Случайная новая жизнь

Корни остановились на полпути ко мне. Дубок моргнул недоуменно и даже выпрямился, подбоченившись ветками.

– Не боишься… Ведьма, что ль? – писклявый мальчишечий голос спугнул еще одну стайку птиц. Те драпанули в сумрак хвойного леса и затихли.

– Да господь с вами, ну какая я ведьма? Хотя черт его знает…

Кондратий почти ничего не говорил о прошлом Алайи. То ли не знал, то ли не помнил. Сказал лишь, что пришла она в его дом год назад, испуганная и растерянная. Подрабатывала где-то временами, часто тянула одну краюху хлеба на целую седмицу, от гостей закрывалась. Да добрые гости и не приходили – только враги. То омелой дом по завалинкам обложат, то солью посыпят, а однажды, вкрай охренев, попытались халупу поджечь. Так говорил Кондратий, только с большей экспрессией.

– Ёлку дадите? – жалобно попросила я. – Праздник вот-вот придет, а у меня из рождественского только скатерть со снеговиками. Святой ведь праздник, ну будьте человеком!

Дубок как будто задумался. Потом кивнул, но, предупредительно выставив перед собой веточку, сказал:

– Просто так не дам. Но если спасешь человека, то забирай. Сможешь выбрать любое дерево в этом лесу, а я закрою глаза на порчу природы.

Ну еще бы! Как знала, что потребуется услуга взамен.

– Кого спасать-то?

– Идем за мной, покажу.

Идти куда-то за хозяином леса могла только на голову пришибленная экстремалка. То есть, я. Да что говорить: меня из родного мира какой-то бородатый муд… мужик выдернул, забросил в чужое тело в чужом мире, а я не свихнулась. В последнем не была уверена, потому что сказочные существа и магические штуковины вполне могли быть галлюцинациями. Но раз я теперь больна и живу в мире глюков, то есть смысл сдаться новой реальности и плыть по течению. Лучше уж так, чем изводить себя бесконечными истериками.

С тяжелым дыханием я топала за живым дубом вглубь леса. Легкие горели, конечности дрожали от усталости. Сугробов здесь не наблюдалось, но припорошенные снегом корявые корни деревьев пару раз бросались под ноги. Я спотыкалась и бороздила носом тропинку, а Виктарий подленько хихикал. Уверена, не без его участия корни вдруг принимались нападать.

Он вывел меня на просторную поляну у застывшего до весны озера. У самой кромки льда лежал тот, кого я мечтала увидеть больше всего на свете. Проклятый колдунишка! От неожиданной радости я даже на месте подпрыгнула, но счастливый возглас сдержала, чтобы Виктарий не передумал вручать мне пострадавшего.

Не дожидаясь указаний, я, забыв про усталость, кинулась к колдуну. Тощий мужичонка в драном тулупе казался безнадежно мертвым. Борода, седая и редкая, покрылась инеем. На морщинистом сером лице застыло умиротворенное выражение.

– Попался, гад, – злорадствовала я шепотом. Обернулась к Виктарию с готовностью вершить добрые дела: – Я помогу. Но что с ним?

– Без сознания он, – замогильным голосом отозвался дубок. – Чувствую, болен. Вылечить надо. Мне в поселок нельзя, но до опушки помогу отнести, а дальше сама. Мужиков позови, или на санях отвези его к лекарю.

Пока он говорил, я уже примерялась к ногам колдуна. Схватила его за штанины, попробовала сдвинуть с места, да никак. Тощий и низенький, а весил не меньше тонны! Утрирую, конечно.

– Поможете, да? Несите тогда. Руки аж чешутся, как спасти его охота.

Мысленно просила Вселенную, чтобы мужичок не пришел в себя раньше, чем нужно. Вылечить я его попробую, конечно, поскольку он мне нужен в ясном сознании и твердой памяти. Мой билет домой помереть не должен, ведь только он знает, как мне вернуться в родной мир.

Про ель я временно забыла. С горящими от восторга глазами бежала впереди Виктария, а на опушке остановилась и принялась нетерпеливо подпрыгивать, выглядывая его с колдуном на загривке.

Прости, Кондратий, но я невыносимо сильно хочу домой. Застывший в средневековье мир и поющие жабы в подполье убогого домишки – не предел моих мечтаний.

Просторный светлый коттедж, новенькая машина, и бессчетное количество красивой одежды ждут меня! Еще меня там ждет муж – не самый любимый, но зато неприлично богатый. Папенька постарался, выдал замуж за завидного мужчину.

