Нечто волшебное

Глава 4

Наскоро подмылась и переоделась в чистое бельё. Только вот прокладки нет, пришлось разорвать старую рубашку, свернуть в несколько слоёв и положить в трусики. Медпункт откроется с утра, так что придётся переждать этот момент так. Вернулась в кровать и остаток ночи провела за новой книгой. Низ живота тянуло так сильно, что я понимала, сегодня мне заснуть не удастся. Наутро первым делом отправилась к медсестре за прокладками. Она что-то записала в свой журнал и отправила меня на завтрак.

Поев, отправляюсь на уроки. Голова соображает туго, и учитель делает несколько замечаний. Обычно я примерная воспитанница, но не сегодня. Ныне из меня не то что вразумительного ответа не дождёшься, но и даже слова не вытянешь. Сказывается бессонная ночь. Едва закончились все уроки, я отправляюсь в кровать и мигом засыпаю.

Через некоторое время я вновь приболела, и меня поселили в специальную комнату на карантин. В такие моменты мне даже нравилось болеть. Отдельное помещение, где, кроме меня никого, нет. Никто не следит за твоими действиями, не кричит и не сопит. Прошло несколько дней, я шла уже на поправку, как произошло то, чего я никак не ожидала. Ко мне в комнату вошёл сам заведующий, Эдуард Петрович. Пренеприятнейший тип. У меня от него мурашки по коже.

Уже давно был отбой, но я лежала в кровати с книжкой, увлечённо поглощая страницы. Он вошёл без стука, чем уже напугал меня. Уселся прямо на кровать и тут я почувствовала странный запах, исходивший от него. Такой запашок я чувствовала всегда, когда мне делали уколы. Спирт. Я напряглась и подтянула колени к груди.

– Как себя чувствует моя любимая воспитанница? – его язык слегка заплетался, и мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он произнёс.

– Спасибо, уже иду на поправку, – мужчина вдруг положил свою огромную лапу мне на ногу и погладил.

Я дёрнулась в испуге и хотела соскочить, но он успел схватить меня за руку и швырнул обратно на постель.

– Не дёргайся, милая. Я лишь потрогаю тебя чуть-чуть.

Неделю спустя

Непричёсанная и грязная, я стояла в метро и просила милостыню. Как же мне было стыдно находиться здесь и вымаливать жалкие крохи себе на хлеб. Нашедшую несколько дней назад у магазина коробку, я использую для сбора денег. Стою здесь уже не первый день, и каждый раз молюсь, чтобы меня не забрали в милицию или не отобрали то, что насобирала. Обычно, это рублей семьсот, иногда меньше, а бывает немного больше. Выжить можно, да только загвоздка в одном. Мне негде жить. Без документов, к тому же ребёнок, кому это надо. Пока ночую на вокзале, но думаю, долго так не продлится. Сцапают менты, и я снова вернусь в детдом. Это лучший вариант, а худший – посадят за

решётку.

Вот мимо прошла бабушка, остановилась и пристально посмотрела в глаза.

– И не стыдно тебе?!

Я стояла, понурив голову. А что ей ответить? Что нет у меня никого и идти некуда? Не поверит. Люди сейчас жестокие, предпочитают думать худшее. Что-то пробурчала себе под нос и пошла дальше. Таких вот старушек за день проходит довольно много, и все норовят уколоть меня, грязью облить. Но ничего, я сильная. И не такое вытерпела. Радовало ещё, что приступов не было, хотя в сумке у меня на всякий случай лежал ингалятор.

Время близилось к вечеру, и я уже начала замерзать. На дворе лето, но здесь, внизу ужасный сквозняк. Собрав свои вещи, спешу вылезти на свежий воздух. До вокзала ещё идти несколько километров, но меня это не пугает. Страшит другое. Неизвестность завтрашнего дня. Страх, что меня найдут. К полночи я всё же добираюсь до своего ночлега. Как жаль, что у меня нет с собой тёплых вещей. Здесь тоже сквозняк. Надвигаю кепку как можно глубже на глаза и укладываюсь. Так хотелось достать из сумки своего Няшку, но я боялась, что по нему меня могут опознать, ну или догадаться, что я ребёнок. Сон приходит не сразу. Теперь такое случается почти всегда. Стоит закрыть глаза, как перед ними возникает туша Эдуарда Петровича. Он тогда заткнул мне рот ладонью, чтобы заглушить крик. Каждый раз в памяти я возвращаюсь в ту самую ночь. Каждый раз, я молча глотаю слёзы и кусаю кулак, лишь бы не зареветь в голос и не привлечь внимание.

