Разговор с призраком

– Значит он и вправду виноват, – нахмурился Стас. – Мне кажется, если не вывести его на чистую воду, девочка продолжит мучить меня во сне. Видимо раньше не получилось ей с кем-то войти в контакт. А я читал, что если душа неприкаянная, то она так и будет бродить по земле, пока не найдёт своего убийцу.

– Правильно, – кивнула Настя, поправляя светлые волосы – Так что же ей надо, как же правда всплывёт и кто накажет виновного?

– Откуда я знаю, – отмахнулся Стас. День клонился к закату, и спать ложиться теперь страшно.

Он знал, что Оля снова приведёт его на кладбище и будет просить отыскать настоящего убийцу.

Ночь прошла на удивление спокойно, однако Стас не особенно радовался. Утром ему пришла смс об увольнении с работы. Ничего не понимая, он собрался, и, не позавтракав отправился к магазину.

Странное дело, но здание, где раньше работал Стас, оказалось опечатано. Пахло гарью, заглянув в окна витрины, он понял, что в магазине случился пожар. Хрень какая-то, размышлял парень, а уволили почему, он отказывался верить, что история его разговора с призраком и происшествие в магазине каким-то образом связаны.

Хозяин магазина не отвечал на звонки, зато Стасу позвонила женщина, представилась майором УСБ, назвавшись Олесей Владимировной. Он не стал отнекиваться от встречи, но мороз по коже пробежал, как будто парень в чём-то виновен.

Он не захотел приходить в УВД, казалось, что если он переступит порог этого участка, то не выйдет никогда. Вдруг всем известно, что он что-то знает о том самом многолетнем убийстве. Он ни с кем не разговаривал кроме Насти о встрече с призраком и знал, что девушка ничего никому бы не рассказывала. Не такой она человек.

Еда не лезла в горло, он ни о чём не мог думать кроме этой встречи с привидением. Потел и когда время медленно ползло к назначенному сроку, ощущал, как живот сдавливали спазмы. Вопросы и непонимание – всё что осталось.

Медленно поднимаясь по ступеням, он разглядывал розовощёких летёх, курящих на крыльце УВД. Стас дёрнул за ручку тяжёлую дверь, и вошёл внутрь. Назвал номер кабинета, получил пропуск.

Олеся Владимировна оказалась не такой уж и страшной. Было ей на вид слегка за тридцать. Пронзительный взгляд серых глаз изучающе поначалу разглядывал Стаса. Потом смягчился и потеплел.

– Не беспокойтесь Станислав Сергеевич, – она что-то записывала в блокноте. Оторвала взгляд от бумаги и внимательно посмотрела на парня. – Понимаю, что вам не ясно, почему я позвонил вам. Но и нашему отделу стало кое-что известно, и ваша фамилия странным образом появилась в списке свидетелей.

– Я вообще не понимаю, о чём речь? Я просто поинтересовался, работает ли здесь Чернов? – Стас вдруг почувствовал, как разозлился и на этот кабинет с решётками на окнах, и на эту дамочку – суровую и властную Олесю Владимировну.

– Дело в том, что ваш интерес не случаен.

– Конечно, но это моё личное дело, – огрызнулся Стас. Не мог же он, в самом деле, рассказать о ночном происшествии на кладбище. Конечно, не мог, не хотел показаться идиотом.

– Против Чернова возбуждено уголовное дело. Каждый, кто интересуется им или связан с ним, приглашается на беседу. Дело серьёзное и нам необходимо опросить каждого, кто имел с ним какие-либо дела.

Стас слушал Олесю Владимировну, но ничего не понимал. Чернова обвиняли во взяточничестве и в каких-то криминальных схемах. Ничего нового он не мог сказать о Вадиме, да и какую-либо полезную информацию не получил тоже. Только, как бы невзначай, спросил о деле 1986 года, где в огне погибли мать и дочь, и что Чернов встречался с погибшей женщиной, но в деле это не было отражено никак. Спросил наугад, однако майора Петрову его рассказ заинтересовал.

– Откуда у вас такая информация, Станислав Сергеевич?

Он по обыкновению пожал плечами и сказал, что недавно наткнулся на статью в интернете и вспомнил, как давно, лет десять назад ему рассказали о том случае с Фадеевыми. Что мать встречалась с Черновым, а всю вину повесили на отца семейства, что якобы он убил жену и дочь и поджёг квартиру. Фамилии не назывались, но история, казалось, до деталей схожа с делом Фадеевых.

– Как любопытно, – Петрова приподняла левую бровь и прижала к губам кончик ручки. – Я слышала об этой истории. Жутко, но отец насколько мне помнится, признал вину, и о Чернове в деле ни слова.

– А не думаете ли вы, Олеся Владимировна, что Вадим подчистил свои следы и вышел сухим из воды?

– Доказательств нет, – вздохнула майор, – старое дело, ещё при Союзе. Такие уже не раскрыть, но мне стало интересно, не скрою. А кто рассказал, возможно, кто-то из свидетелей?

Тут Стас понял, что врать дальше сложно и пожал плечами, сославшись на какую-то бабушку. Олеся Владимировна задумалась, а потом вдруг сказала, что насколько она помнит, осуждённый за убийство отсидел свой срок, но не полностью, его отправили в психиатрическую лечебницу через год после заключения. Парню показалось странным, что молодая женщина настолько осведомлена о деле тридцатилетней давности.

Словно читая его мысли, она сказала, что в отделе по убийствам работал её отец, и какие-то обрывки информации остались в памяти. Потом она захлопнула блокнот и добавила, что Стас может идти домой. Выписала ему пропуск и попросила, если он что-то вспомнить. Протянула визитку, и пожелала хорошего дня.

