Байкал. Книга 7

– Вот и я об этом. Скоро все наши сюда пожалуют, надо полагать.

– И что? Милости просим, места всем хватит у нас на Байкале, в единственном городе предвечных, – сказала Аяя, усаживаясь напротив меня.

Утренний халат из белого кружева распахнулся на мгновение у неё на коленях, она соединила полы, пряча свои блестящие коленки.

– Ван приедет, – сказал я, внимательно глядя на неё.

Она лишь пожала плечами:

– Приедет. Они с Вералгой приедут. Я думаю, Орсегу тоже стоит у нас пока поселиться. Если то, что Эрик предполагает о роботах, то безопасных мест вовсе нет, даже в океанских пучинах. Убьют его и дело с концом.

– Бог с ним, с Орсегом…

– Бог с ним, когда-то ты не терпел даже упоминания о нём, – усмехаясь, Аяя опустила ресницы. Забыла и простила? Как бы ни так… н-да, напакостил я изрядно, но неужто больше Вана?..

– Ван в плену у Вералги, – сказал я, внимательно глядя ей в лицо.

– Это Рыба сказала? – Аяя засмеялась. – Ты что, в её выдумки веришь? В плену… разве такого как Ван хоть кто-то в плену удержит? Вспомни, как он едва через седмицу после посвящения мог. Нет. Глупости это, Рыбины байки, она любит создать драму там, где её в помине нет. Ван там, где он желает быть, как и все остальные.

Вот это уже надежда… Она уверена, что Ван выбрал Вералгу и всё. Но я не сомневаюсь, что всё не так просто, что выбирать между Аяей и Вералгой никто не станет, даже если у человека не всё в порядке с головой, даже Викол от Вералги ушёл жить около Аяи, это не выбор, это как воздух и его отсутствие. Так что нет, Ван, конечно, не выбрал жить с Вералгой. Но почему он с нею и что именно между Ваном и Вералгой, я не знаю, но это и неважно, гораздо важнее то, что Аяя считает, что Ван влюблён в Вералгу…

– Ну… тем более – сказал я. – Яй, сама говоришь, что простила меня, тогда…

– Что, Ар? Что тогда? – она подняла прекраснейшие глаза на меня, солнце проникло в них, отсвечивая тёмно-коричневым зрелым янтарём. – Восемьсот сорок лет назад мы говорили об этом, я всё сказала тогда, я повторяла тебе это всё это время, ничего не изменилось. Неужели ты ещё испытываешь желание ко мне? – она усмехнулась уголком рта. – Чепуха… мы работаем вместе, ты видишь меня каждый день, и ты прекрасно обходишься без меня, летая ночами к ночным домам, где спят живые тёплые женщины, открывающие тебе свои объятия… так ведь?

Я смутился немного. Да, Аяя не Рыба, её не обмануть, не ввести в заблуждение моим мнимым воздержанием, она знает меня как никто, как даже Эр не знает…

– Да, Яй… жениться каждые двадцать лет, как Эрик я не в силах, но и аскезы выдержать тоже не могу.

– Не сомневаюсь. Но на что тебе я? Чтобы не надо было никуда летать, а под боком, когда захотел, тогда и сунул?

Этой вульгарной грубостью она хочет, как кнутом хлестнуть, отогнать меня?

– Ты меня больше не любишь?

– Нельзя перестать любить. Любовь или есть или нет. Как и жизнь. Можно ошибиться вначале, приняв влюблённость за любовь или наоборот, не принимая любовь всерьёз, но если она входит в сердце – это навсегда, что бы ни происходило, и сколько бы ни прошло лет.

