Плохая фанатка

Глава 10

Вечеринка Открытого чемпионата Техаса стала для Джозефины аналогом закулисья «Грэмми». Здесь собрались сливки гольфа: спортсмены, которых она видела только по телевизору или со стороны, вдруг оказались на расстоянии вытянутой руки, расхаживая в окружении пафосных светильников и белых пышных пионов в вазах. Хотя, стоит признать, никто здесь не мог сравниться с Уэллсом Уитакером, ее вечно недовольным спутником, но ему это знать было не нужно.

Она была его кедди и не могла больше фанатеть открыто. Это было бы непрофессионально.

Но пять лет безумия было сложно забыть, поэтому в качестве небольшого знака уважения она посвятила ему педикюр, решив, что босой он ее все равно не увидит.

Ну… по крайней мере, во второй раз.

Уж она постарается.

Возможность поработать кедди в таком крупном турнире выпадала раз в жизни, и она не собиралась упускать ее, постоянно… думая об Уэллсе. О мелочах, которые она никогда бы не заметила, не пообщайся с ним ближе. Например, как трепетно он относится к бывшему наставнику. Как только речь заходила о Баке Ли, Уэллс машинально опускал взгляд. Еще она заметила, что Уэллс иногда бывал джентльменом: привел ее на вечеринку, предложил работу мечты, проверил холодильник на наличие сока… но при этом уравновешивал свою доброту бесконечным ворчанием и жалобами.

Джозефину вырвал из мыслей Уэллс, который взял с подноса проходящего официанта бокал шампанского и протянул ей, а затем грубовато бросил официанту принести ему безалкогольного пива. Вскинул бровь, как бы показывая, что ждет комментариев Джозефины, но та лишь ответила ему прямым взглядом.

– Спасибо, – сказала она, поставив фужер на соседний столик, – но я сегодня пас. Поверь, ты не захочешь потом вылавливать меня на танцполе.

– О, – сказал он, кашлянув. – Даже не знаю.

– Серьезно. Зрелище то еще.

– Как твой работодатель, я должен понимать, с чем мне предстоит столкнуться.

При слове «работодатель» они молча переглянулись. Сейчас их разговор не походил на общение начальника и подчиненного, но завтра утром на поле все могло измениться. Джозефина вздохнула.

– Я готова танцевать только под одну конкретную группу. Но как ее услышу – все, пойду вразнос.

Уэллс практически рассмеялся – впервые за все время, что она его знала.

– Ты же понимаешь, что я спрошу о группе?

– А я говорила: хочешь меня дразнить, будь добр приложить усилия.

– Дай угадаю: какие-нибудь «Спайс Гёрлз»?

– Холодно.

– Тимберлейк.

– Еще холоднее. Прости, но ты ни за что не угадаешь. – Поджав губы, Джозефина огляделась и только сейчас заметила, что большинство взглядов прикованы к ним. – Ну что, раз твои друзья не рвутся к нам подходить, придется самим к ним идти?

Уэллс отпил безалкогольное пиво, которое принес официант, и Джозефина несколько секунд пялилась на его крепкое горло, пока насилу не смогла оторваться.

– Думаешь, у меня есть друзья? – Он вытер рот тыльной стороной ладони. – Как мило.

– Тебя вообще все здесь бесят?

– Тебя потерпеть можно.

В животе запорхали бабочки. Да нет, быть такого не может. «Можно потерпеть» – это не комплимент.

– Помимо меня.

– Тогда все.

Ну не мог же он постоянно ходить на такие приемы один.

– А вне гольфа у тебя есть друзья?

Уэллс пожал плечами, потирая шею. Потянулся отставить пиво, потом передумал. Посмотрите-ка. Она его зацепила.

– Несколько лет назад я участвовал в благотворительном турнире, – начал он, подразумевая турнир, где в пару к профессиональному гольфисту ставили какую-нибудь знаменитость, – и мне в напарники достался один хоккеист. Слышала о Берджессе Абрахаме?

Джозефина встрепенулась.

– Э… да. Я вот даже хоккеем не интересуюсь, но все равно его знаю. Это же он постоянно попадает на видео из-за своей… вспыльчивости?

– Он самый. – Уэллс передернул плечами. – В общем, он живет в Бостоне, но иногда заглядывает поболеть, когда я играю в Калифорнии, потому что у него загородный дом в Монтерее. Я тоже бывал у него на играх. Можем иногда ударить по пиву. Так, под настроение. Но я бы не назвал нас друзьями, так что если он появится – держи язык за зубами.

