История четвёртая. Вор у вора жену украл
– Благородная Агриппина… – и шёпотом – мама…
Протягиваю руки к первенцу. Сын осторожно взял мои ладони и прижался губами к пальцам… Марию уже двадцать четыре. Уже мужчина… Вителлий Север полыхает глазами. Ревнует к детям… Нет, чтобы подумать о невесте для моего первенца! Впрочем, этим надо Кассия Агриппу озадачить. Ага, и барона Алека. Насколько я поняла, папуля желает обновить кровь Имперской аристократии. Миры Союза в этом плане – подарок судьбы. Только моим мальчикам слишком долго ждать открытия врат войны. Значит, придётся наладить переход между мирами. Сумел же муж меня украсть! При мысли об Алонсо сердце забилось чаще… Включила контроль дыхания. Вдох, выдох… Спокойно… Вителлий Север чует мои мысли. И начинает впадать в ярость. А этого никому не надо. Конечно, до амока, нашедшего на мужа в родовом поместье, дело не дойдёт. Отец позаботился ударить посильнее. Но и в ипостаси "Лютый" муж не лучший спутник жизни.
– У нас три часа времени, кариссима. Пообщайся с сыновьями.
И ушёл, строевым шагом. С благодарностью смотрю ему вслед. Старается не держать меня на коротком поводке… Такую старательность надо поощрять. И не зарываться особенно… Улыбаюсь детям сквозь слёзы. Девять лет… Повзрослели без меня… При мне взрослела только Милагрос. Лопе я видела четырежды в год. Но может это и к лучшему? Мне не пришлось наводить строгость… Воспитывать мальчишек должен мужчина. И Кассий Агриппа с этим прекрасно справляется.
– Пойдём, мама, посидим в кают-компании. Ты по-прежнему любишь чай с корицей?
– Ага! И шоколад с орехами!
Смеёмся, вспоминая…
Три часа пролетели, как пять минут. Рассказала, что у них два брата и сестра, причём близнецы – ещё и стражи. Дети в шоке. Вспомнили барона Алека… Я даже толком не расспросила ребят… Выяснила только, что с братом они видятся регулярно. Марий заглядывает к Титу каждый раз, когда бывает на Новом Вавилоне, и Вителлий Флавиан увольнительные проводит с дедом и Юлией. Хотела спросить почему не с отцом… Потом, подумав, решила промолчать. Вспомнила запись на браслете, переданную отцом с Юлией. Выборка из досье моего мужа. Методы воспитания, принятые у Вителлиев Северов.
Трёхлетнего ребёнка поднимать в шесть утра, заставлять обливаться ледяной водой, бегать по парковым дорожкам. Плац занят упражняющимися взрослыми. Гимнастика с нарастающей поэтапно нагрузкой. Обязательные занятия военной историей. В качестве духовного развития предлагалось либо писать стихи, либо музицировать. Стихи маленькому Луцию не давались. А вот музыка, – это да… И физические наказания. Порка, если по-простому. В том числе и за неудачные стихи. И гауптвахта. За два года ребёнка превратили в монстрика. Я угадала с тем, что по родовому гнезду Вителлиев Северов передвигаться положено только строевым шагом. Попав в пятилетнем возрасте в Академию, Вителлий Север посчитал, что оказался на курорте. Необходимую, с точки зрения Квинта Вителлия Севера, муштру, он добирал на каникулах, неукоснительно проводимых дома с отцом. Женщин в доме не было. За вычетом контрактниц, обслуживающих взрослых мужчин. Слова мужа о том, что я ему небезразлична, это самое откровенное признание в любви, которое может сделать Вителлий Север. И музыка… Он играет только наедине с собой. Потому что музыка с раннего детства заменяет ему слёзы.
