили. Чтобы не крутили носом: этого я не хочу, с этим я не лягу. А до семнадцати лет контакты нежелательны.

– Но я замужем?! И с Маноло тоже встречаться нельзя?!

– Только в моём присутствии, Милагрос. Ты не дурочка, прекрасно всё понимаешь. А на случай отключения мозгов, рядом с тобой – собаки.

Не стала говорить, что за каждым шагом ещё и спутник следит. Ни к чему детёнышу это знать. А то начнёт уходить от наблюдения.

Этот вопрос мы решили. Пока, во всяком случае. Алонсо тоже дома не показывается. Во избежание. Спросила, почему. И лучше бы не спрашивала!

– Чтобы не столкнуться с Милагрос, случайно, в саду, удивительная.

Начинаю густо краснеть, но глаз не опускаю. Мне удалось удержаться на грани. След от ожога – память…

– Почему ты заговорил об этом только сейчас, Алонсо?

– Я бы не вспомнил, если бы не суета вокруг взросления твоей дочери, удивительная. Но раз уж Энрике испугался, значит дело серьёзное.

– Испугался? Команданте? Мы говорим об одном и том же кабальеро?

– Именно, удивительная. Мы говорили с ним… долго…

Тишина. Муж подбирает слова. А я раздумываю над его решением. Привыкла уже к серенадам за столько лет. И за дочерью следить надо, и урезáть супружеский долг не хочется.

– А может быть сделать портал в спальню? Или просто в мои комнаты? Алонсо?

– Удивительная, что за мысли?

Разозлилась, и попыталась уйти. Ага. Кто бы меня пустил! Скрутили и усадили на колени.

– Миранда, угомонись! Идея с порталами не лишена привлекательности. Но надо продумать замыкающий контур.

– А что тебе сказал дон Энрике?

– Сказал, что если бы ты шагнула не от него, а к нему, – он бы не удержался.

Подумала, как мало порой нужно: один крохотный шаг, и вся жизнь… А где-то очень глубоко шевельнулось… сожаление?.. Не знаю… Наверное, нет. То есть, – конечно, нет! Но всё-таки… Кошка внутри меня довольно урчит. Ага, как же! Нас признали привлекательными… и опасными…

Глава одиннадцатая:

О рождении близнецов-стражей, появлении барона Алека и о странных обычаях стражей.

Дни идут, складываясь в недели, месяцы… Тито (сокращённое Албертито – уменьшительно-ласкательное от Алберто) уже бегает. Предпочитает проводить время с отцом. Или со старшим братом, когда Лопе сбегает из Академии. Я думаю, что малыш влюблён в Милочку, поэтому прячется от неё. Мы втроём с мужем и сыном или вчетвером с мужем и сыновьями выбираемся на море, выходим на маленькой яхте в бухточку на коралловом островке. Купаемся, валяемся на горячем песке. Тито плавает как дельфинёнок. Любит воду… А ночами я получаю свои серенады. Дома нельзя. Милагрос "на взводе" не надо лишних стрессов. Дома мне мурлычат колыбельные на ушко, приходя порталом к супружескому ложу.

Милагрос проводит время в женском обществе. Начинаю опасаться ножа в бок. Ещё три года выдержать, до передачи дочери в супружеские руки. Маноло через два года отправится на пятилетний контракт. Значит, сможет взять отпуск на брачную ночь.

А пока я кручусь, как белка в колесе. Спутник даёт сигнал, когда рядом с Милочкой оказывается мужчина. И я вскакиваю и бегу, на ходу придумывая причину, по которой мне вот именно сейчас нужно быть в этом месте. Меня уже сумасшедшей считают. Служанки – таки точно! Бабуля посмеивается. Ей хорошо! Плохо то, что я не могу оставить девчонку рядом с ней. Дона Алмира по большей части дремлет в кресле. Чистокровные у нас гостят посменно. Потому что одна я не выдержу. Начну отстреливать кавалеров. А что? Это мысль!

