Редукция состояния

Женщина подходит к столу под висящим на стене телевизором. Между двух перевернутых донышком вверх чашек и чайником открытая коробка с таблетками. Из нее выглядывает край блистерной упаковки. Коробка показывает язык, усыпанный вскрытыми гнойниками в том месте, где из фольги ранее выдавливали капсулы.

– … ты выпьешь свое лекарство, успокоишься и всё вспомнишь.

Длинный ноготок с дизайнерским маникюром, подобного которому никогда не было на пальцах Светланы Кокоричевой, ценительницы естественной и простой красоты, вонзается в упаковку. На ладонь блондинки падает продолговатая желтая капсула. Она протягивает ее Михаилу.

– Выпей, и мы спокойно поговорим.

– К черту! – Михаил хочет просто отвести от себя протянутую к нему руку, но движение выходит излишне резким.

Женщина вскрикивает, схватившись за запястье. Капсула отлетает куда-то в сторону кровати. Она часто моргает, в глазах появляется блеск.

– Любимый, за что ты так…

– Не называй меня этим словом! – кричит он. – Я не знаю, кто ты, но одно знаю точно – ты не моя жена.

Он хватает ее за плечи и принимается трясти. Ее голова мотается как у фарфоровой китайской куклы. По щеке скатывается крупная одинокая слеза. Женщина поджимает нижнюю губу и смотрит на него с любовью и нежностью.

– Признавайся! Что ты делаешь в этом номере, зачем притворяешься ей?

– Отпусти меня, пожалуйста, – шепчет она обреченно. – Ты делаешь мне больно.

Неожиданно на него снисходит озарение. Его разбирает совершенно неуместный смех. Он понимает, что выглядит окончательно и бесповоротно спятившим, но не может остановиться. Хлопает себя по ляжкам, сгибается и тяжело плюхается на диван. Незнакомая блондинка, назвавшаяся его женой, стоит, накручивая длинный локон на палец, и пристально следит за тем, как он вытирает взмокший лоб.

– Это розыгрыш, да? – спрашивает Михаил, когда истерический смех проходит. – Кто всё это подстроил? Димон? Или Жека? А камера? Камера где? В торшере? Наверняка она тут не одна. Я бы в рамку картины над кроватью поместил: обзор хороший будет.

– Ты меня пугаешь, Миша, – говорит блондинка. – Прекращай валять дурака, приходи в себя и вспоминай всё что позабыл.

– Ты хорошая актриса, – он несколько раз кивает, на лице трепыхается сморщенная улыбка. – Но, черт возьми, хватит уже ходить передо мной голой. Это неприлично. Видишь, я не клюнул на подставу, хватит ломать комедию.

Михаил оглядывает углы комнаты.

– Эй! Все! Выходите! Шутка удалась, живем дальше.

Женщина накидывает на плечи легкий халат, ежится, словно от холода, и садится в кресло с другой стороны стола. Вытряхнув из пачки длинную сигарету, прикуривает ее от лежавшей рядом зажигалки. Облачко сладковатого едкого дыма поднимается вверх и тянется к балкону.

Какое-то время она сидит молча, прижав ко лбу растопыренные пальцы и прикрыв глаза ладонью. Сигарета медленно тлеет, зажатая между средним и указательным. Затем блондинка неожиданно резко откидывает волосы, театрально закатив глаза, выдыхает и убирает ладонь от лица.

– Ты не представляешь, как я устала за эти полгода. Устала оберегать тебя, быть цербером, стерегущим твой душевный покой, оберегающим тебя от самого себя. В последний месяц у нас вроде наметился прогресс. Ты даже сказал, что собираешься вновь начать писать и уже придумал, как исправить содеянное тобой. Но стоило только пропустить один прием препарата, и всё вернулось. Ты опять погрузился в мир иллюзий и кошмаров. Поверь, это не розыгрыш, это не подстава. Просто ты немножко болен. У тебя был нервный срыв, и сейчас ты страдаешь от синдрома дереализации-деперсонализации, но я ни за что не брошу тебя. Вместе мы пройдем через это испытание и…

Она протягивает руку, в надежде, что от него последует встречный жест, но Михаил неподвижен: сидит, отстранясь, – руки скрещены на груди, колени плотно сжаты.

– Я прошу тебя, милый. Выпей свою таблеточку, немного отдохни и ты увидишь, как всё изменится.

Женщина устало вздыхает. Он смотрит на нее и, кажется, начинает узнавать. Без сомнения, он видел ее раньше. Но где и при каких обстоятельствах? Может, он сталкивался с ней на пляже, в очередях в аквапарке? Но тогда это означает, что ОНИ – те, кто стоит за всем свалившемся на него безумием – следили за ним. Значит – это заговор. И определенная логика тут прослеживается. Его признают сумасшедшим, затем вспомнят, что за Розамундой Самерлав скрывался именно он, Михаил Кокоричев. Это вновь раскрутит интерес к книгам о Лане Пилчер, тиражи затмят славу Донцовой, и все деньги пойдут конечно его безутешной и убитой горем вдове.

– Все! Мне это осточертело!

Он хватает ее за руку и тащит к выходу из номера. Блондинка пытается сопротивляться, но отчего-то вяло, скорее для проформы.