Стас кивнул и вышел за дверь, а сам размышлял, что неплохо бы пообщаться с Петровым, отцом Олеси Владимировны, если это её девичья фамилия. Если отец Олеси работал в милиции, значит он в курсе того самого дела и мог бы пролить на него свет, рассуждал Стас. Только захочет ли он говорить с ним. Хорошо, размышлял он дальше, я могу представиться каким-то журналистом, который пишет статью о злодеяниях прошлого века произошедших в нашем городе. Он и сам вдруг загорелся идеей раскрыть преступление и понять, кто виновен на самом деле. Призраки врать не будут, зачем, с уверенностью рассуждал он. Наверняка, Оля знала своего убийцу. Но неплохо бы отыскать отца девочки, если только за столько лет он не сошёл окончательно с ума.

Он пришёл домой, рассказал о своей беседе в полиции Насте и почувствовал, что немного успокоился, точно выговорился. Хотя волноваться надо. На следующее утро в дверь позвонили. На пороге стояли двое мужчин в штатском. Представились, корочки сунули в нос и начали расспрашивать Стаса о ночном пожаре в магазине, где он работал, интересовались причиной увольнения.

Ничего не понимающий парень рассказал что знал, разводил руками и главное – его слова есть, кому подтвердить. Он ночевал дома. Пожар произошёл ночью, но странная вещь, как сказал дознаватель. Камеры зафиксировали человека похожего на Стаса, который открыл дверь ключом и вошёл в магазин. Вышел, скорее всего, через служебных выход, а потом в помещении и начался пожар.

– Знаете, – вступила в разговор Настя. – У нас у входа в подъезд тоже стоит камера, вы проверьте, во сколько вернулся мой парень, и вам станет понятно, что он ночевал дома.

– Мы проверим, – сказал один из них, протянул Стасу протокол и попросил расписаться. Тот пробежал глазами по записям, скрывать ему нечего, но в душе снова заскребли кошки.

Настя говорила, не нравится ей, что происходит. Как бы его расследование не привело к большим неприятностям.

– Моя совесть чиста, – ответил Стас и добавил, что бояться нечего, теперь ему стало самому любопытно выяснить, кто настоящий убийца. Пожар и все вытекающие последствия – просто нелепые совпадения. Настя кивнула, говоря, что тоже надеется на это, а потом поставила чайник на плиту и достала из холодильника вишнёвый пирог.

Напряжённая атмосфера после чаепития немного сошла на нет. Молодые люди вместе посмотрели интересный фильм и легли спать. В психиатрическую больницу они решили ехать вместе, тем более у Насти выходной. Она сказала, что не оставит Стаса одного, а то вдруг ещё и психушка сгорит. Посмеялись. Заснули, а ночь и призраки решили, что пришло их время, чтобы рассказать свои истории.

– Ты только не бойся, Стас, – прошептала Оля, коснувшись его плеча холодной рукой, глянула пронзительно голубыми глазами.

Он проснулся, понимая, что снова оказался на кладбище.

– Я постараюсь найти убийцу, милая, – грустно улыбнулся парень, – но что поделать, если у меня ничего не получается.

– Я помогу тебе, Стас. Многие до тебя побоялись раскрыть правду. Послушай, я знаю, где папа, он в больнице, и тебя туда не пустят просто так. Скажи, что у него не осталось родственников, и что возник вопрос о наследстве.

Стаса удивило, что маленькая девочка рассуждает, как взрослая. Откуда она могла знать подобные вещи, не понимал он. Как бы предвкушая этот вопрос, Оля продолжила:

– Я слышала, как о наследстве говорил Вадик. Поэтому и подумала, что взрослые всегда кажутся серьёзными и важными, если речь заходит о такой вещи, как наследство.

– А что говорил Вадик, ты можешь вспомнить?

– Сложно объяснить. Речь шла о земле, где Вадик хотел строить дом, – она задумалась, и на мгновение Стас забыл, что говорит с призраком. Глянул в сторону надгробья, полупрозрачный силуэт Натальи не двигался с места. Глаза её горели странным светом, и парню сделалось не по себе. Мурашки пробежали по спине, он даже вспотел и смахнул со лба капли пота.

– Поговорите с папой, если он сможет ответить, – Оля грустно вздохнула, – мама сердится на нас. Она не хочет уходить отсюда…

– Прочь, – прошипел призрак, выйдя из-за могильной плиты. Стас инстинктивно схватил девочку за руку и внезапно оказался в чужой квартире.

За столом сидела молодая женщина со светлыми волосами и красивой фигурой. Она держала за руки мужчину, который немногим старше её. Крупные черты лица, абсолютно лысая голова и маленькие глазки на розовом лице. Этот тип сразу не понравился Стасу.

Они не замечали его, разговаривали тихо в полголоса, Стас прислушался, понимая, что оказался в прошлом. Перед ним сидели Наталья Фадеева и Вадим Чернов.

Парень услышал шорох за спиной, обернулся и увидел маленькую Олю, выглядывающую из-за двери. Она другая, живая маленькая девочка – яркие голубые глаза и тёмные волосы, стянутые в тугие косички. Жёлтый халатик с нарисованными медвежатами заставил Стаса улыбнуться. Девочка милая, и ему стало вдруг больно, при мысли, что такое маленькое чудо умрёт мучительной смертью в огне.

Жаль, что ничего не исправить.

– Послушай, Наташ, если квартира останется у него, то, я умываю руки.

– Но я же не могу его просто выгнать, Вадь.

– Ну, я могу поднять свои связи, признать его недееспособным не составит труда.

– Хорошо, так и сделаем. – Женщина глянула в сторону дочки. – А ты что стоишь здесь? Иди к себе в комнату.