Глава 5

В ту роковую ночь мне несказанно повезло. На тумбочке, что стояла справа от меня, ещё лежала пустая тарелка с вилкой. Я совсем забыла отнести её на место после того, как поужинала. Именно это спасло меня тогда. Когда его руки сдёрнули с меня одеяло, я рванула вправо и успела схватить острый предмет. Страх придал мне сил, и я с размаху всадила вилку ему в лицо. Залитый собственной кровью, заведующий выглядел так, словно он из фильма ужасов. От боли мужчина, вероятно, потерял сознание, а может и помер. Я понимала одно, добром для меня всё это не кончится и была ужасно напугана. Он завалился на мою постель так быстро, что я еле успела соскочить с неё. Покидала некоторые вещи в сумку и вылезла в окно. Повезло ещё, что комната эта, в которую меня определили на время болезни, находилась на первом этаже. Правда, пришлось повозиться с окном. Оно было настолько старым, что не поддавалось мне. Стон, донёсшийся с кровати, заставил меня рвануть ручку на себя с бешеной силой, и, наконец, оно открылось. Спрыгнув с подоконника, я окольными путями выбралась за пределы интерната. Бежала до тех пор, пока боль в боку не стала настолько невыносимой, что я просто повалилась без сил на колени.

Ту ночь я провела в лесу. Нервы были на пределе, и мне становилось всё сложнее дышать. Но представив, чем это может обернуться, я попыталась взять себя в руки и начала глубоко дышать, как учила меня Антонина Ивановна. Стало немного легче и это позволило мне поспать на холодной земле пару часов. Проснувшись, я обдумала положение, в котором оказалась и поняла, что у меня и выбора-то нет. Я ещё ребёнок, на работу меня не возьмут, а проституцией я заниматься не собиралась. Да, в свои тринадцать лет я даже знаю что это такое. Благодаря книжкам, конечно.

Спустя 3 года

Сонно протираю глаза и пытаюсь нащупать под подушкой телефон. Я ужасно не выспалась, но куда деваться-то. Щурясь, всматриваюсь в экран.

– Твою мать! – соскакиваю с кровати и несусь к умывальнику.

«Надо же, снова проспала. И это уже второй раз за месяц!» Чищу зубы, умываюсь и привожу свои волосы в порядок. Потом сажусь обратно на кровать и начинаю наносить макияж. Без него никак нельзя. Я и так слишком долго ждала, когда мне стукнет шестнадцать, и я стану более-менее похожа на взрослую девушку. Ростом я, впрочем, не вышла, но хотя бы грудь округлилась и попа. А с помощью косметики, я прибавила себе ещё несколько годков. На работу устроилась с большим трудом, понятное дело, кому нужен работник без документов. Обычная забегаловка, но и это сойдёт.

Работая официантом, я поняла, что не так уж это и сложно, правда, иногда приходилось отшивать наглых клиентов. А ещё я подрабатывала там же уборщицей. И так вот уже три месяца. С зарплатой не обманывают, и на этом спасибо. Иногда перепадают чаевые, небольшие, конечно, но всё же. С комнатушкой помог управляющий. За пять тысяч сдал мне маленькую каморку, как я её называю. Душа нет, только раковина и туалет. Даже еду приготовить негде. Хотя с другой стороны, чего мне жаловаться. За комнату плачу копейки, а поесть я и на работе могу.

Накрасив лицо, быстренько одеваюсь и выбегаю. Повезло ещё, что кафе в десяти минутах от жилья. Ну а если пробежаться, то и за пять можно добраться. Вбегаю в помещение, где меня уже поджидает суровый начальник.

– Ахмед, извините, пожалуйста. Вчера поздно закончила, вот и проспала. Больше такого не повторится.

– Смотри мне, Катя-я-я! Это уже второй раз. На третий полетишь отсюда, далеко и надолго!

– Хорошо-хорошо, Ахмед. Не ругайтесь только.

«Фух-х, пронесло на сей раз!» Быстро иду в раздевалку и переодеваюсь в рабочую одежду. Белая водолазка, чёрные джинсы, на ногах балетки. Волосы собираю в объёмный пучок, подкрашиваю немного губы и вперёд, за работу Посетителей ещё нет, но у меня и без них дел полно. Ненавижу полировку, но Ахмед у нас за этим тщательно следит, оттого отправляюсь на мойку и принимаюсь за работу.

За три месяца я брала всего лишь пять выходных. И то, только в том случае, когда уже понимала, что без сил и мне надо элементарно подремать. То, что я сегодня проспала, верный признак того, что пора идти на выходной. Уволенной я быть не стремилась. Не факт, что меня ещё где-нибудь примут.

Спустя час, Ахмед заходит на мойку со словами:

– Поднимай свою задницу, Катя-я-я, первый посетитель пришёл.

