Мор, ученик Смерти

– С вашего позволения, я переговорю напоследок с моим мальчиком.

– А Я ПОКА ПРОВЕРЮ, КАК ТАМ МОЙ ЖЕРЕБЕЦ, – сказал Смерть с чем-то большим, чем обычная деликатность.

Приобняв Мора за плечи, что далось ему с трудом – Мор очень вытянулся, – Лезек повел сына через площадь.

– Ты ведь знаешь, Мор, что это дядя Хэмеш рассказал мне, что можно отдать тебя в подмастерья? – прошептал он.

– И что?

– Так вот, он мне еще кое-что сказал, – поделился старик. – Он сказал, что подмастерье, бывает, наследует дело своего учителя. Что думаешь?

– Гм. Даже и не знаю, – признался Мор.

– А подумать стоит, – не унимался Лезек.

– Я думаю, папа.

– Хэмеш говорил, что многие парни так начинают. Показывают свою расторопность, заслуживают уважение учителя, а если в доме есть дочери… господин… как там его… господин не упоминал, есть ли у него дочери?

– Какой еще господин? – спросил Мор.

– Господин… наставник твой.

– А. Нет. Нет, не думаю, что есть, – ответил Мор. – Он, кажется, не из тех, кто женится.

– Не один сообразительный юноша обязан успехом своевременному бракосочетанию, – наставлял Лезек.

– Надо же.

– Мор, ты как будто не слушаешь.

– А? Что?

Лезек остановился на обледенелых булыжниках и развернул сына к себе лицом.

– Так дело не пойдет, – сказал он. – Ты не понимаешь, что ли, парень? Если будешь все пропускать мимо ушей, ничего из тебя путного не выйдет. Это я тебе как отец говорю.

Мор смотрел на него сверху вниз. Ему хотелось сказать многое: хотелось объяснить, как сильно он любит отца и как за него беспокоится; хотелось спросить, что, по мнению Лезека, тот только что видел и слышал. Хотелось рассказать, что он чувствует себя так, словно наступил на кротовину, а та оказалась вулканом. Хотелось узнать, что значит слово «бракосочетание».

Но вслух он произнес совсем другое:

– Ага. Спасибо. Мне, наверное, пора. Я попробую написать вам письмо.

– Найдется, наверное, какой-нибудь путник, который сможет нам его прочитать, – сказал Лезек. – Прощай, Мор. – Он высморкался.

– Прощай, пап. Я вернусь навестить вас, – сказал Мор. Смерть тактично откашлялся, но прозвучало это словно треск надломившихся перекрытий, вконец изъеденных жуком-точильщиком.

– НАМ ПОРА. ЗАПРЫГИВАЙ, МОР.

Пока Мор пытался устроиться на спине жеребца позади расшитого серебром седла, Смерть, склонившись, пожал руку Лезеку.

– БЛАГОДАРЮ.

– В душе-то он парень неплохой, – бормотал Лезек. – В облаках витает, не без этого. Ну, все мы когда-то были молоды.

Эти слова заставили Смерть задуматься.

– НЕТ, – сказал он. – НЕ ВСЕ.

Смерть подобрал поводья и повернул коня в сторону Краевого тракта. Сидевший позади черной фигуры Мор отчаянно помахал отцу.

Лезек помахал в ответ. А потом, когда жеребец и двое его наездников скрылись из виду, он опустил руку и посмотрел на ладонь. Рукопожатие… странное оно было. Но почему – этого Лезек припомнить уже не мог.

* * *

Мор прислушивался к клацанью копыт по мостовой. Позже, с выездом на утрамбованную дорогу, оно сменилось глухим перестуком, а потом наступила тишина.

Опустив глаза, Мор увидел раскинувшийся далеко внизу пейзаж; ночная тьма была инкрустирована лунным серебром. Если бы он свалился, то ударился бы только о воздух.

Мор что было мочи вцепился в седло.

Тут Смерть спросил:

– ЕСТЬ ХОЧЕШЬ, ЮНОША?

– Очень, сэр. – Мозг к этим словам не имел никакого отношения, они поднялись прямо из желудка.

Смерть кивнул и придержал коня. Под остановившимся в воздухе жеребцом мерцала грандиозная круговая панорама Диска. Города внизу светились оранжевым заревом, а теплые моря в Краевых землях излучали едва уловимое сияние. Скопившийся за день в глубоких лощинах свет Диска, медленный и тяжеловатый[1 - Обогнать свет Плоского мира, в отличие от света обычного ленивый и смирный, может почти все что угодно. Обычный же свет способна обогнать только монархия – к такому заключению пришел философ Лай Тин Видль. Рассуждал он так: поскольку в течение одного периода времени более одного короля править не может, а традиция требует, чтобы между королями не было никаких промежутков, следовательно, когда король умирает, его преемник наследует престол мгновенно. По-видимому, говорил он, имеют место быть некие элементарные частицы – королионы или, возможно, королевоны, – которые выполняют эту функцию, но цепочка наследования, само собой, может прерваться, если в процессе полета эти частицы сталкиваются с античастицей, то есть республиконом. Честолюбивый план применить это открытие для передачи сообщений, аккуратно пытая с целью модуляции сигнала какого-нибудь мелкого королька, так и не был обнародован полностью, потому что в этот момент бар закрылся.], испарялся серебристым туманом.

Однако все это не шло ни в какое сравнение с сиянием, что устремлялось к звездам от самого Края. Сильнейшие потоки света мерцали и переливались в ночи. Мир опоясывала огромная золотая стена.

– До чего же красиво, – чуть слышно сказал Мор. – А что это?

– СОЛНЦЕ ПРОХОДИТ ПОД ДИСКОМ, – объяснил Смерть.

– И так каждую ночь?

– КАЖДУЮ НОЧЬ, – подтвердил Смерть. – ЗАКОНЫ ПРИРОДЫ.

– И никто об этом не знает?

– Я ЗНАЮ. ТЫ. И БОГИ. СЛАВНО, ПРАВДА?

– Да уж!

Смерть свесился с седла и окинул взглядом все царства мира.

– НЕ ЗНАЮ, КАК ТЫ, – сказал он, – А Я БЫ ПРИКОНЧИЛ КАРРИ.