Хранитель смерти

– Молодая, – сказала Маура.

– Возможно, ей не было и тридцати пяти.

– В ее времена тридцать пять – уже средний возраст, – заметил Робинсон.

Исследование продолжалось – рентгеновские лучи по-прежнему проникали сквозь слои обмотки, сквозь оболочку из мертвой кожи и костей, только теперь они сканировали уже не грудную клетку, а брюшную полость. Изображения казались Мауре до жути непривычными, как если бы она присутствовала на вскрытии инопланетянина. В тех местах, где Маура привыкла видеть печень, селезенку, желудок и поджелудочную железу, отображались завитки льна, похожие на змей, – в этом пейзаже внутренностей не обнаруживалось ничего знакомого. Лишь просветления в позвоночном столбе говорили о том, что тело и в самом деле принадлежало человеку, только его сначала выпотрошили, превратив в пустую оболочку, а потом набили тканью, словно тряпичную куклу.

Возможно, анатомия мумии была чужда Мауре, а вот Робинсон и Пульчилло вступили на привычную территорию. Когда на экране появлялась новая картинка, они оба нагибались, указывая на знакомые детали.

– Вот, – заявил Робинсон. – Это и есть четыре льняных свертка с органами.

– Хорошо, а теперь мы видим таз, – пояснил Брайер. Он указал на две светлые дуги – верхние края гребней подвздошных костей.

Компьютер продолжал анализировать и отображать информацию, поставляемую бесчисленными рентгеновскими лучами, и с каждым срезом форма таза становилась все яснее. Каждая картинка приоткрывала все более привлекательные подробности, словно в цифровом стриптизе.

– Обратите внимание на форму тазового входа, – предложил Брайер.

– Это женщина, – заметила Маура.

Рентгенолог кивнул:

– Я бы сказал, результат вполне убедительный. – Он с улыбкой обернулся к археологам. – Теперь вы можете с полной уверенностью называть ее Госпожой Икс. Именно Госпожой, а не Господином.

– Взгляните на лобковый симфиз, – проговорила Маура, по-прежнему глядя на монитор. – Здесь нет расхождения.

– Согласен, – кивнул Брайер.

– И что это значит? – поинтересовался Робинсон.

– Во время родов младенец, пробираясь сквозь тазовый вход, может раздвинуть лобковые кости на месте их соединения – симфиза. Похоже, у этой женщины не было детей.

– Вашу мумию никто не называл мамой, – рассмеялся лаборант.

Сканирование таза закончилось, и теперь на экране показались срезы верхней части обеих бедренных костей, обрамленные усохшей плотью.

– Ник, нужно позвонить Саймону, – напомнила Пульчилло. – Он наверняка сидит возле телефона.

– О боже, я совсем забыл! – Робинсон вытащил из кармана мобильный и набрал номер начальника. – Саймон, угадай, на что я сейчас смотрю? Да, она великолепна. К тому же мы обнаружили несколько удивительных вещей, так что пресс-конференция должна быть очень даже… – Он запнулся, уставившись на монитор.

Возникшая картинка была настолько неожиданной, что все замерли. Если бы на КТ-столе лежал живой пациент, Маура без труда распознала бы небольшой металлический предмет, раздробивший изящное тело малоберцовой кости и застрявший в икре. Но этому кусочку металла было не место в ноге Госпожи Икс.

Пуля не имела никакого отношения к ее эпохе.

– Это то, что я думаю? – пробормотал лаборант.

Робинсон покачал головой:

– Должно быть, посмертное повреждение. Разве может быть иначе?

– Посмертное? Двухтысячелетней давности?

– Я… я перезвоню, Саймон. – Робинсон нажал кнопку разъединения на своем мобильном. И, обернувшись к оператору, приказал: – Выключите камеру. Пожалуйста, немедленно прекратите съемку. – Он глубоко втянул воздух. – Хорошо. Ладно, давайте… давайте подойдем к этому логически. – Археолог выпрямился, вновь обретя уверенность, когда ему на ум пришло вполне естественное объяснение: – Любители сувениров зачастую небрежно обращались с мумиями и портили их. По всей видимости, в эту мумию загнали пулю. А позднее какой-нибудь музейный хранитель, пытаясь устранить повреждения, обернул ее заново. И поэтому на бинтах не видно входного отверстия.

– Это произошло иначе, – возразила Маура.

Робинсон заморгал:

– Что вы имеете в виду? Мое объяснение наверняка соответствует действительности.

– Повреждение ноги – не посмертное. Это случилось, когда женщина еще была жива.

– Не может быть!

– Боюсь, доктор Айлз права, – заметил рентгенолог. Он перевел взгляд на Мауру. – Вы имеете в виду костную мозоль на месте перелома?

– Какая еще костная мозоль? – заволновался археолог. – Что это означает?

– Это означает, что сломанная кость уже начала срастаться, когда женщина умерла. После ранения она прожила еще по крайней мере несколько недель.

– Откуда взялась эта мумия? – обернувшись к куратору, спросила Маура.

Очки Робинсона снова сползли на кончик носа, и он, словно загипнотизированный, уже поверх них продолжал разглядывать светящийся участок ноги на мониторе.

На вопрос Мауры едва слышно, почти шепотом ответила доктор Пульчилло:

– Она лежала в подвале музея. Ник… доктор Робинсон обнаружил ее в январе.

– А как она попала в музей?

Пульчилло покачала головой:

– Мы не знаем.

– Наверняка есть какие-то записи. В вашей документации должны быть упоминания о том, откуда она взялась.

– О ней никаких сведений нет, – наконец выговорил Робинсон. – Криспинскому музею сто тридцать лет, и многие документы утрачены. Мы понятия не имеем, сколько она пролежала в подвале.

– Как же случилось, что вы ее обнаружили?

В помещении работал кондиционер, но на бледном лице Робинсона все равно выступил пот.

– Три года назад я пришел в музей и принялся каталогизировать собрание. Вот и наткнулся на нее. Она лежала в ящике без всякой маркировки.

– И это вас не удивило? Что такая редкость – египетская мумия – лежит в немаркированном ящике?

– Но мумии не такие уж и редкости. В девятнадцатом веке они продавались по пять долларов за штуку, а потому американские туристы вывозили их из Египта сотнями. Так мумии оказывались на чердаках и в антикварных лавках. Цирк уродов в Ниагара-Фолс объявлял даже, будто в их коллекции есть царь Рамзес Первый. А потому неудивительно, что мумия обнаружилась и в нашем музее.

– Доктор Айлз! – позвал Брайер. – Мы получили проекционную рентгенограмму. Возможно, вы захотите взглянуть.