– Так значит…

– Ты хотел это знать? – Аяя отпила кофе, облизала губы…. – Ну знай, если это ласкает тебе сердце, и услаждает твоё самолюбие. Я тебя люблю. Конечно. И не перестану любить, даже если ты меч приставишь к моему горлу… а нет, теперь мечей не носят, ну этот… пистолет ко лбу. Не важно. Ничто не важно, Огнь. Даже то, что ты, обезумев, стал демоном когда-то, даже те дни я вспоминаю с ужасом и ненавистью. С отвращением. Но и с наслаждением…

Боже мой… у меня не то, что загорелось, у меня взорвалось сердце. Точно настали последние времена, если Аяя говорит всё это. Но оказалось, что она ещё не всё сказала…

– И… – она отвернулась, ближе придвигаясь к столу, и прижала лоб к поднятым побледневшим рукам. – Больше скажу тебе, коли мы… стали говорить… Раз уж… ты проник сюда говорить… Спать с тобой – наслаждение без меры и без края, как ни с кем. Словно… не знаю… меняется атомная структура во мне… Это не все эти глупости с оргазмами, делов-то – кончить, это можно с кем угодно, с любым, если он не груб и не воняет… Нет, Огнь… это… как божественное снисхождение, как солнце на коже, как… это нельзя сравнить ни с чем… Ни с чем иным, Арий… И всё только оттого, что я люблю тебя. И вот ты как раз можешь быть любым, ты можешь быть и пьяным, и вонючим, и грубым и грязным, и ругаться, и от другой женщины прийти… но и тогда… И, когда ты хватал меня в хлеву и задирал юбку на голову, и тогда с тобой было… наслаждением… и тогда… каждое прикосновение, каждый твой выдох, и синяки, что оставались от тебя, семя, текущее по моим ногам… ничто этого не меняет… Господи, ничто… просто ужас… Потому я и не уходила столько времени тогда… просто не могла. Никогда не могла без тебя… – она выдохнула, опустив голову. – Ну и всё. Запомни и не говори больше.

– Яя…

– Не надо… Я за тебя отдам жизнь, всю до капли, не раздумывая, но жить с тобой как прежде не стану.

– Боже… почему… если я мужчина твоей жизни? – воскликнул я.

Я думал, она… Господи, да я забыл, какая она, жить рядом – это не жить друг с другом, забываешь, упрощаешь, только чувствуешь, но сознание не всегда читает сердце, голова плохо слышит душу…

Аяя повернула голову ко мне, и смотрела теперь снова этими своими непостижимыми глазами.

– Больше, Огнь. Куда больше, чем мужчина моей жизни… Намного больше… это было бы… слишком мало, слишком легко и просто… это бы ещё ничего… Я не помню и не знаю, откуда мы знаем друг друга. До Кеми и Кратонова дворца я не помню ничего. Что бы мне ни рассказывали о тех временах, для меня это лишь слова, звук, не больше. История Байкала, что я читала, там и обо мне, но я… того не помню. Ни родителей, ни Байкала до того как… словом, ничего до того помню. Только, как впервые увидела тебя, как ты коснулся моей руки, как смотрел… это и влило в меня жизнь тогда, жизнь и сознание. И после…

Она вздохнула. И снова отвернулась, откинулась на спинку стула, сложив руки на груди, теперь мне стал виден её профиль, совершенные линии, гармония не требует описаний, абсолют понятен всем, но разве я красоту любил в ней всегда? Я любил и люблю то, что она такое… с первого мига, как увидел, когда и не понял ещё, кто ввалился ко мне в дом среди ночи, за мальчишку принял…Но тогда уже с первого мига я был счастлив, что она появилась. Ничего не осознавал ещё, ничего не думал такого, я, нелюдимый отшельник, обрадовался ей, потому что только её и ждал всю свою жизнь. Будто знал, что надо ждать… А теперь… потерял и не могу, никак не могу вернуть, и это превращает в ад каждый мой день. Диавол не трогает меня с тех пор как Бог взял снова в свои руцы, а я по сию пору не изжил ад, в который превращается существование без неё.

