Сад костей

– Этот медальон твой. За то, что утешала и поддерживала меня.

– Я сохраню его для тебя, вот и все. – Роза сунула подвеску в карман. – Когда это закончится, дорогая, когда ты возьмешь на руки своего чудесного малыша, я снова надену его тебе на шею.

Арния улыбнулась:

– Только бы так и вышло.

– Так и выйдет.

Удаляющийся перезвон колокольчиков свидетельствовал о том, что священник завершил обряд над умирающей Бернадеттой, и сестра Робинсон тут же примчалась к ее койке, чтобы убрать завесу и подготовиться к приему очередной группы только что прибывших посетителей.

Когда в родильную палату вошел доктор Честер Крауч, все застыли в молчаливом ожидании. На этот раз его сопровождала старшая сестра больницы мисс Агнес Пул, а также небольшая свита, состоявшая из четырех студентов-медиков. Доктор Крауч начал обход с первой койки – ее занимала поступившая тем же утром женщина, которая два дня безрезультатно силилась родить дома. Студенты выстроились в полукруг, наблюдая, как доктор Крауч, запустив руку под простыню, осторожно осматривал пациентку. Она вскрикнула от боли, когда тот принялся ощупывать ее промежность. Рука доктора с обагренными кровью пальцами снова вынырнула из-под простыни.

– Полотенце, – попросил он и тут же получил его из рук сестры Пул. Вытирая пальцы, он обратился к четырем студентам: – У этой пациентки роды остановились. Голова ребенка находится в том же положении, а шейка матки еще окончательно не раскрылась. Что должен делать врач в данном случае? Господин Кингстон! У вас есть ответ на этот вопрос?

– Полагаю, необходимо порекомендовать чай сушонг со спорыньей, – без всяких колебаний ответил господин Кингстон, красивый и щеголеватый юноша.

– Хорошо. А что еще можно сделать? – Теперь в центре внимания доктора оказался самый невысокий из четырех студентов, парнишка с большими ушами, напоминавший эльфа. – Господин Холмс!

– Можно попробовать слабительное для стимуляции схваток, – тут же выпалил господин Холмс.

– Хорошо. А что скажете вы, господин Лакауэй? – обратился доктор Крауч к светловолосому студенту, лицо которого немедленно вспыхнуло румянцем. – Что еще нужно сделать?

– Я… это…

– Это ваша пациентка. Как вы будете действовать?

– Мне пришлось бы обдумать это.

– Обдумать это?! Но ваши дед и отец были врачами! А ваш дядя – декан медицинского колледжа. Вам доводилось сталкиваться с искусством медицины куда чаще, чем вашим коллегам. Полноте, господин Лакауэй! Неужели вам нечего добавить?

Молодой человек беспомощно покачал головой:

– Простите, сэр.

Вздохнув, доктор Крауч обратился к четвертому студенту, высокому темноволосому юноше:

– Ваша очередь, господин Маршалл. Что еще можно сделать в такой ситуации? В случае с пациенткой, у которой нет родовой деятельности?

– Я бы заставил ее сесть или встать, сэр. И если возможно, походить по палате.

– Что еще?

– На мой взгляд, это единственное средство, которое можно добавить к уже названным.

– А как же лечебное кровопускание?

Пауза. Затем студент ответил осторожно:

– Я не уверен в действенности этого способа.

Доктор Крауч удивленно хмыкнул:

– Вы… вы не уверены?

– На ферме, где я вырос, я практиковал кровопускание и ставил банки. Я терял одинаковое количество телят – при кровопускании и без него.

– На ферме?! Вы пускали кровь коровам?

– И свиньям.

Сестра Агнес Пул хихикнула.

– Господин Маршалл, здесь мы имеем дело с людьми, а не с животными, – одернул его доктор Крауч. – Как показывает мой собственный опыт, терапевтическое кровопускание весьма действенно для облегчения боли. Оно расслабляет пациенток, и шейка матки должным образом раскрывается. Если спорынья и слабительное не подействуют, я почти наверняка пущу этой пациентке кровь. – Он передал грязное полотенце сестре Пул и двинулся дальше, к постели Бернадетты. – А что с этой? – осведомился он.

– Хоть горячка и ослабла, – сообщила сестра Пул, – выделения стали гнойными. Ночью она очень мучилась.

Доктор Крауч снова запустил руку под простынку, ощупывая низ живота. Бернадетта слабо застонала.

– Да, кожа почти холодная, – согласился он. – Но в этом случае… – Он запнулся и поднял глаза. – Ей ведь давали морфин?

– Несколько раз, сэр. Как вы предписывали.

Когда доктор вынул руку из-под простыни, на его пальцах поблескивала желтоватая слизь, и сестра подала ему то же самое грязное полотенце.

– Продолжайте давать морфин, – тихо распорядился он. – Пусть ей будет спокойно.

Это прозвучало почти как смертный приговор.

От постели к постели, от пациентки к пациентке доктор Крауч продолжал свой обход. Когда он добрался до кровати Арнии, полотенце, которым он обтирал руки, было насквозь пропитано кровью.

Роза поднялась, чтобы поприветствовать его:

– Доктор Крауч.

Взглянув на нее, он поморщился:

– Вы мисс…

– Коннолли, – подсказала Роза, удивляясь тому, что этот человек никак не может запомнить ее имя.

А ведь именно она вызвала его в меблированные комнаты, где Арния целый день и ночь безуспешно мучилась родами. Во время визитов доктора Крауча Роза всегда сидела у постели сестры, но все равно каждая новая встреча, казалось, заводила его в тупик. Впрочем, он никогда как следует и не смотрел на Розу – она была всего-навсего второстепенным существом женского пола, недостойным пристального взгляда.

Доктор переключил внимание на сестру Пул:

– А как дела у этой пациентки?

– Полагаю, слабительные, которые вы прописали накануне вечером, за день улучшили качество схваток. Но она не выполнила ваше предписание подняться с кровати и походить по палате.