То, как ко мне обращается начальник, конечно, неправильно. Поначалу обижалась, но потом заметила, что он так со всеми. Не выделяет кого-то из персонала, все мы для него равны. Главное, что он платит деньги и не пристаёт. Ну а если учесть, что ещё и комнату мне подогнал, то вообще можно считать, что это не начальник, а чудо. А ещё он вопросов не задавал, что тоже было мне на руку. Я когда устраивалась к нему, он мне тогда сказал одну вещь:

– Для меня важно, чтобы человек работу делал, а не хуйнёй страдал.

Из официантов я здесь пока одна, но Ахмед и не планирует никого больше брать. А когда на выходной собираюсь, так он дочь ставит работать. За своё место я буду держаться руками и ногами, а если понадобится, то и зубами. Больше не хочу по вокзалам и лесам мотаться. Как вспомню, аж мурашки по коже. Да-да, когда меня в очередной раз, накрывала безумная паника, что вот-вот схватят, я в лес убегала, пряталась. Ну а самое сложное время было, это когда зима приходила. В метро стоять в мороз долго не получалось, ноги и руки отмерзали часа за три. Непростое было время, но я справилась. «Так, улыбку на лицо, а воспоминания к чёрту!»

Глава 6

Спустя ещё 9 месяцев

У меня получилось скопить приличную сумму за то время, что я работаю на Ахмеда. Это, конечно, не грандиозные деньги, но они давали мне некое успокоение и надежду на то, что если вдруг меня попрут с работы, какое-то время я смогу продержаться на плаву. А ещё мне хотелось вернуть долг Антонине Ивановне. Я принципиально не тратила деньги, что она дала мне много лет назад. И сейчас, зная, что у меня есть в закромах, я готова была вернуть то, что не принадлежало мне.

Сегодня у меня выходной, я наконец-то выспалась и чувствовала себя отдохнувшей. Зная, что мой единственный свободный день пролетит для меня незаметно, я как можно быстрее привожу себя в порядок. Сегодня я не порчу своё лицо краской. Я смотрю в маленькое зеркальце и словно впервые увидела себя. Кожа немного смуглая, гладкая. Нос прямой. Полные губы и глаза непонятного оттенка. Вроде бы серые, но в них пляшут элементы зелёного и коричневого. Странный цвет.

Убираю зеркало на место и принимаюсь за волосы. Они у меня от природы тёмные, почти чёрные. Напоминают мне почему-то гриву коня, такие же длинные и шелковистые. По мне, так это единственное моё достоинство и я ими, правда, гордилась. На работе я всегда их собираю в косу, не дай бог, кому в тарелке попадётся. Ахмед меня сразу налысо подстрижёт. Это я, конечно, преувеличиваю. Налысо не подстрижёт, но зарплаты лишить может. У него крутой нрав. Но сейчас, я убираю волосы в конский хвост. Мне нравится так больше. Надеваю джинсы, футболку синего цвета, босоножки, и, захватив рюкзак, выхожу из дома. На купюре указана улица Маяковского. Я понятия не имею где это. Придётся ехать на такси.

Выбираюсь из машины и смотрю на нужный мне дом. Старенький, многоквартирный. Про себя задаюсь вопросом, узнает ли меня Антонина Ивановна, а сама уже вхожу в подъезд. Шестой этаж, квартира двадцать четыре. Хорошо, что лифт есть. Ноги ещё после смены не отошли. Я немножко волнуюсь, но всё же нажимаю на звонок. Дверь мне открывает определённо не тот человек, к которому я пришла. Пытаясь скрыть разочарование, с надеждой спрашиваю:

– Здравствуйте, мне бы Антонину Ивановну повидать.

Женщина, лет так сорока, кривит свой рот, и, окинув меня, каким-то презрительным, что ли взглядом, громко крикнула вглубь квартиры:

– Тоня! То-о-оня-я-я! Совсем оглохла, что ли, корова жирная!

Последнее резануло по ушам особенно. Я помню, что рассказывала мне Антонина Ивановна о своей семье. Если к ней такое отношение, то мне её искренне жаль.

Противная женщина отходит в сторону, и я вижу, как та, к кому я собственно и пришла, медленно передвигается по коридору. Она старательно перебирает ногами, держась при этом за стенку, но видно было даже невооружённым взглядом, что малейший шаг даётся ей с большим трудом. Я стою на лестничной площадке и борюсь с желанием броситься этой постаревшей и нездоровой женщине на помощь.

Наконец, она поднимает свой затуманенный болью взгляд, и белеет. На моём лице проступает неуверенная улыбка, но я продолжаю молчать.

– Катя? – хриплым голосом спрашивает она.

– Узнали? – я рада, что она вспомнила меня, иначе, мы обе оказались бы в смешном положении.

– Пройдёшь? – она откидывает голову куда-то назад. – Ноги болят, я с тобой вниз не пойду, да и стоять долго не в силах.