Теоретическо-прикладные проблемы установления предмета судебной защиты по гражданским делам

Более широкое понятие процессуальной деятельности арбитражного суда разработал М.Ш. Пацация. Согласно его позиции это «совершаемые судом на основании имеющихся полномочий процессуальные действия связанные с рассмотрением по существу правовых конфликтов и иных дел с проверкой правомерности судебных актов нижестоящих судов а с также контролем за исполнением судебных постановлений находящих выражение в его судебных актах»[45 - См.: Пацация М.Ш. Процессуальная деятельность проверочных инстанций арбитражного суда. Проблемы эффективности. М.: Маска, 2008. С. 63.]. Приведенное суждение охватывает собой помимо деятельности по рассмотрению гражданских дел судом первой инстанции также и круг действий по пересмотру судебных постановлений судами вышестоящих инстанций которые, однако не входят в диапазон изучаемых в настоящей работе вопросов, возникающих по поводу выделения предмета судебной деятельности при осуществлении правосудия в сфере гражданского судопроизводства. В аспекте проводимого исследования интерес представляет включение в процессуальную деятельность суда действий по контролю за исполнением судебных постановлений так как логично предположить что речь идет о производстве закрепленном Разделом VII АПК РФ.

Проведенный краткий анализ соприкасающихся с понятием судебной деятельности правовых категорий таких как «правосудие», «судебная защита» позволяет очертить границы их использования в целях освещения проблемы предмета судебной деятельности. Из предложенных точек зрения не трудно установить, что деятельность суда включает гораздо больший спектр процессуальных действий нежели исчерпание правового конфликта, возникающего из материальных правоотношений; и непосредственно не увязывается с вынесением итогового судебного постановления разрешающего дело по существу, хотя именно в судебных актах выражается результат судебной деятельности. Иными словами судебная деятельность имеет место во всех отнесенных к компетенции суда первой инстанции производствах обозначенных в ГПК РФ и АПК РФ независимо от исхода рассмотрения гражданского дела. Судебная деятельность ориентирована на обеспечение защиты нарушенных прав свобод и охраняемых законом интересов и, вместе с тем, имеет самостоятельный предмет. Нередко в литературе встречается также понятие «объект» судебной деятельности. Но, опираясь на общетеоретическое соотношение категорий «объект» и «предмет», необходимо остановиться на последнем поскольку предмет суть часть объекта, конкретный его аспект. По этой причине, согласимся с М.А. Сидоровым в том что категория объекта в юридической науке непосредственно не связывается с определенным субъектом и должна рассматриваться применительно к правоотношению[46 - См.: Сидоров М.А. Процессуальная деятельность арбитражного суда первой инстанции. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2009. С. 21–22.]. Вся судебная деятельность в целом, и ее предмет, в частности обусловлены специфическими задачами процессуальной деятельности. К ним С.Ж. Соловых относит:

1) движение производства по делу;

2) оказание участвующим в деле лицам помощи в осуществлении субъективных прав;

3) исследование заявленного спора о праве позиций сторон в правовом конфликте выяснение обстоятельств дела анализ доказательств;

4) добровольность урегулирования конфликта в суде путем примирения сторон;

5) быстрота и процессуальная экономичность производства в арбитражном суде[47 - См.: Соловых С.Ж. Процессуальная деятельность арбитражного суда первой инстанции как фактор укрепления и обеспечения законности в сфере экономического правосудия // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. № 6. С. 15–20.].

Не в полной мере соответствует задачам гражданского судопроизводства последняя из перечисленных задач процессуальной деятельности поскольку законодательству известны термины «своевременность» и «процессуальная экономия», а не используемые автором, тем не менее, умалять значение разработки не оправданно. Выполнение задач процессуальной деятельности суда предполагает полноценную реализацию действий, осуществляемых в отношении предмета судебной деятельности. Сам по себе оборот «предмет судебной деятельности» воспринят наукой достаточно давно и получил широкое распространение в среде ученых. Вместе с тем, логично коснуться соотношения интерпретации процессуальной деятельности суда и судебной деятельности. М.А. Сидоров затрагивая этот вопрос рассматривает процессуальную деятельность арбитражного суда в качестве составляющей судебной деятельности. При этом, по его мнению, процессуальная деятельность обеспечивает решение своих специфических задач и достижение единой с судебной деятельностью цели по защите нарушенных прав и законных интересов[48 - См.: Сидоров М.А. Процессуальная деятельность арбитражного суда первой инстанции. Автореф. дис…канд. юрид. наук. Саратов, 2009. С. 19.]. Вероятно рассуждения автора построены на изучении функций судебной власти и ассоциации процессуальной деятельности суда непосредственно с правозащитной функцией. Однако и процессуальная деятельность суда не ограничивается лишь разрешением дела в суде первой инстанции. Например пересмотр судебных постановлений также не что иное как процессуальная деятельность суда. Вместе с тем совокупность процессуальных действий суда вышестоящей инстанции имеет несколько иной по сравнению с судом первой инстанции предмет. Вся охарактеризованная процессуальная деятельность одновременно выступает деятельностью судебной поэтому правомерно утверждать о существовании предмета судебной деятельности.

