Чак вздрогнул и поднял голову.
– Да, сэр. Мне разрешили посмотреть книги, сэр.
– Взяли что-нибудь почитать?
– Да, сэр.
Чак отвечал очень осторожно. С одной стороны, доктор, можно сказать, велел ему читать, а с другой стороны… всякое ведь может случиться, у беляка всегда найдётся за что наказать. Книга, конечно, интересная, и парни, увидев, что он хорошо читает, зауважали. Смешно даже. Но…
– Книга интересная?
– Да, сэр. Спасибо, сэр.
– Вам нравится читать, Чак?
Чак неопределённо улыбнулся, не зная, как отвечать. Следующий вопрос удивил своей бессмысленностью.
– А почему раньше вы не попросили книгу или журнал?
– Приказа не было, сэр, – Чак даже плечами пожал, не понимая, как это можно не знать элементарных вещей.
– Вы делаете всё по приказу, Чак?
Чак сразу насторожился. Что, сейчас опять начнётся, что выполнение преступных приказов – преступление? Надоело уже. И ведь беляк должен понимать это, а притворяется.
– Я раб, сэр. И должен выполнять все приказы хозяина. И любого белого, сэр.
– Любой приказ?
Чак на мгновение стиснул зубы так, что на скулах вздулись желваки.
– Сэр… вы же знаете… я не могу сопротивляться… я – раб…
– Рабство отменено.
– Сэр! – выдохнул он, почти крикнул. – Сэр, вы знаете. Скажут те слова, и я – раб. Хуже раба!
– Хотите освободиться, Чак?
Чак судорожно вздохнул.
– Это… это невозможно, сэр.
– Почему вы так думаете?
– Но… – Чак беспомощно смотрел на него, – но как же иначе, сэр? Это же вечно, на всю жизнь, до смерти, сэр.
– Я повторяю. Вы хотите освободиться?
Чак сидел неподвижно, только дёргались мышцы на шее, да растопыренные пальцы царапали натянутую на коленях тёмно-зелёную байку, будто хотели сжаться в кулак и не могли.
– Что я должен делать? – наконец, с усилием выталкивая слова, спросил Чак.
– Идите к тому столу и садитесь.
Чак, как автомат, выполнил его приказ.
– Пишите. Си… ай… ти… ю… эй… ти… ай… оу… эн… Читайте про себя, что получилось.
Чак вдруг отпрянул от стола, вскочил на ноги, опрокинув стул.
– Нет! Нет, сэр, это запрещено! Нельзя, сэр! Вы же знаете, сэр… Нет… не надо…
– Надо! – жёстко ответил Жариков. – Если вы сейчас не пересилите себя, то уже никогда не сможете. Садитесь и пишите.
Помедлив, Чак поднял стул и снова сел к столу, взял ручку.
– Что писать, сэр?
– Остальные слова.
– Что?! – Чак резко обернулся к нему, забыв добавить положенное обращение.
– Остальные слова, – повторил Жариков. – Всю формулу. Вы её знаете. А я нет. Пишите сами.
Чак смотрел на него широко раскрытыми глазами. Жариков молча взял какую-то книгу, открыл наугад и погрузился в чтение. И наконец услышал тихое поскрипывание пера о бумагу. Чак писал. В кабинете установилась тяжёлая напряжённая тишина. Когда Чак отодвинул стул и встал, Жариков не поднял головы.
– Сэр… – Чак стоял у его стола, протягивая листок. – Вот, я написал, возьмите.
– Нет, – покачал головой, по-прежнему не глядя на него, Жариков. – Мне они не нужны.
– А… как же так, сэр? Это же… Что мне с этим делать, сэр?
– Сожгите, – просто сказал Жариков. – Вон зажигалка, вон пепельница.
Чак медленно осторожно шагнул к столу, и тут же обернулся.
– Сэр… прошу прощения, сэр, вы не хотите прочитать их, сэр?
– Нет.
– Но, сэр, это… это же власть. Надо мной, над Гэбом…
– Мне она не нужна.
Опустив голову, Чак отошёл. Шорох сминаемой в комок бумаги, щелчок зажигалки, потрескивание огня… Жариков поднял голову. Чак стоял и молча смотрел на огонь, на чёрный комок в пепельнице. И, когда бумага догорела, спросил, не оборачиваясь.
– А теперь что, сэр?