Бабуля Алонсо рассказала, с чего всё началось. Около шестисот лет назад. Во время очередного открытия врат. Чистокровный из линии каппа, дослужившийся до декуриона, спас в бою жизнь наследника Вителлия Севера, бывшего на тот момент легатом-прим. Патриций был крепко сдвинут на собственной значимости. И в сводках не могло отразиться, что какой-то чистокровный спас представителя семьи Вителлиев Северов. Патриций сделал "ход конём" усыновив чистокровного задним числом. То есть младший брат спас старшего. И неважно, что младший брат был на самом деле старше отца. А через пару лет, младший брат оказался единственным сыном. Война… Война всегда любила представителей линии каппа. Патриций, заполучив чистокровного наследника, решил не разбавлять чистую кровь. Дорогих мамочек брали каждое третье поколение. Остальные – увозили чистокровных, не являющихся эталоном. А, может, и дорогих мамочек. Это надо уже смотреть архивы семьи. Только кто же меня к ним допустит! Но чистую кровь Вителлии Северы сохранили. И, исполняя завет основателя рода, точнее, усыновившего каппу, патриция, хранили втайне свою чистокровность, умирая в бою, или, если не повезло с войной, от несчастного случая. И вот уже более шестисот лет клан Вителлиев Северов командует армией Нового Вавилона.
Если Вителлий Север надеется через десять лет оставить меня вдовой, я не знаю что с ним сделаю! Сама убью! Никак не подберу время поговорить с мужем на эту тему. Боюсь. Начать, что ли, с того, что Алонсо указал мне на его чистокровность? Всё равно страшно! Но поговорить надо. А то ещё устроит "несчастный случай"…
– Кариссима, прощайся. Нам пора.
– Так быстро, Вителлий Север?.. Разве уже прошло три часа?
Беру сыновей за руки… Как хорошо, что они подружились! И хорошо, что отец взялся воспитывать нашего с Вителлием Севером сына. А то я бы точно мужа убила при первой же попытке муштровать ребёнка. А ведь он собирается воспитывать следующих детей! Причём точно так же, как воспитывали его самого, считая это абсолютно правильным!
– Мы проводим вас, мой консул.
Муж, отрицательно качнул головой, и увёл меня, позволив опереться на его руку. В ставшей на миг зеркальной дверной плите, отразилась контрастная пара: я в старинном платье и кружевной мантилье, и консул, в форме без знаков различия. Ага, но в красном консульском плаще из паучьего шёлка. Инкогнито он соблюдает!..
Вошли в корабль, получили разрешение на взлёт через четверть часа. Отправилась переодеваться. И, конечно, в душевую ко мне влез драгоценный супруг. В полной боевой готовности. Взлёт мы пропустили. Я возмущаюсь:
– Вителлий Север! Мы так никогда не взлетим!
И? Я хочу сказать, что? Ноль внимания! Мурлычет на ушко:
– Кариссима, полёт я тебе обещаю…
Всю ночь летали… На седьмом небе… До условного рассвета. А повторное разрешение на взлёт нам давали рыдающим от смеха голосом. Консул забыл выключить связь, когда отправился "принимать душ". И вся база… Я его убью!..
– Кариссима, если ты забыла, – мы женаты.
– Я даже помню, что у нас есть дети, Вителлий Север! Кстати! А почему мы не навестили Тита Вителлия?
– Потому что это запрещено, кариссима. На каникулы приедет.
– А…
– Кариссима, в прекрасный год могут сделать поблажку.
Молчу… Придётся ждать каникул. Детёныш под присмотром деда, так что вроде бы ничего страшного… Вспомнила толстенького карапуза, бесстрашно бегущего к ройху… Какой он сейчас, наш сын?..
– Каникулы Тит проводит с братьями. На военной базе. Клона я к нему не допускал.
– И на том спасибо.
Жёсткие пальцы хватают меня за подбородок. Спокойно смотрю в горящие бешенством глаза мужа. Я не виновата в том, что меня, спящую, унесли из супружеской постели. Консул сам решил оставить меня одну той ночью. Ему не хотелось объяснять мне, почему мои близнецы отправлены в миры Союза. Что ж, я узнала об этом уже будучи женой Алонсо.