Отдельного внимания заслуживает допустимость включения в содержание судебной деятельности фактических действий суда. В.В. Ярков считает что правореализационная деятельность субъектов гражданского процессуального права имеет обязательные нормативные предпосылки хотя в отдельных случаях может осуществляться как фактическая процессуальная деятельность участников судопроизводства если имеет место необходимость в конкретных действиях прямо не предусмотренных законом[49 - См.: Ярков В.В. Юридические факты в цивилистическом процессе. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 121.]. В науке мнения относительно фактической процессуальной деятельности в гражданском процессе разделились. Так, Д.А. Туманов полагает, что она не присуща гражданскому процессу. По его мнению, это связано с тем, что в случае обнаружения действительной необходимости в совершении определенного не учтенного в законе процессуального действия суду необходимо применить процессуальную аналогию, а поскольку она легализована процессуальным законом то все совершаемые на ее основе процессуальные действия не являются фактическими[50 - См.: Туманов Д.А. Пробелы в гражданском процессуальном праве. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2007. С. 9.]. Пограничного видения проблемы придерживается С.Ф. Афанасьев констатирующий существование фактических действий в рамках гражданской процессуальной деятельности и объясняющий это в целом негативное явление необходимостью преодоления пробелов в законе и придания ему продуктивности[51 - См.: Афанасьев С.Ф. К вопросу о фактических действиях, осуществляемых при отправлении правосудия по гражданским делам // Цивилистический процесс: основные проблемы и тенденции развития / Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 90-летию со дня рождения д.ю.н., проф. М.А. Викут (1 октября 2012 г.) / под ред. А.И. Зайцева. Саратов: Изд. центр «Наука», 2012. С. 22–23.]. В качестве примера ученый приводит не предусмотренную законом форму подготовки дела к судебному разбирательству активно используемую в судебной практике – «беседу», а также процедуру «снятия дела с апелляционного рассмотрения». В формате основной проблемы настоящего исследования игнорировать данные обстоятельства не представляется возможным. Оговоримся что в ходе беседы судьей реализуются полномочия поименованные в ст. 150 ГПК РФ, и таким образом формирующие содержание судебной деятельности по рассмотрению гражданского дела судом первой инстанции. Вопрос о правомерности отнесения тех или иных фактических действий к судебной деятельности наделенной вышеназванными признаками один из которых – строгая нормативная регламентация должен решаться в контексте конкретной стадии межинстанционного периода или вида гражданского судопроизводства. В свою очередь, правильный выбор вида производства по гражданскому делу, то есть определенного законом порядка разбирательства гражданского дела обусловлен верной квалификацией спорных материальных правоотношений. Вместе с тем, с относительной долей уверенности при применении данного критерия можно идентифицировать лишь исковое производство. Для дифференцирования остальных гражданских дел по видам судопроизводства признака спорности либо бесспорности явно недостаточно. Между тем гражданская процессуальная форма требует безусловного выполнения предписаний закона относительно порядка рассмотрения дел того или иного вида производства (процессуальных сроков, правил судебного доказывания и др.). От этого напрямую зависит гарантированное Конституцией РФ право на судебную защиту. В таких условиях принципиальное значение приобретает установление предмета судебной деятельности на стадии возбуждения гражданского судопроизводства[52 - Не случайно некоторые ученые выделяют формирование предмета судебной деятельности в самостоятельную задачу или цель стадии возбуждения производства по гражданскому делу. См. например: Гражданский процесс России: учебник. 2-е изд., перераб и доп. / под ред. М.А. Викут. М.: Юристъ, 2006. С. 237–238 (автор главы – Т.И. Евстифеева); Борисова В.Ф. Возбуждение гражданского судопроизводства. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2009. С. 8.], а также допустимость постановки вопроса об изменении предмета судебной деятельности при разбирательстве дела судом первой инстанции и влиянии этого фактора на законность выносимого судебного решения.

