Империя Тигвердов. Пламя мести

– У кого-нибудь ко мне есть вопросы? – поинтересовалась маменька.

– Миледи Журавлева, – спросил у нее журналист постарше. – Вы говорили, что возможно будет взять интервью у высокопоставленных вельмож.

– Будет возможно, – кивнула величественно мама. – Миледи Вероника этим вопросом как раз занимается.

– За пирожки, господа, – сказала я многозначительно, – в империи Тигвердов возможно все.

На этом мужчины вышли из матушкиного кабинета.

– А я взяла Вилли работать в редакцию посыльным, – похвасталась мама уже своим, не учительским голосом.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я. Мне стало немного стыдно. Как же за всеми этими событиями я не подумала о работе для своего маленького друга. – Надо только, чтобы он учебу не забросил. Джон пристроил его в ту же школу, где у его друзей сыновья учатся.

– Как-нибудь выкрутимся, – улыбнулась мама. – А мальчишка хороший.

Я кивнула.

– Слушай, дочь! – взглянула на меня строго-строго главный редактор. – А где кроссворд для последней страницы?

– Ой! Забыла! – ахнула я.

– Ты народ подсадила – ты и разбирайся! А то что ж получается – какая хозяйка, такие и работники? Неорганизованные! Все! Только Джулиана и Луиза умнички. И я молодец! А вот остальные!

Мы расхохотались, и я понеслась трудиться.

Отловила Вилли, сунула ему деньги и велела бежать в книжный магазин за энциклопедиями. Затем принялась расчерчивать квадратики на листе бумаги. Это мне развлечение на полдня точно. С другой стороны, сама виновата, не надо было тянуть.

К вечеру меня из-за стола вытянул Ричард.

– Пойдем домой, неугомонная ты моя! – распорядился он.

– Сейчас, – кивнула я. – Еще два слова – на «Т» и «С».

– «Тигверды» и «солдаты».

– Очень смешно.

– А тебе из какой области надо?

– Из мирной.

– Цветочки-бантики?

– Драгоценные камни, книги, города…

И тут я кое-что вспомнила:

– Ричард, кто такие тикуны?

– Что?! Где ты этого набралась? Ты где была? С кем?! – началось…

Допрос с пристрастием, рычанием и огненными искорками в черных очах! Красота!!! Пришлось рассказывать все как есть. И про разноцветных пушистых даггов, и про синюю маргаритку, и про ребристые обожженные деревья. Отчитываться, оправдываться, успокаивать, прикрываться наследником, обещать блины и… много чего обещать…

Как я и предполагала, тикуны – это клопы. Живут в коре не особо ценных древесных пород, из которых и строят свои жилища бедняки. Сам по себе тикун не опасен, и даже деревья он не ест – просто там селится. Но людей кусает – от страха, впрыскивая под кожу мизерную дозу яда. Яд для жизни не опасен, но зуд и покраснения вызывает.

Ричард пытался меня отговорить, намекая на то, что упоминание об этом насекомом не совсем принято в светском обществе, но я решительно отвергла подобный снобизм. Представила, как Вилли радостно вписывает в колонку знакомое слово, и решила, что все делаю правильно.

– А на «с»? – Я подняла глаза на Ричарда. Ох… Как же хитро он улыбается…

– Сойки – подойдут? Добьем местную аристократию сельской экзотикой! – Принц хохотал.

– Сойка – это птичка? – Я обрадовалась, услышав знакомое слово.

– Сойки – это цветы, Ника! И я думал, они твои любимые, раз тебе так понравилась та картина. Я даже букет приготовил, но потом пришлось искать подснежники.

Я вспомнила любимую картину, что написала Джулиана, и ярко-синие маленькие цветочки на ней.

Годится!

– Все! – захлопала я в ладоши. – Ричард, а где ты нашел подснежники, ведь не сезон был?

– Для влюбленного мужчины нет ничего невозможного, – очень серьезно ответили мне.

– Пойдем, – попросила я.

Мы вместе отнесли кроссворд маме. Она кивнула, улыбнувшись, поглядела на Ричарда. И отпустила меня домой.

– А вы? – удивленно посмотрел на нее ненаследный принц Тигверд.

– Ну нет! Пока все сделано не будет как надо – я отсюда ни ногой!

Я хотела сказать, что тоже не пойду. В конце концов, кто всех взгоношил! Но споткнулась о матушкин взгляд и удалилась.

– У тебя удивительная мама, – тихо проговорил Ричард. – Чем-то похожа на мою. С ней рядом тоже тепло.

– Расскажи о своей маме, – попросила я. А сама вспомнила наброски, что видела в альбоме у Джулианы. Надо попросить, чтобы она и для нас портрет Милены Рэ написала. Интересно, я бы понравилась маме Ричарда?

– Ты бы ей понравилась, – эхом отозвался на мои мысли Ричард. – Она ценила искренность. Мама и сама была такой – прямолинейной, честной. Говорила всегда только то, что думала. Все как есть. Вот только говорила редко и мало. Она была тихая, молчаливая. Часто – грустная.

Он потер лоб и вдруг неожиданно светло улыбнулся:

– Мама учила меня… без слов. Либо показывала что-то, либо просто клала ладонь на лоб – и я знал, что она хочет сказать. Или видел сон, в котором чему-то учился…

Мне вдруг стало очень грустно. Что-то заныло в груди, больно сжало в висках и очень-очень сильно обожгло палец с перстнем. Буквально секунда – и все прошло. Так же внезапно, как и началось.

Мы шли пешком по вечернему Роттервику. Людей было мало, в воздухе сладко пахло цветущими деревьями. Запах был свежий, весенний. Так пахнет, когда цветут те самые деревья, в парке у дворца.

Под этим деревом мы встретились когда-то. Осенью. Интересно, как они называются, эти деревья? Надо все-таки добраться до атласа в библиотеке.