Она покачала головой.

– Вот почему все мужчины такие?

– Дай угадаю: у тебя есть «лучшая подружка». – Он содрогнулся.

– И я этим горжусь.

– И кто же?

– Таллула. – При упоминании лучшей подруги в горле встал ком, и она тяжело сглотнула. – Она учится на океанолога и хочет специализироваться на дикой природе холодных регионов. Иронично для девушки из Флориды, согласись? В общем, она уже год стажируется в Антарктиде. Изучает пингвинов. – Джозефина улыбнулась, гордая за подругу. – Возможно, ты ее видел. Она пару раз приходила за тебя поболеть.

Уэллс помотал головой.

– Ты меня отвлекала своими безумными воплями.

Она хмыкнула.

Чего он так смотрел на нее? Не верил, что у людей бывают друзья?

– Ты… по ней скучаешь. Сильно.

– Ага, – ответила она, и в глазах защипало. – Очень.

Помолчав, Уэллс кивнул.

Снова поднес к губам бутылку, но не успел отпить, как в комнату вошли несколько мужчин, смеясь и хлопая друг друга по плечам.

Среди них был Бак Ли.

Сейчас ему было под шестьдесят, и он давно уже не красовался под камерами. И хотя Бак Ли ушел из спорта больше двадцати лет назад, легендарный игрок оставил в мире гольфа такой неизгладимый след, что его до сих пор уважали – и притихшие при его появлении люди это только доказывали.

Он не был ни высоким, ни низким, а его лысину прикрывала твидовая кепка. Его сопровождали знакомые Джозефине завсегдатаи турнирных таблиц: Ченс Монтгомери, Райан Ким и Бастер Колхаун. Как один, все они остановились в центре зала, наслаждаясь безраздельным вниманием толпы, а затем разошлись, разбив толпу на небольшие группки.

Взгляд Бака остановился на Уэллсе и Джозефине, словно он всегда знал, где они, просто не спешил радовать их своим вниманием. Уэллс не шелохнулся, но в воздухе затрещало электричество.

– Вы общаетесь? – спросила Джозефина.

– Ага. – В тоне Уэллса чувствовалась наигранная беззаботность. – Он уговорил сильных мира сего вернуть меня в турнир.

«Ты свой ответ получила. Угомонись».

– Просто отношения у вас немного… натянутые.

«Ну, или влезь в его личную жизнь».

– Я не хочу об этом разговаривать, Джозефина.

Она кивнула. Нет так нет.

– Ладно.

– Наверное, я просто не ожидал, что мой наставник… исчезнет. Из моей жизни. Но, видимо, мои бесконечные проигрыши плохо сказывались на его репутации. Могу понять, почему он выбрал ее, – сухо закончил он.

– Уверен?

Уэллс покосился в ее сторону.

– Он знал, чем рискует. Когда мы познакомились, у меня под глазом красовался фингал, а из карманов торчали серебряные ложки из ресторана. Я никогда не притворялся кем-то другим.

Джозефина обдумала его слова.

– Это радует. Кого планируешь ограбить сегодня?

– Что? – Он фыркнул. – Никого.

Она вскинула бровь.

– Чего так?

– Да потому что я… изменился. – Уэллс тихо присвистнул. – Смотри-ка, я сам подставился. – Он медленно перекатился с пятки на носок. – Хочешь сказать, я сам виноват, что Бак меня кинул?

– Нет, – твердо сказала Джозефина. – Разве я могу? Меня там не было. И, если честно, я всегда по умолчанию…

– М?

– На твоей стороне, – быстро пробормотала она, стараясь не замечать, как смягчились его черты. – Просто я думаю, что обида сильно влияет на восприятие ситуации.

– Я похож на человека, которого легко обидеть?

– Ты только не удивляйся, но чувства есть у всех.

– Как же я пожалею, что тебя нанял.

– Еще чего. – Их тянуло друг к другу, как тогда в номере, и вскоре они стояли так близко, что Джозефине приходилось запрокидывать голову. Вопрос возникал сам собой: как они смотрятся со стороны? Не слишком… интимно?

Наверное, слишком. Потому что так оно и было.

Как еще она могла уловить жар его тела, который ощущала прямо через одежду?