Тито, – моя радость, помогает. Отправляю его искать Милочку. Ага, а сама отправляюсь искать детёныша. У нас с ним такая игра. В общем, меня уже не любит зять, который сбегает из Академии, чтобы повидаться с женой, а не с тёщенькой. Но! Маноло семнадцать лет, а Милочке – четырнадцать. И её инстинкты уже проснулись. Алонсо заменил охрану на женщин. Оказывается, женщины тоже могут служить в армии Союза. А я думала, – их не допускают…

Приходится контролировать и посещения Лопе. Они, конечно, брат и сестра, но… Но! В резервации на это не смотрели. Отделяли в тринадцать лет. Вот и я, предпочитаю не думать. Мальчишке – четырнадцать, тоже инстинкты пробудились. Ни к чему им наедине общаться. Пусть у них и в мыслях нет ничего подобного. Тут ведь как: сейчас в мыслях нет, случайно прикоснулись друг к другу, и всё… У меня тоже команданте Энрике и в мыслях не было, а когда я с ним столкнулась на бегу, мыслей вовсе не осталось, одни инстинкты. Счастье, что мы оба сдержались. Сумели.

Со всей этой суетой моя собственная "боевая готовность" прошла без эксцессов. Поскольку Алонсо не на дежурстве, то на рассвете после празднования пятнадцатилетия детёнышей мы зачали ещё близнецов. Однако тенденция. Если девятыми родами опять будут близнецы, то можно говорить о системе. Каждые четырнадцать лет по четвёрке детей. Но об этом пока рано. И кто из них будет стражем? Сын или дочь? Или оба? Старательно удерживаю хорошее настроение. Волноваться вредно, да и поздно. Что вырастет, то вырастет. Медитирую, гуляю по саду и на побережье. Морской воздух полезен. Ага.

Пользуясь случаем, держу дочь возле себя. Так сказать, мастер-класс по вынашиванию здорового потомства. Упражнения йоги, постепенно корректирующиеся в сторону облегчения, режим питания, и всякое такое. Нам в резервации тоже мастер-класс проводили. Чистокровные, отрабатывающие государственный контракт. И я уже однажды объясняла это чистокровным девчонкам на своём примере. И тоже с близнецами.

И вот на свет появилась двойня. Черноволосые и синеглазые брат и сестра. Когтистые и клыкастые. Пытались прорваться сквозь меня. Пришлось мысленно успокаивать, а когда не подействовало, – то прикрикнуть. Мысленно. Но пятилетним восстановлением я вряд ли отделаюсь. Хотя физических повреждений я не получила, но детёныши-стражи иссушили меня энергетически. Я выложилась полностью. Алонсо не отходил от меня, держал за руку, прижавшись к ней губами, а я тихо плакала от своей беспомощности. Сил не было даже руку поднять. Первый месяц кормила клыкастых, подвесив их к шее на большом платке. Через сорок дней пришла в норму, но энергия материнства восполняется по капле.

Несмотря на клыки и когти, дети ни разу не повредили мне. Ни царапины! Дымные змеи в синих глазах выглядят жутко. Поймала себя на том, что ищу их и в глазах мужа. Как воспитывать стражей? Пока кормлю. Обращаемся так же, как и с Тито. Имена не даём. Кто их знает, какие имена стражам положены, а время позволяет… Алонсо старается не оставлять меня одну с детьми. Хотя я думаю, что они ему интересны. Дети на него не шипят, как на Милочку, позволяют взять на руки, но глазками поблёскивают настороженно. А Милочка разобиделась. Брат и сестра шипят на неё как маленькие змейки. Или котята?