Вспомнилась гонка за вчерашним днём… Невольно улыбнулась. Глазами, потому что муж не отпускает подбородок. Свернёт он мне шею… Как курёнку. Нет… Отпустил. Молча повернулся к обзорному экрану. А на что там смотреть? Разгон ещё только набирает обороты. Ещё примерно с час будем разгоняться, пока не наберём скорость для нуль-перехода. Сижу, потираю подбородок… Муж, сквозь зубы, говорит:
– Кариссима, потерпи немного. Вернёшься к своему синеглазому красавцу. Я дам тебе координаты портала. Обещаю.
– Когда?.. В смысле: что значит, дам координаты?! Вителлий Север!!!
Повернул голову… улыбка волчья.
– Когда закончится мой прекрасный год, кариссима.
Издевается. Или за дурочку держит. Задохнулась от обиды…
– Я знаю, что ты чистокровный, Вителлий Север! Не надо мне говорить о прекрасном годе! Это у моих сыновей он будет… прекрасный год! А ты… не смей!
– О да, кариссима. О сроке жизни чистокровных ты знаешь всё. Конечно, мы не делаем прививку от старости. Нам она ни к чему. Мы делаем прививку от жизни, кариссима. Луций Вителлий Север, усыновивший Каппу, приказал хранить тайну. Один из фармакологов семьи разработал состав, меняющий кровь чистокровных, подобно прививке. Срок наступления "прекрасного года" зависит от концентрации. Мне повезло, я сын дорогой мамочки. Поэтому проживу около ста лет. Отец ушёл в шестьдесят. В прекрасный год мы становимся несколько… безрассудными. Лишь некоторые ушли как обычно. А некоторым везло погибнуть в бою…
– Это ты сейчас придумал?!
Смотрю на мужа и понимаю, – правда. Тупо сижу, не в силах до конца осознать услышанное. Какая неимоверная жестокость! Патриций не простил чистокровному вынужденное наследование? А может, я просто ничего не понимаю в мужчинах… В военных. Алонсо бы, наверное, понял… Глаза режет…
– Кариссима… Вы, женщины, странные существа… Ты собиралась сбежать к синеглазому, а теперь плачешь из-за того, что мне осталось…
– Сколько?.. Сколько тебе осталось?..
– Пятнадцать-шестнадцать лет. Максимум семнадцать. Позже я смогу сказать точнее. Ты получишь координаты портала, кариссима. Я обещаю. А твой командор, – дождётся.
– Семнадцать лет?! Не смешно, Вителлий Север! Впрочем, неважно.
– Что неважно, – это точно. Ножом ты пользоваться умеешь.
Злобно смотрю на мужа, прикидывая, чем бы его огреть по башке. Потом опомнилась. И… Тит?!!
– Вителлий Север, наш сын… Ты…
– Тихо, кариссима. Прививку мы получаем в двадцать один год. После окончания контракта. И… добровольно. Никто не отказался. А наши дети обойдутся без неё. Уже нет необходимости скрывать тайну.
– Через семнадцать лет тебе будет…
Опять волчья усмешка…
– Сто тринадцать лет, кариссима. Ты же не думаешь, что срок жизни фиксирован для всех? В моей семье живут долго.
– Звучит насмешкой.
Мне грустно… Не знаю отчего… Может быть, я думала вернуться? Проводив Алонсо? Получается, что возвращаться мне некуда. Отец выдаст меня замуж. И подберёт послушного мужа, не возражающего против ночей гостеприимства с бароном Алеком. Сигма-два поспешил…
– Кариссима, эти семнадцать лет ещё надо прожить. Не грусти. Лучше продумывай церемониал герцогского двора. Мы направляемся в столицу герцогства. Давно надо было появиться. Но клона я туда притащить не мог.
– Почему? Она бы сделала всё, что ты от неё потребовал.
– Кариссима… Я устал объяснять тебе… Она не ты!
– Ага… Я поняла… Работа – не волк, и ничто другое – не волк; только волк – волк.
