Женя мыла посуду и обернулась к нему.
– Всё? Ну, молодцы.
Эркин быстро отхватил от буханки два толстых ломтя, сунул в карман.
– Я за деньгами поднимался, – Женя заморгала, а он быстро продолжал: – А вообще я койку у тебя снимаю.
– Ах, та-ак, – понимающе протянула Женя. – И за сколько снимаешь?
– За работу, – крикнул Эркин, скатываясь по лестнице.
Парня он догнал у угла. Поравнявшись, протянул ему хлеб. Тот взял и радостно улыбнулся.
– Это что?
– Твоя доля, – буркнул Эркин.
– Это она вместо денег дала, что ли? – усмехнулся парень.
– Договорились, что еда пополам, – ушёл от ответа Эркин.
Парень протянул ему руку.
– Андрей.
Странное имя, не слыхал такого раньше, но мало ли чего он ещё не слышал, как назвался, так и зовут.
– Эркин. – почему-то он назвал имя, а не присвоенную ему на прописке кличку. Может, из-за протянутой руки.
Они обменялись рукопожатием и дальше пошли вместе.
– Ты нездешний? – осторожно спросил Эркин. – Я тебя не видел раньше.
– Нет, я сюда только вчера приехал. А что, как тут с работой?
– Когда есть, а когда хреново, – пожал плечами Эркин.
– Ну, как везде, – кивнул Андрей. – Ты один или в ватаге?
– Один. А ты?
– И я.
День клонился к закату, и они поспели бы к вечерней разгрузке на рынке. Но за два поворота до рынка какой-то старик пытался чинить забор. Работа была, но на одного. Они переглянулись, и Эркин уступил работу Андрею. Издали он видел, как тот сговаривается со стариком. Ладно, это его дело. А у меня моё. Может, на рынке что и удастся перехватить.
Уходя, Эркин оглянулся. Андрей уже скинул куртку и поднимал поваленный стояк у калитки. Почувствовав его взгляд, Андрей поднял голову и вскинул руку то ли в приветствии, то ли поправляя волосы. Хотя, что там поправлять: волосы с ноготь торчат.
На рынке было уже пусто, и Эркин повернул домой. Остановился на углу поболтать с ватагой Одноухого. Парни там подобрались дружные. Они сегодня перехватили заводскую погрузку и были рады похвастать удачей. Накормили дважды, сухой паёк, сигареты и ещё деньгами.
– Так это ж русские, – Длинный с наслаждением затянулся дошедшей до него сигаретой. – Они если платят, то без булды.
– Русские? – заинтересовался Эркин. – Чего их сюда занесло?
– А хрен их знает, – Дик выдернул у Длинного из губ сигарету. – Больно долго дымишь. Другим дай. – И уже Эркину. – Нам это по фигу. Заводские замешкались, мы и рванули.
– И заводские не шуганули вас? – удивился Эркин.
Ему ответил радостный гогот.
– Прыгал ихний старшой, ну ты его знаешь, чистая жаба. А русский ему, дескать, уже нанял, он и умылся.
– Они ж, тупари, русским, как это, ну, когда не разговаривают, ни чего ещё…
– Бойкот, – подсказал кто-то.
– Во! – круглое чёрное лицо Эла блестело. – Точно. Бойкот объявили. Нам от их бойкота чистая выгода.
– Я ж говорю, тупари эти беляки.
– Мне на них… накласть с присвистом и перебором. Мне главное, чтоб платили честно.
– Это белый-то тебе честно заплатит?! Козла подои и напейся!
– Сам ты… козёл недоенный. Этот-то честно заплатил, скажешь, нет?
– Дубина ты, он цен здешних не знает, а Одноухий уговариваться умеет.
– А что, много заплатил? – Эркину не жалко, пусть похвастаются.
– Эх, не видел ты! Одноухий, когда стал сговариваться, ну, только сказал про сигареты…
– Ага, дескать, пачку, – поддержали рассказчика.
– Ну да, а русский говорит, это что, каждому?
– Точно, у Одноухого аж огрызок зашевелился.
– И говорит ему: да, масса, на каждого, масса.
– И этот кивает, дескать, согласен.
– Эх, Меченый, – Дик гулко хлопнул Эркина по спине, – вполне мог с нами.
Эркин согласно кивнул. Когда платят не ватаге, а каждому, любой может подвалить.
– И много подвалило?
– А на кой они нам?! Этот русский ещё приедет. Нас-то он возьмёт, а вот как там расплата пойдёт, ещё поглядеть надо.