Барон Алек нашёл нас через полгода. Я уже сходила с ума, не зная, чем их кормить. Молоко пить они не хотят. Команданте Энрике посоветовал Алонсо давать им молоко с кровью. Пьют, но "без удовольствия". А зверики притащили им зайца. Ага, шестилапого. Близнецы когтями разделали его не хуже шеф-повара, и пока испуганная Мария бежала ко мне, они налопались сырой зайчатины. Удивительно отношение животных к близнецам. Столько заботы… Начинаю опасаться, как бы птицы не начали их червяками и гусеницами подкармливать. Впрочем, птицам к ним подлетать опасно. Детёныши хватают всё, что шевелится.

Отправились отдохнуть и развеяться на дальние острова. Полным составом: Алонсо, я, Маноло, Лопе, Милагрос, Тито и младшие близнецы с няньками Марией и Терезой. Кстати, к Тито детёныши относятся нормально. Наверное, кровь Алонсо чуют. Родство всё-таки по отцу определяют. На Лопе зашипели, как и на Милочку. Маноло к ним приближаться не стал. Поздравил нас с прибавлением в семье, и этим ограничился. А с Тито играет часами. Но, конечно, Тито не распространяет вокруг себя волны любопытствующего ужаса.

Весь день проводили в воде. Или в лесу. Забирались на гору. Там тоже есть дом, как и на берегу. Ага, и в глубине леса у озера. Комфорт превыше всего. А вечерами разжигали костёр, жарили добычу: рыбу, или дичь; запекали овощи… Пели песни и танцевали. Я сделала себе соломенную юбочку, как когда-то давно с Марком Флавием. И плясала островные танцы с покачиванием бёдер. Милочка разревелась от досады. Приказала ей не реветь, а учиться, благо есть возможность. Гормоны играют, нервы натянуты. Заставляю девчонку делать дыхательные упражнения, и медитировать. Объявила, что будет заниматься, пока не увидит лотос, выросший из своего пупка. Хохотали все. Даже детёныши.

В один из вечеров на озере нас накрыло пологом ледяного ужаса. Не знаю, как остальные, – меня сдавило так, что было больно дышать. Детёныши зашипели… радостно? Нет… Давая знать: мы здесь, вот они мы! И языки любопытствующего ужаса начали облизывать сплошную пелену, накрывающую нас всех. Это питание? Возможно… Мужчины расслабленно сидят, находясь в полной боевой готовности. Все трое: Алонсо, Маноло и Лопе. Хотела им сказать, чтобы не волновались, потом задумалась: то что приближается страж глубин, – понятно. Но это не обязательно барон Алек. Другое дело, что даже с одним стражем втроём не справиться. Поединок с Вителлием Севером – не показатель. Алеку нужен был муж для меня. Если брак с Зигги аннулирован, значит пусть будет Вителлий Север. И барон Алек не использовал свои силу и скорость.

Всё-таки барон. Ледяной ужас сменился пламенем страсти, гуляющим по моему телу. Алонсо смотрит на меня удивлённо, а Маноло – потрясён. Наверное я опять сверкаю глазами. Чёрный силуэт становится чётче, и вот он уже среди нас. Крылья плаща вихрящейся тьмой окутывают вечно юного барона. Золотые волосы вьются, зелёные глаза сияют нестерпимо. Дымные змеи в них извиваются в боевом танце. Чёткий рисунок улыбающихся губ… Улыбка касается глаз, прячется в уголках… Шелестящий голос:

– Баронесса Воробышек… Счастлив приветствовать…

Встаёт на колено, плащ взметнулся крыльями, и обрушился волной тьмы. Змеиные пасти высовываются, пробуя воздух раздвоенными языками, и пропадают во тьме плаща. Нежный поцелуй руки. А потом, барон прижался лбом к тыльной стороне моей кисти, и внутри меня раздался шелестящий шёпот:

– Воробышек, я восстанавливаю метку. Надоедать не буду… Хочу защитить…

Беспомощно смотрю на развеселившегося мужа. Что его так радует? А вот Милочка не веселится: смотрит во все глаза на воплощение девичьих грёз, и забыла, что умеет дышать.