Виктарий сгрузил бессознательного колдунишку в сугроб и скрылся в лесу. Дотащить до дома безвольное тело мне не хватит сил, но и позвать на помощь никого не могу. Во-первых, Алайю здесь отчего-то страшно не любят. Во-вторых, любой кто придет помогать, сразу же отнесет несчастного больного к лекарю. А я никак не могу этого допустить. Пока престарелый колдун не вернет меня домой, я с него глаз не спущу.

Неожиданные шорох и дыхание за спиной заставили меня в ужасе замереть.

Глава 2

Каждой клеточкой тела я чувствовала позади себя человека. Живого, но лучше бы нет! Живому придется объяснять, куда и почему я волоку тело мужика.

Я откашлялась и, делая вид, что не заметила свидетеля, запричитала над почти усопшим колдуном:

– Бать, ну как же так? Мамка ведь просила до праздника не пить!

На плечо легла тяжелая рука. Я сглотнула ком в горле и обернулась. Солнечные лучи разбивались о косматую голову пожилого и грузного мужика, делая его похожим на святого, явившегося к заблудшей путнице. Дубленка в пятнах не видела стирального порошка по меньшей мере лет десять. К валенкам в заплатках надежно прикреплены широкие лыжи.

– Помочь, девочка? – прохрипел незнакомец. – Напился батя?

– В хлам, – моргнула я растерянно. – Домой его нужно доставить пока не замерз.

– Доставим уж.

Я заметила за спиной незнакомца сани. На них лежали несколько заячьих тушек, и я мигом сообразила, что если попросить одного зайчика, то спаситель не откажет.

Охотник быстро освободил сани, прицепив длинноухую добычу к поясу. Взвалил тощего колдуна на транспорт и кивнул мне:

– Веди.

Я быстро обдумала: знает ли он меня? Точнее, Алайю. Судя по тому, что назвал “девочкой”, а не по имени, вряд ли они были знакомы ранее.

– Подожди-ка, – окликнул меня охотник, когда я ринулась вперед и ожидаемо провалилась в снег. – Поди сюда, встань сзади меня на лыжи, так и дойдем. Негоже по сугробам без лыж-то.

– Да что вы, дяденька, – пыхтела я, выбираясь и ложась на живот, – я часто батю ищу, привыкла уже.

– Вставай, говорю. Этак мы с тобой и до утра не дойдем.

Я послушно поползла к нему. Кое-как поднялась, отряхнулась и пристроилась к широкой спине. Для надежности схватилась руками за широкий ремень, опоясывающий круглый живот мужика поверх дубленки.

– Девочка, санки-то тебе везти придется, – мне в руки была вручена веревка. – Держи, но сильно не тяни – полозья сами скользят.

Видел бы меня сейчас мой муж… Растрепанная, уставшая, в глазах демонический голод. А еще недавно я была такой красоткой!

Скорбеть по прошлому и дальше не вышло. Охотник сдвинул правую ногу вперед, и я покачнулась, но удержалась. Левая, правая, левая, правая. Лыжи шуршали по рыхлому снегу так же легко, как лодка по волнам. За нами волочились сани с почти бездыханным колдуном, а мое старенькое пальто в считанные мгновения запачкалось в заячьей крови.

Меня это ничуть не расстроило. Как только колдунишка придет в себя, я заставлю его немедленно вернуть меня домой! Через печь, огонь или через что он там мою душу переселил.

Я приняла бы новую жизнь куда смиреннее, если б осталась при своем родном теле. Алайя обладала совсем скромными формами, низким ростом и кудрявыми русыми волосами. Небесный ангел, право слово. Моему взрывному характеру такое тело совсем не идет! Зря я что ли пропадала в спортзале, питалась капустой и безвкусной куриной грудкой? Даже специально из родного каштанового перекрасилась в блонд, когда замуж выходила. Мужу нравятся блондинки.

– А? – возглас охотник заставил меня вынырнуть из воспоминаний. – Не расслышал, что ты сказала.

– Вам показалось, – поспешно заверила я его, понимая, что ворчала вслух, а не мысленно.

Лыжи прикатили нас к дому. Он выглядел со стороны как заброшенный сарай, и когда я в первый раз здесь очутилась, то выла подобно шакалу. Привыкла потом… С трудом, но привыкла.

Я перебралась через верхушку забора, торчащую из-под снега – все равно где проходить, всё заметено – и указала на дом.

– Тут что ль живете? – охотник хмуро посмотрел на жилище, потом на меня.