1.2. Понятие предмета судебной деятельности и его взаимосвязь с предметом судебной защиты

Принято считать что предмет судебной деятельности является связующим звеном между процессуальным и материальным правом в контексте воздействия первого на второе. В свою очередь в науке гражданского процессуального права устоялось мнение о том что материально-правовой характер требования предопределяет порядок рассмотрения гражданского дела, то есть служит критерием разграничения видов гражданского судопроизводства. Это объясняется восприятием разработанного П.Ф. Елисейкиным в 70-х годах 20 века понятия предмета судебной деятельности. Предмет судебной деятельности он видел в охранительном правоотношении, которое возникает между заинтересованным лицом и предполагаемым правонарушителем вследствие предъявления иска и действий суда по принятию этого иска к своему рассмотрению. Охранительное отношение объективируется, по мнению ученого, в предусмотренной законом форме гражданского дела или дела по спору о праве.[53 - См.: Елисейкин П.Ф. Предмет судебной деятельности в советском гражданском процессе. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. Л., 1974. С.12.] Спорность стала обязательным признаком предмета судебной деятельности[54 - См.: Ванеева Л.А. Судебное познание в советском гражданском процессе / под ред. Н.А. Чечиной. Владивосток, 1972. С. 14–15.].

Одновременно П.Ф. Елисейкин критиковал позицию Н.А. Че-чиной о том что предметом судебной деятельности следует считать спорное материально-правовое отношение[55 - СМ.: Чечина Н.А. Норма права и судебное решение. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 13.], ссылаясь на то что независимо от действительного существования материально-правового отношения суд рассматривает требования истца и возражения ответчика, т. е. охранительное правоотношение составляющее предмет процесса[56 - См.: Елисейкин П.Ф. Гражданские процессуальные правоотношения. Ярославль: Изд-во Ярославского гос. ун-та, 1975. С. 87.]. В работе Н.А. Чечиной можно найти ответ на этот вопрос. Автор рассматривала два случая, когда суд устанавливает отсутствие правовых отношений: когда отсутствие правоотношения просит установить истец и когда требование истца не вытекает из действительно существующих отношений. В первой ситуации речь идет об отрицательных исках о признании. Предметом судебной деятельности по ним будет строго определенное правоотношение о подтверждении отсутствия которого просит истец. Во второй ситуации подчеркивается что иски основанные на несуществующих в действительности правоотношениях крайне редки как правило один из субъектов правоотношений неправильно определяет обязанности другого или объем своих полномочий[57 - См.: Чечина Н.А. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб.: Издат. дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. С. 111.].

Тем, не менее спор о праве был избран ориентиром при идентификации искового производства среди существовавших на тот момент трех основных видов гражданского судопроизводства: искового особого и производства по делам возникающим из административных правоотношений. Вместе с тем трактовка предмета судебной деятельности в делах искового производства через спор о праве вызвала несогласие в научной среде. Обращая внимание на несостоятельность использования предмета судебной деятельности в понимании П.Ф. Елисейкина в качестве критерия деления гражданского судопроизводства на виды И. Жеруолис указывал что суд в исковой форме рассматривает дела возникающие из правоотношений материально-правового характера (гражданские семейные трудовые и т. д.). Устанавливая же юридические факты в порядке особого производства суд подтверждает различные материальные правоотношения. Следовательно, суд разрешает дела, связанные с разнохарактерными материальными правоотношениями как в исковом так и в особом производстве.[58 - См.: Жеруолис И. Сущность советского гражданского процесса. Вильнюс: Изд-во «Минтис», 1969. С. 181–183.] Однако развитие мысли о влиянии разного рода материальных правоотношений на гражданскую процессуальную форму не дало толчок для дальнейшей дифференциации гражданской процессуальной формы в этом направлении в силу универсальности ее правил.