– Барон Алек. Я не баронесса. Уже очень давно.

– Представь меня своему мужу, баронесса Воробышек.

И? Я хочу сказать, что? Меня опять не слышат! Мужчины обмениваются вежливыми улыбками, Маноло и Лопе рвутся в бой, Милагрос не сводит с барона глаз, Тито пытается ухватить баронский плащ, который ускользает у него из рук, как живой. Близнецы курлычут и шипят, стремясь привлечь внимание к себе. Они ведь ещё ни одного членораздельного звука не издали… Только шипение. Я беспокоюсь. Алонсо не стал дожидаться, пока я соберусь с мыслями. Встал, шагнул по направлению к поднявшемуся барону Алеку. Их, наверное дрессируют специально: каждый сделал одинаковое количество шагов навстречу.

Пауза. Рассматривают друг друга… Будут драться?

– Баронесса Воробышек счастлива с тобой. Это хорошо.

Алонсо блеснул сахарными зубами в улыбке, и… протянул барону руку.

– Алонсо.

Барон Алек церемонно пожал протянутую руку, представился, и попросил разрешения присоединиться к нашему обществу. У меня начало сводить зубы. Не люблю церемоний!

К счастью, ограничились представлением. Барон рассматривает детей. По-моему, он их боится… Детёныши довольно шипят и тянут к барону когтистые ручки. Алонсо, полуотвернувшись, ухохатывается. Плечи чуть подрагивают. А мне приходится сохранять любезный вид. Тито всё ещё охотится на плащ барона. Милагрос так и не отмерла. Увидела, что я наблюдаю за ней, опустила глаза. Но продолжает смотреть сквозь ресницы. Маноло злится, Лопе развлекается, готовясь ухватить Тито, если плащ барона накроет детёныша.

– Они так и должны быть когтистые? Барон Алек? И какие имена им положено давать? И чем их кормить? И почему они шипят? И…

– Тишшшеее. Ты их пугаешь, баронесса Воробышек. Шипят потому что говорить ещё не научились. Разговаривай с ними. Кормить мясом. Скоро сами будут ловить. Имена… Надо подумать… Одинаковых имён быть не должно, я узнаю. А когти скоро начнут убираться.

С этими словами барон вытянул руку и продемонстрировал впечатляющие бритвенно-острые когти. Похожие на кинжалы. Потом втянул их, как огромный кот, и опять – узкая белоснежная кисть с длинными музыкальными пальцами. Дети восторженно шипят. Ага, почуяли родную кровь!

Алонсо повернулся к барону, и вежливо сказал:

– Мою жену зовут Миранда, барон. И она герцогиня.

– Барон Зигмунд, её первый муж, называл свою жену принцессой. Миранда, – хорошее имя. Я запомню, герцог Алонсо. Но герцогиня Миранда остаётся баронессой. Она мать моих детей, и моя жена по законам баронств.

Тишина заполняет остров ртутной тяжестью… Барон Алек выдержал паузу, и пояснил:

– Я предъявляю своё право на защиту её и детей. И… ты не сможешь воспитать стражей глубин, герцог Алонсо.

– Вителлий Север снял вопросы брака, нне?

– Вителлий Север занял место барона Зигмунда. Чтобы ребёнок стража появился на свет, он должен быть зачат человеком. Я не буду объяснять тебе причины и следствия. И… я не намерен лезть в твою постель, герцог Алонсо. Я только прошу позволить мне навещать детей и учить их быть стражами глубин. Им всё равно необходимо учиться. Если они не придут в Бездну, Бездна придёт к ним.

На этой жизнеутверждающей ноте спор закончился. Барону предоставили свободную комнату. Если ещё кто-нибудь появится, – ночевать будет на улице.