Муж фыркает от смеха и отворачивается, сосредоточившись на управлении яхтой. А я вылезаю из кресла второго пилота и отправляюсь делать себе герцогское платье.
Глава четвёртая: О том, как герцог Вителлий Север посетил свои ленные владения, о договоре с Алонсо, а также о семейных непонятках и разборках.
Привычно иду на шаг позади мужа. Не стала заморачиваться с фасоном дорожного платья. Надела комбез, берцы и берет. Вителлий Север щеголяет формой легата-прим. Чувствует опасность?.. Мы явились как лисы в курятник. Нет! Куры бы всполошились. А нас встречают почтительные поклоны и настороженные взгляды. Консул не нашёл времени для своего герцогства, и теперь пожинает плоды. Не важно… Сделанного не воротишь. Вот только зря мы прибыли сюда вдвоём без сопровождения.
С другой стороны, если подвесить на орбите пару кораблей, это поднимет лояльность, но уронит авторитет, а значит и лояльность будет кратковременной.
– Кариссима, вернись на яхту.
Сказано сквозь зубы, на грани слышимости.
– Хорошо, что здесь никто не шутит с акустикой, как в твоём родовом гнезде, муж мой. Я остаюсь рядом с тобой. Это будет правильно.
– Кариссима, это приказ.
– Я даже папеньку не всегда слушаюсь, Вителлий Север.
– Кого?!
Муж в шоке поворачивается ко мне.
– Папеньку. Благородного Кассия Агриппу.
Над площадью пронеслась крылатая тень.
– Кто здесь поминает всуе имя начальника Академии?
– Коминий…
– Вителлий Север.
Мужчины сжали предплечья друг друга в воинском приветствии. Я перевела дух. Хотя… Знакомство с благородным Коминием, ещё не делает наше здесь пребывание безопасным.
– Ты вроде бы собирался домой?
– Моего дома больше нет, Вителлий Север. Вы опоздали самую малость…
– Я не извиняюсь, Коминий. Ты знаешь о приоритетах.
– А я тебя ни в чём не виню, Вителлий Север. Судьба…
Стою, кручу головой, как филин ушастый, глядя на собеседников. Захотелось заухать по-совиному и полететь на бреющем полёте… Поймать какую-нибудь мышь… На меня обратили внимание.
– Контракт?
– Брак, Коминий. Благородная Агриппина моя жена. Мать моих детей.
– Добыл всё-таки… Поздравляю.
– Спасибо.
Муж недоволен, а я стремительно преображаюсь в ледяную кобру. Не люблю, когда обо мне в моём присутствии говорят, как о вещи. Разговаривать ни с кем не собираюсь. О чём, помилуйте? И с кем?
Благородный Коминий делает осторожный шаг назад. Муж оглядывается на меня… Этот взгляд мне хорошо знаком. На дорогую мамочку у Вителлия Севера реакция однозначная… Это раньше он убегал. Когда я была конкубиной, а позднее женой Марка Флавия. А сейчас… До герцогского дворца мы так и не добрались. Ага, из соображений безопасности. Как же, как же! Остановились в отеле. В президентских апартаментах, которые я так и не рассмотрела. Ухватила грушу из обязательной вазы с фруктами, и не подпускала мужа к себе, пока не навитаминилась. Не даст ведь поесть!
Через три часа, Вителлий Север решил сделать перерыв на обед, и преторианцы, выделенные нам трибуном Коминием, сообщили желающим видеть герцога, что их, возможно, примут вечером… Ага, если герцог успеет отдохнуть с дороги… Ещё бы! Это же четыре часа лететь! После такого долгого пути, надо обязательно отдохнуть как следует… А до этого была слышна ностальгически знакомая фраза: "герцог занят". Так вот… через три часа, переодеваясь к обеду, я всё-таки спросила:
– Вителлий Север, а что значит "добыл всё-таки…"?
– Хммм?