Пульс участился.

Решив поддержать видимость профессионализма, Джозефина отстранилась и постаралась не обращать внимания на то, как он нахмурился. Уэллс с любопытством посмотрел на нее, а потом спросил:

– Ты говорила, что подколки тебя не обижают. А что обижает? – Тут до него что-то явно дошло, потому что он добавил: – Только, пожалуйста, кроме засранцев, которые разрывают твои плакаты. Я только перестал об этом вспоминать раз в секунду.

Он так просто это сказал. Как будто тут не было ничего такого.

– Ты сам не замечаешь, какой ты хороший, Уэллс.

– Ничего подобного, – проворчал тот. – Так на что ты обижаешься? Только без личностей.

– Мне что, списком перечислить?

– Валяй. Слушаю.

Джозефина покачала головой, но задумалась.

– Когда мне было двенадцать, я хотела помочь соседке с садом, а она запретила. Она только-только переехала, но уже пригнала трактор, чтобы вскопать бетон на заднем дворе. Установила такие беленькие решетки, привязала к ним фиолетовые цветочки, чтобы они расползлись по всей стене дома. Я смотрела на нее из спальни и любовалась, а потом как-то раз подошла и попросила помочь. Я хотела научиться ухаживать за цветами, чтобы наш задний двор был таким же красивым, но она отказалась. Мне было обидно. Поэтому родители и накупили миллион всяких цветов. Сделали мне свой собственный комнатный сад.

Она не думала, что Уэллс будет слушать ее истории о давно засохших цветах, но он не сводил с нее глаз.

– Значит, тебя обижает, когда люди отказываются от помощи?

– Да, – просто ответила она, вспоминая, как соседка заметила монитор глюкозы и сразу занервничала, словно не желала брать на себя ответственность за чужое здоровье.

Он хмыкнул, наблюдая за ней.

– А сама умеешь принимать помощь?

– Нет. – По щекам расползся румянец. – Смотри-ка, сама подставилась.

Он с явным удовольствием отхлебнул пиво.

– Увы и ах.

– Самомнение поумерь.

– Извини, не могу себя контролировать.

– Я тоже, сейчас как ткну тебе пальцем в глаз…

– Уэллс, – раздался слева от них чужой голос.

Это был Бак Ли. Протягивал ему руку.

Уэллс кашлянул.

– Бак.

От Джозефины не укрылся скептический взгляд, который Бак кинул на безалкогольное пиво в руке Уэллса. Впрочем, он даже не пытался его скрыть, и она слегка разочаровалась в легенде. Хотя папе рассказывать об этом не собиралась: у него был целый набор подарочных бокалов для пива с лазерной гравировкой портрета стоящего перед ней мужчины.

– А это, видимо, твоя новая кедди, – сказал тот, протянув Джозефине руку.

– Бак, знакомься, Джозефина Дойл, – ответил Уэллс ровным тоном, который совершенно не вязался с тем, как напряженно он себя вел.

Они пожали друг другу руки.

– С нетерпением жду завтрашнего дня, – сказал Бак. – Будет… интересно.

Джозефина попыталась приманить шампанское силой мысли. Странно, но бокал не спешил.

– Да. Говорят, сегодня ожидается дождь. Мяч будет липнуть.

– И правда. – Бак небрежно ей улыбнулся. Она работала на поле для гольфа, так что далеко не впервые ее недооценивали из-за того, что она была девушкой, но она предпочитала заявлять о себе не словом, а делом. – Не против пообщаться с глазу на глаз, Уэллс? Ничего важного, просто есть одно дельце.

Уэллс покосился на Джозефину, и на виске его запульсировала жилка.

– А попозже нельзя?

– Что, не найдешь времени для старого друга, который вернул тебя в турнир?

– Я этого не говорил, – твердо возразил Уэллс, но было видно, что он разрывается.

Тут до Джозефины дошло, что он просто не хочет оставлять ее в одиночестве. Даже на пару минут? Он, конечно, говорил, что остальные кедди сожрут ее живьем, но не могло же все быть настолько критично. А даже если – ей бы хватило характера постоять за себя.

– Иди. – Она кивнула в сторону освещенной фонариками террасы. – Я все равно хочу подышать. Приятно было познакомиться, мистер Ли.

– Зови меня Баком, пожалуйста.

Она кивнула и коротко улыбнулась Уэллсу.