А среди ночи мне пришлось вскакивать и успокаивать Милочку. Барон Алек выставил её из своей комнаты, не объясняя причин. Эта… кхм… пусть будет чистокровная, отправилась в комнату барона. Как говорили в моём детстве: "мозгов нет, – здравствуй дерево"! И я тоже, хороша! Видела же, как дочь смотрит на барона, и ничего не предприняла… Я знаю, что барон Алек не будет нарушать нормы приличий. Но ведь девчонка пришла сама! Ага, и хочет… Надеюсь, Маноло не видел. Алонсо плюнул, и отправился к костру. Благо ночи тёплые. Как это по-мужски!.. Милочка завывает…

– Я… хотела… а он… Мааама! Ну почемуууу?!!

– Потому что барон Алек наш гость. А ты, мало того, что детёныш, так ещё и замужем. Нехорошо, Милагрос.

– Я не детёныш!!!

Насупилась, глазами сверкает…

– Тебе нет семнадцати. Да если бы и было… Для барона Алека – ты детёныш. Бароном пугают детей уже многие поколения на Альмейне.

– Почему пугают?

Ребёнок… Глаза блестят, ждёт откровения… Слёзы уже высохли.

– Потому что господин барон наказывает смертью тех, кто имел несчастье вызвать его неудовольствие. Я сама была свидетельницей того, как он вырвал глотку солдату, осмелившемуся с ним заговорить.

Восторженный вздох… Интересная реакция. Похоже, мои слова только добавили яркости в ореол барона… Эххх!.. Где мои четырнадцать лет! Или семнадцать… Когда я познакомилась с бароном, мне было двадцать шесть. Впрочем, я никогда не была романтичной. В этом я вся в папулю.

– Завтра извинишься перед господином бароном. Поняла, Милагрос?

– Не буду извиняться!

– Тогда за тебя придётся извиняться Лопе. Как твоему брату.

– Что я скажу?! И не впутывай сюда Лопе! Это всё ты! Всё из за тебя! Если бы ты вела себя как чистокровная, ничего бы не случилось!

Приехали. Смотрю на упрямую девчонку, и вспоминаю, что вроде бы где-то был ремень. У Алонсо, наверняка, есть. Не объяснять же ребёнку, что если бы я вела себя как чистокровная, то сейчас сидела бы взаперти в поместье Вителлия Севера. И не была бы знакома с детьми, с отцом… И не встретила бы Алонсо… Консул Марк Флавий прожил бы свой прекрасный год, отправившись воевать с Союзом. Императором сделали бы… Вителлия Севера. Или… сразу Кассия Агриппу? Как верно сказано в древности: "большое видится на расстоянии". Я не замечала раньше… Папуля отдаёт распоряжения взглядом. Вся военная верхушка обучалась под его руководством. Даже на легата-прим Кассий Агриппа имеет огромное влияние.

– То есть ты хочешь, чтобы за тебя извинялась я? Так, Милагрос?

Молчание…

– Тут вспоминали Вителлия Севера. Консул тебя высек бы за такое поведение. Банально высек ремнём. А после экзекуции, – запер на гауптвахте. А твой дед, благородный Кассий Агриппа будет неприятно удивлён, узнав, что его потомки не находят в себе сил ответить за свои ошибки.

Запрещённый приём… А что делать?

Раннее утро. Рассвет чуть тронул краешек неба… Сижу у супруга на коленях в лесном домике, построенном на дереве. Не знаю, как строят эльфы, а здесь вполне себе удобная хижина вокруг ствола. Ага, с футоном и плетёной мебелью, с обязательными удобствами за лаковой ширмой. Низкий столик, циновки… Алонсо шепчет непристойную песенку мне на ушко, покусывая его в конце каждого куплета. Я хихикаю… Идиллия.

