В плену у снежной бабы

Она вздохнула, посмотрела на него – успокоившегося, обмякшего после встряски, и казалось, смирившегося с происходящим. Его темные, почти черные волосы с модной стрижкой, темные ресницы и карие глаза – все это она разглядела именно сейчас. Ей даже показалось, что он смотрит на нее с сочувствием.

– Я ребятишек тренировала в спортивной школе… мне нравилось, – призналась она. У меня отец спортом занимался, и мы жили в городе… папа, мама и я.

В десятом классе училась, когда родители возвращались из театра… кому-то понравилась мамина сумочка… отец заступился… его ранили… и в тот же вечер он умер в больнице.

Она замолчала, опустив глаза. Только что перед Зубаревым сидела сильная женщина, а теперь, казалось, она съежилась, став меньше и выглядела абсолютно беззащитной.

– Мама два года не могла успокоиться, потом и ее не стало.

Она очнулась, налила еще кипятка в кружку. – Спорт меня спас. Но больше всего мне нравилось заниматься с детьми.

– А свои дети? Ты разве не замужем.

– Разве. Не понятно что ли… сидела бы я тут одна… была я замужем три года…

– А потом что?

– Разошлись.

– Ну, а в деревню зачем, если там, в городе любимая работа?

– А нет у меня теперь работы. Вообще ничего нет.

– Почему? как так получилось?

– Однажды пошли с подругой в клуб… вечером… просто развеяться, это уже после развода было. Подошел молодой человек и позволил себе некую вольность в отношении меня, подержаться решил за мягкое место, в общем, показал себя во всей красе. Сначала попросила убрать руку. Потом сама убрала его руку. Он стал хамить, и схватил меня за шею… ну, а дальше, – она взглянула на Зубарева, – ты теперь сам знаешь, как я могу уложить на лопатки. Оказался он на полу. А мы ушли.

А потом я узнаю, что это сын одного городского чиновника, высокопоставленного чиновника. Вызвали меня, стали разбираться… оказалось, что я как будто напала первой, нанесла увечье и испортила его итальянский костюм.

Зубарев внимательно слушал. – Ну, а свидетели?

– Подруга написала на меня, что якобы я первая кинулась на него. Вот так. И после этого из спортивной школы меня уволили, запретив заниматься с детьми.

Зубарев смотрел на нее, изучая каждую черточку лица, оглядывая ее крупную фигуру, и сомневался. Он даже усмехнулся, но промолчал, что не верит ни одному слову. Вряд ли золотая молодежь кинется на нее – на «снежную бабу»… наверняка, придумала историю, чтобы украсить свое одиночество. Вот то, что с мужем развелась, это похоже на правду, и скорей всего переживает, поэтому и уехала сюда.

– Как думаешь, когда метель успокоится? – спросил он.

– Может завтра, а может через неделю, это непредсказуемо.

– Неделю тут сидеть?

– При первой возможности отправлю тебя хотя бы до райцентра, а оттуда – в город легко доберешься. Денег на билет дам.

– Мне бы только до вашего райцентра добраться, оттуда позвоню – машину пришлют.

Глава 3

– Жена, наверное, ждет, – с сочувствием сказала она. Впервые за прошедшие сутки Снежана поймала себя на мысли, что сочувствует ему. Нет, она, конечно, переживала за его состояние, когда наткнулась, а потом везла на санках домой. И потом тоже волновалась, справится ли, сможет ли ему помочь. И только теперь, когда он пытался самостоятельно уйти от нее, когда взбодрился, вот тогда она и посочувствовала ему. – Понимаю, что неизвестность всегда пугает, – добавила она.

– Я не женат, – угрюмо сказал он. За мать переживаю… но, надеюсь, она думает, что я в командировке, говорил ей накануне. А вот работа, – он обхватил ладонями виски и стал растирать их, озадачившись своим предположением, – что там сейчас – неизвестно. – Он посмотрел на нее. – Ты не думай, я не пьющий, у меня первый раз такое. И насчет отравления – очень даже похоже. Я конечно, могу сейчас ярлыков навешать и Валерку обвинить… но, с другой стороны, зачем ему кормящую руку «кусать», а тем более устранять… но разобраться надо.

– Слушай, метель утихнет, попрошу дядю Колю Пономарева, пусть Сивку запряжет и отвезет тебя… ну хотя бы до той дороги, там может попутка какая проедет. – Сказала она, подарив ему надежду. В эту минуту ей хотелось как-то помочь ему. – Ну, по-другому даже не знаю… чем бы тебе еще помочь…

– Да ты и так мне помогла… ну, очнулся бы я… и куда пошел бы… снег кругом и тайга. Тащила меня на санках… сильная ты…

Снежана усмехнулась, посмотрела в окно, почему-то захотелось заплакать. – А что толку? – отрешенно спросила она.

– Слушай, ну ты же молодая еще, можно в город вернуться, работу найти…

– Найду, обязательно найду, а то как жить-то… я ведь сюда осенью приехала. А весной картошку тут посадила, да моркови, свеклы. Ездить далеко, всего раз была летом, спасибо бабе Кате, присмотрела за моим огородом. Зато теперь в подполье овощи есть… я на обед суп сварю, накормлю тебя горячим. На печке сварю, только дров подбросить надо…ты посиди тут, я сейчас.

– Куда ты?

– Дров принесу.

Он поднялся, надел пуховик. – Пойдем вместе, выздоровел я, помогу.

– Ну, пойдем, если не сбежишь.

– Не сбегу, понял, что от «снежной бабы» не сбежишь…

– Чего?! Какая баба?

Он засмеялся. В этот раз по-доброму засмеялся, от души. – Не обижайся, это я в шутку. Я ведь когда впервые тебя увидел в этом тулупе, показалась ты мне похожей на «снежную бабу».

– Это тебе привиделось, – сказала она строго и вышла. Ветер еще больше усилился, сметая снег с деревьев, с заборов, с крыш.

– Вон дрова под навесом, возьми с десяток.

– Ага, возьму. – Уклоняясь от ветра, взял дрова и помимо дров, обнаружил гору чурок.

– А чего они там лежат? Это же на дрова? – крикнул он.

– Пусть лежат, потом наколю.

Зубареву стало неловко. Впервые он задумался, что приходится ей и чурки колоть, а он, вполне здоровый мужик, просто лежит.

– Слушай, а давай я! Где у тебя топор?

– Не надо, метель началась…

– Да здесь вроде потише за забором.

– Брось, ветер перестанет, тогда разомнешься.

– Так не ради этого, я помочь хочу.

Она улыбнулась. Почему-то стало приятно от предложения помочь.