Созвездие для Шелл

Я путаюсь в собственных ногах. Шиплю и стягиваю чёртовы туфли напрочь, босиком выбираюсь из машины и тут же оборачиваюсь. Как я и предполагала, Айден покидает водительское место и намеривается идти за мной.

Ну уж нет. Хватит с меня позора на сегодня.

– Оставайся в машине! – рявкаю я грозно. В трезвом состоянии я бы нашла другой способ убедить телохранителя, но сейчас я конечно же уверена, будто бы мой голос звучит достаточно угрожающе. – Понял меня? Ни шагу за мной.

Даже босиком мне всё так же трудно ходить. Не стоило мешать все эти коктейли и пробовать шоты… пускай первый, самый жёсткий этап опьянения уже миновал, я понимаю, что моя смелость будет аукаться мне ещё как минимум сутки.

Я не успеваю дойти до линии деревьев или хотя бы кустов. Просто наклоняюсь вперёд, практически посреди поля, и извергаю хотя бы часть этой отвратительной жижи, которую сама же вливала в себя этим вечером. Мне настолько плохо, что, если бы меня убило прямо здесь какой-нибудь чёртовой молнией, клянусь, я не была бы сильно против.

Когда меня наконец перестаёт выворачивать, я выпрямляюсь и пытаюсь отдышаться. Я надеюсь, что хотя бы сейчас Айден имеет совесть не смотреть в мою сторону.

Как же стыдно. Ужасно стыдно. За всё, что было сегодня. За этот треклятый алкоголь, за мои барьеры, за этот мой… приступ. И в конце концов за тошноту.

За меня саму вообще.

Когда я, ковыляя на неровной почве, возвращаюсь к машине, Айден всё ещё стоит возле водительской двери. Он подходит к переднему бамперу и кивает мне:

– Посиди. Подыши воздухом.

Я слишком вымотана, чтобы спорить. Преодолев ещё несколько шагов, я неловко сажусь на капот. Машина всё ещё заведена, тихий рокот двигателя почему-то навеивает на меня спокойствие. Краем зрения я вижу, как Айден открывает пассажирскую дверь и что-то достаёт с задних сидений. Секундой позже он протягивает мне бутылку с водой, заранее открытую.

Как же это кстати. Я жадно отпиваю несколько глотков, в то время как Айден присаживается на капот рядом со мной. Только сейчас я осознаю, как же сильно меня трясёт – буквально колбасит. Похоже, он тоже это замечает, ибо тихо произносит:

– Похоже на алкогольное отравление. Зачем столько пить?

Мне нечего ему ответить. Что я, пущусь в объяснения, что таким образом я пыталась ослабить прутья своей же собственной клетки? Смешно. Театрально.

И горько. Уже не метафорически. Может, просто потому что меня недавно стошнило.

Где-то вдалеке раздаётся низкий, гулкий звук. Я не сразу признаю в нём гром и опасливо поглядываю на небо: с севера оно настолько чёрное, что не видно звёзд.

– Скоро гроза. – Айден лёгким движением поднимается с капота и протягивает мне руку. – Поедем, пока не начался ливень.

В машине я засыпаю почти сразу же. Вымотанный организм наотрез отказывается внимать моим призывам открыть глаза и хотя бы добраться до комнаты. Лишь однажды мне удаётся ненадолго прорваться сквозь дрёму: когда меня вдруг поднимают с сиденья машины и куда-то аккуратно несут. Кто? Куда? Почему?

Плевать. Мне так тепло и спокойно. Возможно, окутавшее меня ощущение полнейшей безопасности и покоя – ложное, но на этот раз я ему поддаюсь. Мне слишком это необходимо.

Над крышей дома раздаётся мощный раскат грома. Он вырывает меня из дрёмы, заставив вздрогнуть. Я испуганно приподнимаюсь на локтях, но опьянение в компании с усталостью не позволяют мне даже толком сесть. Всё, на что я способна, это лишь узнать свою кровать и комнату. Окно приоткрыто – потому гром так сильно слышен. Занавески чуть покачиваются, видимо, поднимается ветер. Туманным взглядом я смотрю в темный оконный проём, ожидая увидеть вспышку молнии.

Айден стоит около стола и размешивает в стакане с водой какую-то растворимую таблетку. Возможно, от тошноты и подобных отравлений. Несколькими секундами позже он подходит к кровати и тихо произносит:

– Пей. Надо.

Меня так мучает жажда, что даже если бы мне подмешали в воду какой-нибудь смертельный яд, я бы всё равно выпила. Пока я опустошаю стакан до дна, Айден закрывает окно и поворачивается обратно ко мне. Я с трудом различаю его взгляд, но никак не могу понять, чем он наполнен.