Меж тем она продолжила говорить:

– Знаешь… с Агори, и с Виколом я поводила исследования и… вот, что оказалось: я, моя кровь входит в резонанс твоей. Мои клетки и твои… если их приближать, реагируют, на поверхности мембран появляются псевдоподии, тянущиеся друг к другу. У соматических клеток, у которых в принципе не может быть псевдоподий… Я провела несколько тысяч серий опытов, я делала это между всеми нашими здесь, я брала клетки растений, животных, Басыр привозила мне образцы крови тысяч людей из городов, где она бывала, то же делал Мировасор и Орсег. Я всё искала чего-то подобного, надеясь заметить в каких-нибудь ещё организмах, но нет… растения, птица, рыбы, простейшие, травы, цветковые, люди… между собой, вперемешку… даже не тысячи, не сотни тысяч, миллионы опытов. Ни в одном случае, ни в одном сочетании не появлялось то, что происходит между нами. Даже наши волосы… если положить их рядом, электрические заряды выстраиваются так, что они притягиваются, сближаются. Лежат на расстоянии, но через несколько минут оказываются переплетены. Даже у вас с Эриком не возникает этого, притом, что ваши клетки почти неотличимы друг от друга, удивительно похожи структурами, расположением органелл, особенностями окрашивания, как набирают краситель, во всем, до молекул… словом, удивительно похожи, как ни одна другая пара близнецов на земле. И это при том, Ар, что у вас разные гаплогруппы, если исследовать ваши Y-хромосомы. Представь себе, внутренне вы почти неотличимы, несмотря на то, что отцовская хромосома в вашей паре претерпела неожиданную мутацию в момент оплодотворения… на самом деле удивительный феномен, больше я такого не встречала тоже. От отца могут появиться разные сыновья, то есть сыновья с мутациями по гаплогруппе, так они и появляются, собственно говоря, но чтобы… однояйцевая пара близнецов претерпела такие изменения, что вы… стали и абсолютно одинаковы по своим структурам, но различны фенотипически. Кстати, ты знаешь, что вы родились с ним с разницей в два часа? Эрик до полуночи под знаком Близнецов, а ты после полуночи уже под знаком Рака. Так что, Ар, вы – редчайший феномен, вы близнецы, родились не один день и вас ведут разные созвездия. Я изучила и прочла всё, что писали когда-либо о близнецах, все проводившиеся когда-либо исследования, в этом мне очень помогал Викол, кстати, наш книгочей. И сама тоже провела сотни тысяч исследований близнецов, со всего мира мне привозили образцы.

– Что, тоже Басыр?

– Да, Басыр всегда помогала мне, – Аяя кивнула, взглянув на меня. – Её не очень интересовало, для чего мне, она довольно равнодушна к этому, ты знаешь, её больше физика интересует, хочет нарастить Силу, которой обладает, но это… невозможно сверх данного. Либо ты способен, либо – нет, можно развивать способность, доводить до совершенства, как оттачивать меч, но приобресть что-то за пределами возможностей клеток… Не знаю, если только облучить или воспользоваться генетическим ядом… Попытаться на клеточном уровне можно, но что это даст для целого? Никто не захочет подвергнуться радиации или яду, чтобы проверить, сможет летать беспрепятственно в космос или не гореть в горниле вулкана. Так что да, Басыр помочь не отказывалась. И Басыр, и Орсег, и Мировасор, он человек любознательный, и ему было интересно помочь мне в моих исследованиях.

– Скорее любопытный, – заметил я.

– Даже если так, мне это его качество было полезно.

– Я знал, что ты проводишь исследования разных животных и людей, но не знал, что ты… изучала нас с Эриком, – удивился я.

Аяя рассмеялась:

– Так вы с Эриком один из самых изумительных феноменов на планете, не просто редкое, редчайшее исключение во всём, даже среди предвечных. Мало того, что вы братья, а кровные родственники не бывают предвечными, вы царевичи, а предвечные не родятся в царских семьях, этому возбраняется сама вселенная, ты это знаешь как никто. Бог знает, что бессмертному не следует быть царём… Так что да, я начала с изучения вас как пары близнецов, обладающих необычными признаками, хотелось понять, как вообще это возможно… А дальше… как обычно в таких делах, открылась бездна «звезд полна». Да, структурно вы как один человек, но человек, которого на уровне зиготы разделили надвое. Что случилось в тот момент, из-за чего… Вспышка на солнце произошла, выброс земной энергии, что-то с семенем вашего отца случилось, или мать пережила что-то, некое воздействие… я не знаю, и единственный человек, кто мог бы мне сказать, что было незадолго до вашего рождения – это Вералга, а она помогать мне не станет. Я вообще пока не понимаю, как получились все мы, предвечные, это ещё предстоит разобраться… Но вы с Эриком особенные, даже по меркам предвечных, как я уже говорила.