Муж пришёл ночью, как только услышал, что Милочка повышает на меня голос. Приподнял двумя пальцами подбородок наглой девчонки, вынуждая её стоять на цыпочках, глядя ему в глаза, и шёпотом сказал, что методика консула Вителлия Севера будет применяться непременно, если детёныш продолжит вредничать. На повторное утверждение Милагрос "я не детёныш" было презрительно отвечено:

– Взрослая женщина не станет навязываться мужчине.

– Никогда?

Дочь старается говорить не менее презрительно, но стоя на цыпочках и вытянув шею, как гусёнок, это затруднительно сделать. А мне сразу захотелось навязаться вполне определённому мужчине… И я отвечаю:

– Если не получит знака, что мужчине это будет приятно. Когда тебе исполнится семнадцать, вы постепенно решите все эти вопросы с Маноло. А пока, учись быть повелительницей. Тебе надо, как говорит твой дед, благородный Кассий Агриппа, вытравить из себя чистокровную.

Насупившуюся дочь уложили спать в нашей комнате. Алонсо свистнул собак и приказал стеречь.

– Все удобства здесь есть, так что покидать комнаты тебе незачем, Милагрос. Утром выпущу.

Схватил меня, и унёс в ночь. Даааа, здесь не замок, на плечо не посадишь… Надо расспросить барона о новостях. А пока что, лезу на дерево по верёвочной лестнице, подгоняемая мужем.

– Не дадут покоя, удивительная.

Согласно мурлычу, засовывая руки под его рубашку… Рассвет встретили на дереве.

Выпустили Милагрос, надувшуюся, как мышь на крупу. Барон Алек появился со стороны озера. Купался? Непохоже… Или прятался?

– Приветствую, герцог Алонсо, герцогиня Миранда. Юная герцогиня де Осуна Тельес-Хирон.

Откуда барон… Вот я курица безголовая! Вчера же представлялись все! С Милочкой барон подчёркнуто официален. Девчонка злится, но делает шаг вперёд. Обошлась без реверансов, да и в балахоне, который заменяет нам здесь одежду, реверанс будет выглядеть неуместно.

– Господин барон, я должна извиниться.

– Должна?

Стиснутые зубы, упрямый взгляд. Так и говорит молча: я не чувствую за собой вины, но раз уж так вышло, то… А барон, – змей. Мог бы и помочь ребёнку! А он усмехается, свивая кольца дымных змей в изумрудных глазах… Картинка с коробки дорогущих конфет… Золотые волосы вьются, нежный румянец на фарфоровой коже, чистый, немыслимо чёткий рисунок алых губ. И глаза… Огромные, изумрудные, затягивающие, как в неизвестную, но часто упоминаемую, Бездну. Дымные кольца ленивыми змеями свиваются, танцуя. Чёрный плащ трепещет крыльями тьмы. Змеиные пасти по самой кромке… Аура барона лёгким флером ужаса касается всех и каждого в отдельности. Только меня оглаживают огненные кольца страсти. Ага, по бёдрам. Господин барон решил обзавестись ещё двойней?

Надо к нему женщину для услуг отправить. Или… Пусть близнецами займётся. Пообщается… Няньки отдохнут…

Неслышно подошли Маноло и Лопе. Не успела Милочка высказаться… И что теперь?

– Извиняться следует мне, герцогиня Милагрос. Ты не знаешь традиций стражей.

– О каких традициях идёт речь?

Маноло нервничает… Алонсо успокаивающе кивает моему юному зятю. Несколько жестов благотворно действуют на детёныша. Лопе улыбается ехидно. Похоже, что в Академии умеют говорить без звука.

– Традиции стражей глубин, герцог де Осуна Тельес-Хирон. У стража может быть только одна женщина. Мать его детей. Другой, пока она жива, не будет.

В шоке смотрю на барона. Ужас мягкой лапкой поглаживает меня между лопаток, потом уже привычно трансформируется в страстные обьятья… А я… я думаю, что пройдут годы и я буду спать в кресле, как дона Алмира, а барон продолжит хранить верность? Какие… странные традиции!