Муж оторвался от разглядывания моего отражения в зеркале, и с недоумением посмотрел непосредственно на меня. Захотелось бросить в него берцем. К сожалению, я уже поставила их в шкаф для чистки… Терпеливо, как трёхлетнему ребёнку пояснила:
– Благородный Коминий спросил тебя: "добыл всё-таки…", и поздравил… Так я спрашиваю, о чём речь?
– Кариссима… Армия, это большая семья. Я приказал своим преторианцам охранять тебя. А когда уехал с Нового Вавилона, поручение передали соответствующему подразделению. О моём интересе к тебе знают все. Марку я не смог отказать в его прекрасный год… Он так хотел воссоединить семью… Чтобы у его сына был не только отец, но и мать… Он рос… в его семье… его родители любили друг друга. Он очень сожалел, что его сын до пяти лет рос без матери. А брать патрицианку не хотел. Такие, как Юлия – редкость невероятная. В основном, они похожи на благородную Флавию, или, в лучшем случае, на благородную Калерию.
Вот теперь я по-новому оценила осуждающие взгляды, сопровождающие легата Флавия, когда он взял меня с собой на манёвры. Я думала, что это из за того, что он не оставил дорогую мамочку в поместье, а оказывается… Все уже отдали меня легату-прим. С двенадцати лет отдали!
– Странно, как это меня не привезли к тебе в мешке…
– Нет, кариссима… В мешок сажать тебя бы не осмелились. Я всё же не просто так ношу прозвище "Лютый". Но… да! Все удивлялись, почему я не увёз тебя, забрав у Мария.
– А почему? Вителлий Север?
– Потому что наблюдал за тобой, кариссима. Если бы я тебя увёз, ты бы думала не обо мне, а только о том, как выбраться, и вернуться в резервацию. Или найти защиту. И ты бы её нашла. Вы с отцом похожи не только внешне…
Подумала о том, что если бы я была похожа на папеньку не только цветом глаз, Алонсо не увёз бы меня так легко… Расстроилась из-за своей неполноценности, и обрадовалась ей же…
– Кариссима, не расстраивайся. Ты женщина, и выбрала наиболее рациональный способ выжить. Я не в обиде.
– Не лги мне, Вителлий Север!
Муж спокойно повторил:
– Я не в обиде, кариссима. Я в ярости. Поэтому я не хочу вспоминать об этом…
Разозлилась, но молчу. Молча содрала с себя патрицианские тряпки, создала серебристо-зелёное сари с цветами лотоса и ашоки. Чоли сделала на несколько тонов темнее, а сандалии – тёмно-зелёного сафьяна. Заколола волосы в пышный пучок. Украшений… нет. Буду ходить как нищенка!
– Бунтуешь, кариссима? Я, помнится, запретил тебе носить это… одеяние.
Сладко улыбаюсь дражайшему супругу:
– Запрет касался военной базы, Вителлий Север. Но ты можешь продолжить… запрещать.
Взмахом ресниц стряхиваю слёзы обиды… Вителлий Север, полыхнув глазами, улыбается мне, как капризничающему младенцу, и подав руку, чтобы я могла опереться, выводит меня из комнаты.
Благородный Коминий подхватывается с кушетки в гостиной. Мужчины приветствуют друг друга воинским салютом. Вителлий Север в парадной форме легата-прим, трибун тоже в парадке. И я – в легчайших шелках. И с открытым боком. Трибун скосил было глаза, но поймав крокодилью улыбку Вителлия Севера, выпрямился, и больше на меня не смотрел.
Прошли в столовую. Обед в президентских апартаментах, – это нечто! Хорошо, что папуля пару раз брал нас с Юлией в поездки, и с Алонсо мы тоже останавливались в лучших номерах, если не было герцогской резиденции.
Мужчины беседуют о своём, я вежливо улыбаюсь… наконец-то обед закончен. Вителлий Север встаёт из за стола, трибун Коминий умудряется синхронизировать свои движения с легатом-прим. Мне отодвигают стул. Возвращаемся в гостиную.
– Кариссима, у меня есть дела, буду вечером.