В свою очередь Н.А. Чечина обратила внимание на то, что анализ предмета судебной деятельности проводился на основе дел искового производства. В делах неисковых производств процессуалист видела в качестве предмета судебной деятельности материально-правовые (хотя и не гражданско-правовые) отношения, либо потенциальные гражданско-правовые отношения (при установлении фактов, порождающих гражданско-правовые последствия). В связи с этим предмет судебной деятельности по неисковым делам характеризовался ею как дела по разрешению споров вытекающих из государственных финансовых, административных и иных не гражданско-правовых отношений; дела по установлению фактов имеющих юридическое значение[59 - См.: Чечина Н.А. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб.: Издат. дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. С. 114.]. Аналогичные суждения были высказаны Л.А. Ванеевой с точки зрения которой предметы судебной деятельности в исковом производстве и в делах возникающих из административно-правовых отношений различаются лишь характером правовых отношений, обусловливающих выделение их рассмотрения в отдельные производства. Что касается особого производства, то предметом судебной деятельности назывались «потенциальные» спорные правоотношения между заявителем и обязанными лицами. Воздействие на такие отношения осуществляется судом опосредованно через установление фактов, имеющих юридическое значение[60 - См.: Ванеева Л.А. Судебное познание в советском гражданском процессе / под ред. Н.А. Чечиной. Владивосток, 1972. С. 14–16.].

Сложившаяся в теории гражданского процессуального права интерпретация предмета судебной деятельности с развитием и усложнением системы гражданско-правовых отношений, и соответственно расширением полномочий судебных органов по их урегулированию стала уязвима еще с нескольких сторон.

Так, А.В. Ильин указывает что в определении этой категории не учтен принцип разделения властей обусловливающий невозможность рассмотрения судом некоторых споров о праве без вмешательства им в исключительную компетенцию законодательной или исполнительной ветвей власти. На примере ст. 393 ТК РФ автор доказывает что особенности предмета судебной деятельности приобретают значение для гражданского процессуального права тогда, когда они оказывают решающее влияние на осуществление сторонами принадлежащих им процессуальных прав[61 - См.: Ильин А.В. Распределение судебных расходов между сторонами в контексте предмета судебной деятельности (на примере ст. 393 ТК РФ) // Закон. № 2011. № 1. С. 162, 167.].

На уровне доктрины обоснована точка зрения о специальной гражданской процессуальной форме для дел неисковых производств[62 - См. подробнее: Мокроусова Л.М. Порядок рассмотрения гражданских дел неискового производства как специальная гражданская процессуальная форма. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009.]. В теории процессуального права специфика гражданской процессуальной формы как правило, обусловливается характером спорного материального правоотношения.

Несмотря на, казалось бы понятную для восприятия базовую платформу дифференциации споров и порядка их рассмотрения, в делах публично-правовой сферы предметом судебной деятельности считают иногда разнопорядковые категории: контроль за деятельности органов исполнительной власти; спор о праве между гражданами, организациями и представителями властных структур; административную ответственность. Что касается последней, то проводя аналогию с наукой уголовного процессуального права отметим что, в случаях когда речь идет о совершении правонарушения и рассмотрении вопроса о применении санкции предметом судебной деятельности отдельные ученые как например Н.Н. Полянский называют ответственность[63 - См.: Полянский Н.Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М.: Изд-во МГУ, 1956. С. 260.]. Эта позиция однако, не была широко воспринята в научных кругах поскольку саму по себе ответственность вряд ли правомерно расценивать в качестве предмета судебной деятельности по цивилистическим спорам. Применение санкции сопутствует урегулированию гражданско-правового конфликта сторон.

В сложившейся ситуации назрела необходимость систематизации существующих научных концепций судебной деятельности по гражданским делам глубокого исследования правовой категории «предмет судебной деятельности», установления его соотношения со смежными правовыми понятиями, интеграции полученных выводов в правоприменение. В первую очередь требуется ответить на вопрос о том что собой представляет предмет судебной деятельности независимо от видовой принадлежности гражданского дела.

Итак в момент, когда спорное регулятивное правоотношение становится предметом охранительной деятельности суда осуществляющего защиту прав и законных интересов в процессуальном порядке, возникает новое охранительное правоотношение, являющееся по своей юридической природе процессуальным[64 - См.: Масленникова Н.И. Гражданский процесс как форма социального управления. Свердловск: изд-во Урал. ун-та, 1989. С. 27.].

Устанавливая диалектическую связь процессуальной деятельности и процессуальных отношений, А.В. Гагаринов указывал что процессуальная деятельность ведет к воспроизводству процессуальных отношений. А они в свою очередь определяют процессуальную деятельность[65 - См.: Гагаринов А.В. Взаимосвязь и взаимодействие гражданского процессуального права гражданского процесса и гражданской процессуальной формы. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Л., 1988. С. 13.]. Этой же позиции придерживалась Н.А. Чечина конструируя системный подход к проблеме предмета судебной деятельности через призму динамического аспекта гражданского процесса – от момента обращения в суд до вынесения судебного решения. «Предмет судебной деятельности находит первоначальное выражение в иске как обращенном к суду требовании а завершение – в судебном решении. Предмет деятельности суда неизменен по содержанию на всем протяжении разбирательства по делу, он эволюционирует от спорного состояния в момент предъявления иска к бесспорному в постановленном судом решении»[66 - Чечина Н.А. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб.: Издат. дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. С. 110.].