– А когда ты стала сравнивать наши с тобой клетки? – спросил я, удивляясь, как много я, оказывается, не знал о том, чем она занимается.

– Да вообще-то это произошло случайно. Я увидела, что ваши с Эриком настолько похожи, это показалось удивительно, тогда и стала смотреть остальных предвечных, подумала, быть может, это общая особенность для всех нас… А с кого начать? С себя и начала. Брала кровь у себя, и случайно капнула в чашку Петри, где был твой материал, такая глупость… себе-то неловко, не делаю так больше… Ну, а раз напортачила, подумала, дай взгляну, как, похожи наши клетки крови, как у вас с Эриком или… пока пластырь на ранку наклеивала да микроскоп ставила, знаешь что произошло? Капли потянулись друг к другу. Сообрази, к краю капли выстроились, и псевдоподии вытянули. Наверное, если бы не высохли и остались так, то слились бы капли, а расстояние было не менее восьми миллиметров от одной капли до другой. При том, что твоя кровь была разведена цитратом, почти клеточная культура, не чистая, конечно, но… И не похожи нисколько, только ваши с Эриком клетки не просто похожи, а близнецы, будто от одного человека, больше нет такого сходства ни у кого и ни с кем. Но моя кровь потекла к твоей, а твоя – к моей. Вопреки законам биологии, физики, вопреки всему, клетки крови двинулись навстречу, будто что-то сообщило им движение, как в сосудах, когда толкает сердце, а тут на стекле… Больше никогда такого я не наблюдала, как я уже сказала. Явление необъяснимое. И… даже ещё больше скажу – если записать вибрацию наших клеток вблизи друг друга и перевести колебания в звук, получается мелодия. Вообрази, я ради забавы сделала это на компьютере, звучит…

– Звучит… И… какая мелодия? – рассеянно спросил я, пораженный до глубины души, я предположить не мог, что такую эфемерную вещь как чувства, оказывается, можно увидеть, и даже записать в виде мелодии. Не придуманную одарённым музыкантом, а пропетую твоим собственным телом. Или душой, что поёт в каждом атоме тела.

Аяя улыбнулась, качнув головой.

– Так они разные. Всякий раз ставь рядом культуры твоих и моих клеток и записывай возникающие колебания, и всегда мелодия, и всегда разная. Разные высоты колебаний, длина волны, ну и тому подобное. Захочешь, дам тебе послушать…

– Что ж ты мне… мне, физику, не сказала?

– Никому не говорила, боялась, на смех поднимут.

– Какой смех, если… Поразительно, увидела такое о нас, и… и молчала.

– Вот, говорю. Об этих колебаниях я недавно узнала, доказать ещё надо было, убедиться. Поначалу думала – морок.

– Яй… что ж тогда… – я не мог понять, почему тогда, когда она получила, необъяснимые, правда, но подтверждения того, что мы предназначены друг другу, даже созданы друг для друга, почему она так настойчиво не хочет быть со мной…

– И ещё больше скажу тебе. Биохимические процессы у предвечных такие же абсолютно, как у всех людей. Но при смешении клеток твоих и моих появляется флуоресценция. И еще слабое, но фиксируемое радиоактивное излучение. Рентген двадцать-тридцать не больше, что есть у всех предвечных, но при смешивании наших клеток оно усиливается, единиц на десять. Клетки, точнее атомы, возбуждают дуг друга каким-то образом и… Словом, ты, физик, найди этому объяснение.