2

Холл на первом этаже пуст. В это раннее время никто не сидит за низкими столиками, заполняя анкеты и не пьет кофе, принесенное из лобби-бара. Спрятавшись за стойкой регистрации и делая вид, что смотрит в экран монитора, спит пухленькая розовощекая девушка. Дверь за ее спиной приоткрыта, доносится звук работающего телевизора. Первые редкие посетители ресторана расслабленно, вразвалочку проявляются из одного темного коридора, как невесомые тени скользят вдоль стены и растворяются в другом.

Михаил волочет за собой фальшивую жену. Та по-прежнему не выказывает возмущения. Лишь улыбается самым кончиком губ, когда понимает, что он украдкой следит за ней. Ее улыбка как укол: от нее внутри делается больно и сладко. Он злится на себя и в отместку сильно дергает женщину за руку.

Быстрый косой взгляд. Но она вновь подлавливает его? Без сомнения. Иначе как объяснить это выражение? Обезоруживающе искреннее, прощающе выжидательное, кротко вожделеющее.

Он злится и пропускает блондинку вперед, чтобы иметь возможность толкать ее в спину и избегать ответного взгляда. Она неестественно хороша. Она нереально прекрасна. Без сомнения, на это и был расчет того, кто стоит за похищением Светланы. Но Михаил не предатель. Он знает, кто его жена, и сделает всё чтобы вернуть ее.

Стук ладони по поверхности стойки. Пухляш, дремавший за компьютером, вздрагивает и нехотя натягивает на заспанное лицо непременную маску радушности и участия. На кармашке ее жилетки приколот бейдж с именем и должностью: «Администратор Мария».

– Я вас слушаю, – говорит девушка, растягивая слова. – Что у вас случилось?

Ее глаза лихорадочно мечутся между возникшими перед ней мужчиной и женщиной. Он – в вытянутой футболке со странной надписью «Ешь Пей Пиши» и светлых спортивных брюках; волосы на макушке торчат, как гребешок бойцового петуха. Она – мило улыбается, тонкий халат наброшен на голое тело; безумно красива, но красотой похожа на персик из папье-маше с уроков рисования в четвертом классе: формы идеальны, однако в рот лучше не брать.

– Откуда в моем номере взялась эта дама? – произносит Михаил и понимает, насколько глупо звучит его вопрос.

– Простите. – Глаза девушки распахиваются шире. – Я не совсем понимаю вас.

Михаил шумно вдыхает и стискивает зубы. Ему надо успокоиться. Он не должен выглядеть истеричкой. Спокойствие, только спокойствие, как говорил любитель варенья и малышей. Его вопросы должны быть разумными, объяснения логичными.

– Маша, я хочу знать, куда пропала моя жена, – говорит он после секундной заминки. – И откуда в моем номере появилась эта женщина.

– Извините. – Пухляш тупит глаза, ее щеки рдеют, как стяг победы. – Но мы не вмешиваемся в дела наших гостей.

– Послушайте. – Михаил сжимает кулаки, но его голос остается спокойным. – Вы не вмешиваетесь ни в чьи дела. Просто скажите, как стоящая рядом со мной женщина оказалась в моем номере. Вы же должны были ее как-то пропустить? У вас же здесь не проходной двор, верно?

Он кивает в сторону широкоплечего охранника, подпирающего стену возле лифта. Поза мужчины кажется расслабленной, руки спрятаны в карманы брюк, лицо безучастно, только глаза, похожие на сканер-детектор, оценивают каждого проходящего мимо человека. Голова блестит, как натертый микрофиброй бильярдный шар. Из растительности на лице только брови.

– Ваш Тонтон-Макут же не просто так тут стоит?

– Простите, кто?

– Охранник, – поясняет за Михаила блондинка. – Это у тигренка шутки такие. Он писатель, очень начитан и мыслит аллегориями. Тонтон-макутами называли охранников президента Гаити Франсуа Дювалье.

Поняв, что речь идет о нем, мужчина оборачивается. Сканер-детектор, прикрывшись бровями, ощупывает беседующую с администратором подозрительную парочку.

– Так и есть, – голос девушки обретает твердость. – Мы могли пропустить к вам посетителя, только если вы сами нас просили. Поэтому я и не понимаю вопроса.

Михаил бросает косой взгляд на блондинку. Ту, кажется, забавляет вся ситуация и их разговор.

– То есть вы хотите сказать, что это я попросил вас вчера пропустить ее в мой номер?

– Вчера была не моя смена, – девушка поднимает глаза и не отводит их, встречаясь со взглядом Михаила. Она похожа на бесстрашную морскую свинку. Глупая свинка, неужели она не знает, что у всего ее рода слабая нервная система и она может умереть от громкого окрика?

– И смею предположить, что вы ошибаетесь. Я вижу, у вашей спутницы на руке браслет гостя отеля. – Мария обращается к блондинке. – Можете назвать ваш номер и фамилию?

– Светлана Кокоричева. Комната двести десять. – Отвечая, самозванка смотрит на Михаила. С ее лица не сходит слабая улыбка. Но что скрывается за ней? Язвительная насмешка или симпатия?