Прослеживая связь между предметом судебной деятельности и предметом судебного решения, Н.А. Чечина не отождествляла эти понятия, указывая что предмет решения определяется предметом деятельности суда. Отличие предмета решения заключается в том что материально-правовые отношения, бывшие предметом судебной деятельности и урегулированные судебным решением подверглись изменению под воздействием судебной деятельности[67 - См.: Там же. С. 131.]. При этом регулируя спорные отношения суд осуществляет деятельность по применению права[68 - См.: Там же. С. 135.]. Характеризуя гражданско-процессуальную деятельность суда в результате которой ее предмет из предположительного и спорного превращается в истинное и бесспорное Л.А. Ванеева выделяет в ней две стороны: познавательную и судебное воздействие на спорные правовые отношения[69 - См.: Ванеева Л.А. Судебное познание в советском гражданском процессе / под ред. Н.А. Чечиной. Владивосток, 1972. С. 25.].

Вместе с тем важно выяснить как соотносится процессуальная деятельность и гражданские процессуальные правоотношения с целью дальнейшего дифференцирования объекта гражданских процессуальных правоотношений и предмета судебной деятельности.

В литературе приводится следующая дефиниция гражданских процессуальных правоотношений: «это урегулированные нормами гражданского процессуального права общественные отношения возникающие в ходе осуществления правосудия между судом, с одной стороны и иными участниками судопроизводства, с другой»[70 - Мельников А.А. Правовое положение личности в советском гражданском процессе. М.: Изд-во «Наука», 1969. С. 71.].

В советской доктрине гражданского процессуального права вопрос об объекте гражданских процессуальных правоотношений решался в едином ключе с некоторыми нюансами. Объектом гражданского процессуального правоотношения называли направленную на удовлетворении общественной потребности в правосудии деятельность[71 - См.: Юдельсон К.С. Советский гражданский процесс. М.: Госюриздат 1956. С. 10.], процессуальную деятельность как деятельность суда, связанную с рассмотрением гражданских дел[72 - См.: Мозолин В.П. О гражданско-процессуальном правоотношении // Советское государство и право. 1955. № 6. С. 54.], процессуальные действия субъектов гражданского судопроизводства[73 - См.: Чечот Д.М. Участники гражданского процесса. М.: Госюриздат 1960. С. 9.]. Отличие точки зрения Н.Б. Зейдера по изучаемому вопросу заключалось в дифференцированном понимании общего и специального объектов гражданских процессуальных правоотношений. Ученый утверждал что общий объект лежит за пределами самого правоотношения и представляет собой спор о праве между участниками материально-правового отношения. Специальный же объект правоотношения представляет собой результат взаимодействия конкретных лиц между которыми оно складывается (например выяснение судом обстоятельств свидетельствующих о том что решение по делу может повлиять на права и обязанности третьих лиц по отношению к одной из сторон)[74 - См.: Зейдер Н.Б. Гражданские процессуальные правоотношения. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1965. С. 54–55.]. При таком подходе приходится констатировать что спор о праве интерпретируется разными учеными и как предмет судебной деятельности, и как объект гражданских процессуальных правоотношений, что ведет к смешению соответствующих правовых категорий.

Консолидированную позицию выражал П.Ф. Елисейкин. По его мнению объектом гражданских процессуальных правоотношений выступает поведение суда и других участников процесса, то есть действия характеризующие правосудие. В свою очередь поведение как объект правового отношения обладает своим предметом в качестве которого процессуалист назвал гражданские дела по спорам о праве; в производстве по делам, возникающим из административных правоотношений – дела о проверке законности и обоснованности управленческих актов; в особом производстве – дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение[75 - См.: Елисейкин П.Ф. Гражданские процессуальные правоотношения. Ярославль: Изд-во Ярославского гос. ун-та. 1975. С. 83, 86.]. Несколько отличается позиция Ю.К. Толстого, согласно которой общим объектом правоотношения является то фактическое отношение на которое правоотношение воздействует посредством нормы права в то время как содержанием правоотношения выступает волевое поведение субъектов определяемое законом[76 - См.: Толстой Ю.К. К теории правоотношений. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1959. С. 64–65.]