– Я погуляю по…
– Сидеть! В номере!
И, повернувшись к вытянувшемуся в струнку трибуну
– Коминий, моя жена остаётся в апартаментах.
– Слушаюсь, мой легат!
Разъярённо выскакиваю за дверь… натыкаюсь на преторианцев. Меня выпихивают обратно с вежливым гудением:
– Благородная Агриппина, приказано не выпускать…
Кто-то из оскотинившихся военных включил связь… Возможно оба.
Муж весело говорит:
– Не скучай, кариссима. Сделай себе новое платье… Или ковёр…
Хрустальная ваза ударилась о дверь… Успел выскочить, гад! Швырнула вдогонку ещё какую-то безделушку, и отправилась в малую гостиную ждать прибывшего на ройхе. Не знаю, кто это. Может быть, барон Алек, может кто-то из моих сыновей… Пока легат-прим инспектирует местный гарнизон (читай – общается с сослуживцами), я, возможно, что-нибудь узнаю о мирах Союза.
Лёгкие шаги, которые я не ждала услышать… Зажала себе рот руками, чтобы не вскрикнуть. Потом вскочила, и метнулась к вошедшему, оказавшись в кольце рук, прижимаясь изо всех сил, пряча лицо, залитое слезами…
– Прости меня, прости… Я слабая, недостойная… Я не должна была…
А мне одновременно шепчут:
– Прости меня, удивительная… За то, что не защитил, что не подумал… Ведь знал… знал, что консул не оставит тебя… барон Алек предупреждал… а я… прости меня, маленькая… не плачь, не надо… я заберу тебя…
Отстраняюсь от мужа.
– Вителлий Север просил семнадцать лет. Он… у него будет прекрасный год. Он обещал дать координаты портала в миры Союза.
– Ты ему веришь, Миранда? Какой прекрасный год?! Он чистокровный!
– Они принимают яд, чтобы сохранить тайну чистой крови. Алонсо… Он чуть не убил отца… Отец его нарочно вывел из себя, и он взорвал флаер… Взорвал, а потом схватился за голову… Я боюсь, что он убьёт себя… Ты… тебе не надо ждать, можешь добыть себе чистокровную… Я знаю, я слабая… и глупая… и недостойная… но я обещала… Алонсо…
С каждым словом, которое я шепчу мужу, у меня проворачивается в сердце нож… Как больно! Моя синеглазая печаль берёт меня на руки, прижимает к груди…
– Шшшш… тихо, удивительная, не плачь. Я буду ждать…
– Какая трогательная сцена, кариссима. Я даже прослезился.
Алонсо перекидывает меня за спину, и выпрямляется, бесстрастно глядя на Вителлия Севера. Муж один, без сопровождения. Руки расслабленно лежат на балтеусе. Я помню, как за долю секунды он из такого положения срубил молодое дерево в нескольких шагах от себя, и стараюсь шагнуть между мужьями.
– Миранда, иди к себе.
– Кариссима, иди к себе.
Сказано одновременно. Размечтались! Так у меня из двух мужей ни одного не останется!
– Оказывается, тебя моя жена тоже не слушает, командор… Жаль. Кариссима, тебе не надо на это смотреть. Это зрелище не для женских глаз.
– Для моих глаз предназначено только убийство моего клона? Так, Вителлий Север?!
Волчий взгляд льдисто-голубых глаз.
– Допустим…
– Я не буду драться с тобой, Вителлий Север. Сейчас не буду. Я обещал жене ждать семнадцать лет.
– Испугался, командор?
– Я испугался четыре дня назад. Когда смотрел на мёртвое тело своей жены. Матери своих детей. Это страшно, Вителлий Север.
Вителлий Север отводит глаза. А я смотрю на Алонсо, и вижу седую прядь в смоляных волосах… Он же ещё молодой!..
– Я что-то упустил, командор. Я рассчитывал, что ты примешь ритуальную смерть.
Широко раскрытыми глазами смотрю на… мужа. И хватает же наглости! При мне!