– Еще увидимся.

Не став дожидаться возражений, она влилась в море знакомых лиц. Казалось, ей это снится. Неделю назад она стояла по колено в иле, запихивала испорченный инвентарь в черные мешки для мусора и молилась, чтобы в воде не затаился аллигатор – Флорида, в конце концов, – а теперь что? Выгуливала свое лучшее платье на вечеринке среди элиты мирового гольфа. Умеет жизнь преподносить сюрпризы.

Выйдя на террасу, Джозефина чуть не ахнула в голос.

Над головой раскинулись ветви гигантской магнолии, с которых свисали мерцающие фонарики, похожие на драгоценные камни. Люди, стоящие здесь, переговаривались вполголоса – возможно, потому что с террасы открывался вид на ухоженное поле для гольфа и обстановка располагала к тишине. В прохладном воздухе пахло цветами, и легкий ветерок ласкал обнаженные плечи шелковыми касаниями. Подошедший официант предложил ей бокал шампанского, и она не стала отказываться. Из вежливости или просто потому, что нужно было занять чем-то руки, проплывая через толпу элегантных людей, с любопытством наблюдающих за каждым ее шагом. Придав лицу безмятежное выражение, она подошла к перилам террасы, откуда открывался вид на зеленый ковер, залитый лунным светом.

Не прошло и нескольких секунд, как к ней приблизился незнакомый мужчина. Примерно того же возраста, что и сама Джозефина, с искренней улыбкой, смуглой кожей и весельем в глазах. На шее у него был повязан галстук с узором из ящериц.

– Неужели нас почтила присутствием главная героиня всей вечеринки? – сказал молодой человек, опираясь локтями на перила рядом. – Я Рикки. Приятно познакомиться.

– Привет. Джозефина.

– О, я в курсе. – Он подмигнул ей, а затем с заметным восторгом повернулся к полю для гольфа. – Не волнуйся, завтра обязательно случится новый скандал и все переключатся на него. Может, какой игрок расколошматит клюшку на части или перепутает лунки. А про тебя все забудут.

Она обернулась и заметила женщину, которая указывала на нее рукой с закуской. Интересно, что именно всех так заинтересовало: то, что она помогала злодею, или то, что была единственной кедди женского пола в турнире? Возможно, и то и другое.

– Когда же еще я побуду главной темой для сплетен на вечеринке, где подают икру в тарталетках? Такой шанс выпадает раз в жизни.

– Вот это, я понимаю, подход. – Рикки заговорщицки подмигнул ей. – Наши гольфисты, кстати, ближайшие два дня соревнуются в паре. Так что будем частенько видеться.

– Кто приносит таблетки от головы, ты или я?

Рикки опустил голову, рассмеявшись, а потом протянул ей руку.

– С каждой секундой завтрашний день пугает меня все меньше, Джозефина.

Она тоже так думала. Осознание, что рядом будет кто-то знакомый, успокаивало.

– Кто твой игрок?

Он гордо расправил плечи.

– Мэнни Тагалоа.

Джозефина охнула.

– Ничего себе, новенький!

– Ага. Он уже спит. Удар у него мощный, но сам он жутко скучный. Так что работка выходит веселая, сама понимаешь. – Они дружно фыркнули. – На самом деле я просто подрабатываю. Хочу заниматься рептилиями.

– Вот уж не ожидала.

– Простите, что влезаю в ваш разговор, – раздался за спиной Джозефины мужской голос с южным говором. – Но я просто обязан увидеть героиню дня.

– Ой-ой, – пробормотал ей на ухо Рикки. – Началось.

Джозефина обернулась, и дрожь пронеслась по ее телу до самых кончиков пальцев, ведь прямо перед ней возвышался главный фаворит турнира – Бастер Колхаун собственной персоной. Светлые волосы падали ему на лоб ухоженной волной. Перед камерами он всегда вел себя очень скромно, радуя представителей СМИ классическим «Ах, я просто рад быть здесь». На мгновение Джозефина уставилась на него с разинутым ртом.

– А вы, видимо, Джозефина Дойл, – сказал он, взяв ее за руку и поцеловав воздух в миллиметре от костяшек. – Большая честь познакомиться с вами.

– Для меня тоже, мистер Колхаун.

– Ох. – Он притворился удивленным. – Вижу, моя репутация меня опережает. Но вы интересуете меня куда больше. И не только меня. – Он обвел террасу рукой с бокалом мартини. – Откуда вы здесь, мисс Дойл?

