Ясный день. Рассказы, которые согреют в любую непогоду

– Тоже мне «Москва слезам не верит», – тихо заметила Оля.

Перед ноябрьскими праздниками субботним утром Анжела пришла из душевой с полотенцем на голове, удивление застыло в глазах:

– Девоньки, а наш Колюня вовсе не сирота… а мы его прикармливали, жалели, а к нему мамка вон приехала… вооот с такими сумками. В цветастом платке с кистями, пышная такая, в валенках…

– Да ну! – Ира соскочила с кровати, подбежала к двери и выглянула в коридор.

– Поздно, зашли уже в комнату.

– А почему ты решила, что это его мама? – засомневалась Оля.

– Да я сама слышала, как мамой назвал, так и сказал: «Давай, мама, я сам сумки подниму».

– Дармоед! Прикинулся сиротой, а мы и поверили, – возмущалась Анжела.

– Ну и что, не объел же нас, – пыталась заступиться Оля.

– Да правда, Анжелка, брось, подумаешь, мамка приехала, радоваться надо, что у парня мать есть.

Разговоры утихли, и до самого вечера никто не вспоминал про Колю.

Уже стемнело. Никто не видел, когда Лукин проводил гостью на автобус. Часов в семь вечера дверь в комнату девчонок открылась, обычно Лукин стучал, а в этот раз вошел без стука. Точнее сказать, сначала показалась охапка свертков, которые он держал в руках.

Коля молча подошел к столу и сложил все это, едва не рассыпав. Аккуратно поставил литровую банку молока. А сверху, на свертке со сдобой, возвышалось колечко домашней колбасы – самой настоящей, запеченной в русской печи с ароматным лавровым листом, чесноком, перчиком.

Анжела, уперев руки в бока, подошла к столу в полной готовности вывести Лукина на чистую воду. Но запах домашней колбасы, как защитный Колин оберег, остановил ее. Это был сногсшибательный запах, который способен открыть, пожалуй, любую дверь и вызвать нешуточный аппетит.

– Ну, че, девчонки, угощайтесь, – Колька для пущей достоверности указал на гостинцы.

– Это нам, что ли? – Ира еще не верила, что продукты предназначены для них.

– Ну а кому?

– Так много? – удивилась Оля. На плите стояла вареная картошка. – Так, может, ты с нами?

– Не-е, я наелся, – Коля сел на Ирину кровать, стоявшую ближе всех к нему.

– Да мы только ужинать собрались, хоть чаю выпей.

– Ну, чай можно, – согласился парень.

Все на время забыли про Колину маму, и только за столом Анжела все же не выдержала и первой начала разговор, прежде попробовав домашнюю колбаску.

– А что, Колюня, мамка, значит, приезжала?

– Не-ет, это теть Маня, тетка Мария, я у них с пятнадцати лет жил.

– Как это тетка? Не поняла, – Анжела настолько была удивлена, что готова была обвинить Лукина в обмане.

– А чего непонятного, тетка из деревни продукты привезла.

– Так ты сирота или нет?

– Ну, получается, сирота. Папки давно нет, мамки три года назад не стало. Вот я и жил у дядь Вани и тети Мани. У них своих двое, старше меня, внуки уже есть… Часто ездить не может, а к празднику приехала.

– Ну, хватит вам! – тихая Оля впервые повысила голос на подруг. – Хватит вам спрашивать! Прямо допрос устроили. Послышалось тебе, Анжела, насчет… ты сама поняла, о чем я.

С того дня вопрос о Колином сиротстве больше не поднимался, и в комнате девчонок он был всегда желанным гостем.

– Коль, как думаешь, эту тумбочку можно починить? А то комендантша на всю общагу кричит, что нет у нее других тумбочек.

– Посмотрим, – отвечал Коля. Потом по всему общежитию искал хоть какие-нибудь инструменты. И ведь нашел. И починил полуразваленную тумбочку. Так же и с форточкой, которая не хотела закрываться.

Учился Лукин плохо. Вообще-то он старался, вечерами читал, даже зубрил. Но не давался ему русский язык, к тому же еще иностранный надо было изучать, да еще культурологию – все чаще вздыхал, не испытывая радости от поступления на филфак.

После Нового года, не сдав сессию, Коля решил бросить институт. Декан уговаривал подтянуться, предлагал помощь.

– Выучишься, в родную деревню поедешь работать, в селе учителя очень нужны.

– Не мое это, зачем место занимать, пусть другие учатся. Я в школе сочинения хорошо писал, вот и уговорили на филфак документы подать.

Помочь пыталась и Оля, предлагая подготовить Лукина к пересдаче.

– Нет, я уже решил, на стройку пойду, уже договорился, меня в бригаду берут.

Выписавшись из общежития, Коля остался в городе и поселился в общаге строительного управления. Весной девчонки замечали, как Оля убегала на свидания к Лукину, ждавшему ее у входа.

В конце апреля Колю призвали в армию.

– Неужели ждать будешь? – съязвила Анжела.

– Буду!

– Ну-ну, целых два года письма писать, вот уж точно одной учебы тебе мало…

– Хватит, Анжелка, не смейся, – Ира решила заступиться за Олю. – Хочет, пусть ждет, не всем же за «Ален Делонов» замуж выходить.

Когда Коля Лукин вернулся из армии, Оля уже была на третьем курсе. Летом они поженились, и она переехала к нему в общежитие того же самого строительного управления. На пятом курсе у нее уже был ребенок. Как они справлялись без бабушек и нянек (у Оли мать тоже далеко в деревне жила), никому неизвестно. На защиту диплома Оля пришла с коляской. Димка сладко посапывал, пока мама Оля защищала диплом. В это время рядом с ним были Ира и Анжела, умиляясь маленькому человечку.

– За пять лет наша Оля умудрилась в институт поступить, с Колей познакомиться, в армию его проводить, дождаться, замуж выйти, сына родить, – сказала Анжела.

– И диплом защитить, – Оля вышла счастливая, склонилась над коляской. – А еще нам квартиру в новостройке обещали.

К аудитории подошел Николай. За эти годы раздался в плечах, отрастил усы, выглядел теперь гораздо старше, серьезнее. Смущенно протянул жене цветы.

– Ну вот, будет у нас теперь в семье учительница.

– Да! Я – учительница! А ты мой строитель! – она обняла его, встав на цыпочки.