– На левой ладони моей жены есть небольшой шрам от ожога. Я дважды почти умер, сначала от горя, глядя на тело клона, потом – от радости, что моя Миранда жива.
– Сейчас ты умрёшь в третий раз, командор.
– Если ты посмеешь убить отказавшегося от боя, я с тобой разведусь, Вителлий Север. Я не шучу.
– Я не дам тебе развода, кариссима. Не морочь мне голову.
– Отец тебя не спросит, муж мой. Тебе дали последний шанс. Или ты думаешь, что Кассий Агриппа "морочил голову", когда говорил тебе это?
Муж любезно улыбнулся, адресовав улыбку нам обоим.
– Кариссима, надеюсь, ты так же хорошо помнишь наш уговор. Свободен, командор. Иди. Пока я добрый…
– Я хочу поговорить, спросить о детях! Вителлий Север!!!
– Кариссима… Я тих, терпелив, но моему терпению есть предел.
– С детьми всё хорошо, удивительная. Не волнуйся.
– А дона Алмира?
Муж опустил голову. И я разрыдалась… Села на пол, спрятала лицо в согнутых коленях, и всхлипываю, жалуясь.
– Я хотела её проводить… Чтобы она не ушла одна… Чтобы кто-то из чистокровных был рядом…
– Миранда, не надо плакать. С бабушкой была Милагрос. И Маноло. Они стали супругами. Милагрос чуть не убила его в первую ночь. Летиции пришлось мчаться из своего поместья, чтобы объяснить твоей дочери, что не надо убивать мужа, он не нарочно…
Подняла голову с колен, хлопаю глазами, не понимая, о чём он говорит… Вителлий Север хмыкает.
– По Евгеническому закону, командор, чистокровных дефлорируют под наркозом. Хирургическим путём. Кариссима не смогла бы предупредить дочь. Просто не подумала бы об этом. Как ты оказался здесь?
Вопрос задан так естественно и непринуждённо, что я задумалась… Вителлий Север служил во внешней разведке? Похоже, что я совсем не знаю своего мужа. Алонсо молча улыбнулся легату-прим… Смотрю на него, стараясь запомнить каждую чёрточку… Семнадцать лет… Не буду спрашивать! Взрослый же!..
– Миранда, я решу этот вопрос. У нас давно отработана схема предоставления подобных услуг. Бастардов не будет, обещаю.
– Откуда ты… то есть, с чего ты…
Вижу в зеркале своё пунцовеющее отражение. Даже шея и грудь краснеют… В сочетании с зелёными одеждами смотрится забавно. Но! Лучше, чем смотрелось бы с синими траурными.
– Кариссима, почему бы тебе просто не спросить командора, как он намерен решать вопрос с женщинами?
Белозубые улыбки вспыхнули с обеих сторон. Похоже, мужчины перешли на словесную дуэль. А до меня, с запозданием, доходит, что своим вопросом Вителлий Север объявил, что не выпустит Алонсо живым. Безопасность государства… Испугалась так, что руки-ноги похолодели. Если бы уже не сидела на полу, – упала бы.
– Миранда, успокойся. Со мной всё будет в порядке.
Консул ограничился волчьим взглядом. Молчит… Меня начинает потряхивать от попыток удержать нервную дрожь…
– Наше оборудование позволяет отследить последний прыжок, и настроиться на координаты выхода, Вителлий Север. Я отправился за вами. Вот только припозднился… Вы уже отбыли в отпуск. Представился тестю. Познакомился с семьёй… Благородный Кассий Агриппа привёз меня сюда и дал мне полчаса на разговор с женой. Ещё вопросы?
– Твоя наглость вызывает восхищение, командор. Но она тебя не спасёт.
– Меня не надо спасать, Вителлий Север. Я сказал, а ты слышал: семнадцать лет. Могу даже проводить тебя… Как подобает воину.
– Так папенька здесь?
Оба моих мужа посмотрели на меня, потом друг на друга, потом Вителлий Север аккуратно поднял меня с пола, и…