Она лучезарно улыбнулась.

– Из Флориды.

За короткой паузой последовал очаровательный смешок, который разделили еще трое гольфистов.

А эти-то откуда взялись?

Колхаун пригубил свой мартини.

– И что вы думаете о завтрашнем поле?

Джозефина вспомнила все, что успела узнать за неделю. Песчаная ловушка у одиннадцатой лунки, вода вокруг семнадцатой.

– Думаю, два дополнительных переброса на девятой мало кому понравятся.

Какое-то время Колхаун просто ошарашенно смотрел на нее. Затем он и его спутники разразились смехом.

– Ну ничего себе, мисс Дойл. – В глазах южанина зажегся новый огонек, похожий на интерес. – Возможно, мне придется украсть вас у Уитакера.

– Очень не советую, – сказал Уэллс, распихав мужчин в стороны и устремив на Джозефину суровый взгляд. – Тебе еще не надоели эти павлины? А то можем уйти.

– Ну дай ты нам еще поболтать, – жалобно протянул Колхаун, положив руку на плечо Уэллса. И тут же убрал, когда Уэллс одарил его знаменитым убийственным взглядом. – Без нее будет не интересно, – добавил он чуть более вяло.

– Она тебе не игрушка.

– Пусть хоть фейерверки посмотрит. – Он кивнул на ночное небо. – Они вот-вот начнутся. – Он лукаво подмигнул Джозефине. – Я проспонсировал.

Уэллс закатил глаза так, что Джозефина поразилась, как это они не выскочили из его ушей. Он явно хотел осадить бахвалящегося Колхауна, но тут над головой раздался гулкий взрыв. Розовые искры взметнулись в небо, рассыпавшись дождем мерцающих огней, а за ними последовали зеленые, затем белые. Судя по количеству голосов, терраса постепенно наполнялась гостями, и места у перил становилось все меньше и меньше.

Колхаун скользнул было к ней, но Уэллс успел первым. Она вздрогнула, когда он положил крепкую руку ей на бедро и развернул к перилам, а затем уперся кулаками в каменную балюстраду по обе стороны от нее, закрыв своим телом. Эта поза мало походила на дружескую. Как минимум стоять так с начальством она бы не стала. А толпа тем временем напирала, и с каждой секундой они прижимались все ближе и ближе друг к другу.

Почувствовав на себе чужой взгляд, Джозефина покосилась на Рикки.

В глазах молодого человека блестело веселье.

«Чудесно. Теперь он думает, что мы с Уэллсом вместе. Парочка, в смысле».

Но он ошибался. Она не интересовала Уэллса как девушка. Отношения между ними были исключительно деловыми. Нет, ну серьезно. Он постоянно ей грубил. А закрывал собой от других гольфистов исключительно из необходимости, чтобы ее не задавила толпа.

– Всего на пять минут тебя оставил, – прорычал он ей на ухо, – а ты уже умудрилась найти себе худшего собеседника.

– Пока не уверена. Не успела его прочитать.

– Закрывай книгу, Белль. Ты закончила.

Джозефина выпрямилась.

– Н-да?

Он заскрежетал зубами.

– Не забывай: я пять лет знаю этого человека. Его образ золотого мальчика – просто образ.

– То же можно сказать о твоем образе плохиша.

– О нет. Я правда такой.

Фейерверки над головой грохотали все чаще, один за другим разрываясь цветными всполохами. Все больше гостей заполняло террасу, вынуждая Уэллса подходить ближе. Вскоре его грудь прижалась к ее спине, а мерное дыхание коснулось волос. Хорошо, что он не видел ее лица, потому что от жара и силы, источаемых его телом, ресницы затрепетали, а губы приоткрылись сами собой, и она глубоко вдохнула пропитанный ароматом магнолии воздух.

– И что это значит? Что мне лучше держаться подальше?

– Типа того.

– Можешь говорить прямо.

– Я только это и делаю. – Уэллс выругался себе под нос. – Джозефина, мне нужно понимать, что ты только моя, иначе я никогда не сосредоточусь.

Перед глазами все расплылось и вновь пришло в фокус.

– Твоя?

– На моей стороне, – помолчав, низким голосом уточнил он. – У меня нет времени беспокоиться, переметнешься ты к кому-то другому или нет.