– Теперь спи. Я останусь здесь.

Мне так и хочется спросить: все ли приказы он раздал? Но язык отказывается слушаться, и вместо слов я издаю какое-то тихое мычание, уткнувшись лицом в подушку.

Я останусь здесь. Почему-то эти его слова никак не выходят у меня из головы, но я не понимаю, почему мне стоит о них задуматься. Шум дождя кажется мне странно уютным, и я не напряжена в ожидании грома, как это бывало обычно.

Чёрт. Какой же беспорядок в мыслях.

Я слышу, как Айден садится в кресло возле электрического камина. Звуки его присутствия должны были бы напрягать меня, а выходит почему-то ровно наоборот. Если бы он не предупредил, что останется здесь, я бы наверное попросила сама. Только напившись в стельку я бы позволила себе такое.

Позволила бы себе признать, что нахожу в этом человеке то единственное и банальное, в чём страшно нуждаюсь.

Безопасность.

Глава 14: Ночь

Рыдания рвутся из горла, но я не могу выдавить из себя ни звука и просто хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

Выброшенная и заодно выпотрошенная. Истерзанная, дохлая тушка, пригодная только для падальщиков. Вот как я себя ощущаю.

Тишину разрывает оглушительный крик – но уже не мой. Этот почти нечеловеческий вопль полон ярости, боли, жажды возмездия. Я едва ли узнаю голос своей матери, когда она совершает рывок, и из моего собственного рта наконец вырывается испуганный возглас. Яркие обрывки событий мельтешат перед глазами, грубо сменяя друг друга будто бы в сражении за моё внимание. Я крепко зажмуриваюсь, отказываясь понимать и заново проживать самый жестокий момент в моей жизни.

Стоп. Это всё… уже было.

Это сон. Мне снова снится кошмар. Нужно просто проснуться. Вырваться из этой череды воспоминаний, звуков, образов, запахов… страха.

Как же громко кричит мама.

– Шелл.

Череда образов замедляется, останавливается и вязнет. Этот голос точно не принадлежит моей матери. Он глубже, ниже, спокойнее. И точно принадлежит мужчине.

– Тише. Проснись.

От новой вспышки страха я хватаю ртом воздух и резко открываю глаза. Тут же сажусь в кровати ровно и едва ли не сталкиваюсь с тем, кто разбудил меня. Мне требуется несколько долгих мгновений чтобы осознать, где я и кто передо мной.

Айден медленно убирает ладонь с моего плеча. На его лице заметна тень усталости, глаза чуть прищурены – видимо, он успел уснуть прямо в кресле. Он что, так и не ушёл к себе?

Я не сразу вспоминаю, почему Айден вообще здесь находится. События минувшего вечера возвращаются ко мне медленно, неохотно. Им сопутствует давление в висках и тошнотворное ощущение будто бы во всём теле. С тихим мучительным стоном я опускаю голову обратно на подушку и кутаюсь в одеяло с головой, как в кокон.

– Похоже, ночные клубы – это совсем не для тебя, – тихим, немного хриплым от сна голосом произносит Айден.

– Угу, – бурчу я, утыкаясь носом в подушку.

– Мне нужно идти. На столе ещё одна таблетка, но последняя. Советую выспаться.

По тихим шагам я догадываюсь, что Айден возвращается к креслу, подбирает пиджак и покидает комнату. Дверь за собой он закрывает так же тихо, и ничто больше не напоминает о том, что он вообще был здесь.

За окном занимается рассвет. Небо, поддёрнутое пеленой перистых облаков, наливается светом и бледнеет, скрывая последние, самые яркие звёзды. Меня странно утешает мысль, что там, где-то невероятно, невообразимо далеко, эти звёзды всё равно продолжают сиять, извергая колоссальную силу в безмолвное пространство.

Я поворачиваюсь на спину, наблюдая за светлеющим кусочком неба. Спать больше не хочется – во многом из-за страха перед возвращением кошмаров, но отчасти и из-за нахлынувших мыслей. Я вновь и вновь перебираю в памяти вчерашние события. Где-то со стыдом анализирую свои ошибки, продумываю, как могла бы повести себя и поступить, будь я чуточку смелее и свободнее. Будь я прежней Шелл.

Но все эти самокопания так или иначе перебиваются воспоминаниями о том, как повёл себя Айден. Вроде ничего особенного – он отлично выполнял свои обязанности, однако почему-то от мысли обо всём этом я сталкиваюсь с настолько противоречивыми эмоциями, что вовсе трусливо сбегаю к любым другим размышлениям.