Кредит доверчивости

И не беда, что ее «снарядили», а на шары «скинулись».

Главное – она согласна!

Оказалось, что Лика – не его девушка…

Они просто вместе учились, и весь этот бред – «скинулись», «снарядили» – чистая правда.

Однокурсница пришла навестить его по поручению курса. А он, как дурак, сделал ей предложение…

А она почему-то вдруг согласилась.

Амнезия – прекрасная штука.

Перечеркивающая ошибки и сотворяющая чудеса.

«Его» девушка заявилась через полчаса в байкерском прикиде, с соком и апельсинами.

– Оклемался? – спросила она.

Виктор не помнил ее, хоть убей.

– Угу, – буркнул он, рассматривая темные накрашенные глаза, черные, до плеч, волосы и кожаные перчатки с открытыми пальцами.

Она была чужая, как инопланетянка. Ее имя никак не хотело всплывать в памяти, а если и всплыло бы, он не стал бы вписывать его в «белый лист».

– Ну, охренеть… – протянула девушка и беспардонно ощупала его ногу в гипсе. – Ходить-то будешь?

– Все нормально, – пробормотал Виктор, но, вдруг сообразив, как исправить ситуацию, страдальческим голосом произнес: – Врачи ничего не гарантируют… Скорее всего, инвалидность дадут.

Расчет оказался правильным. Девушка сразу потеряла к нему интерес.

– Блин… Я перезвоню, ладно?

– Ладно! – весело крикнул Виктор захлопнувшейся двери.

Стук каблуков прозвучал гимном его новой жизни и новой любви…

Амнезия – чудесная штука, расставляющая все на свои места.

Он пять лет любил Лику, а понял это только после черепно-мозговой травмы.

Свадьба была очень веселой.

Несмотря на костыль – гипс осталось носить всего неделю, – Виктор вынес невесту из загса на руках под крики гостей, среди которых был почти весь курс.

Вместо шампанского было пиво, вместо букета невесты – красно-бело-голубые шары, вместо белого кринолина – джинсы, вместо фаты – венок из ромашек, вместо «горько» – «ура», а вместо лимузина и ресторана – велосипеды и пикник на поляне.

Все было правильным и единственно верным, как восход солнца и первая любовь.

Несмотря на гипс, Виктор уже успел устроиться в небольшое издательство деловой литературы переводчиком с испанского, но он нисколько не сомневался, что быстро сделает карьеру и должность начальника отдела не за горами.

Оклад оказался вполне достаточным, чтобы снять однокомнатную квартиру, купить холодильник, микроволновку и даже диван. Посуду и постельное белье, слава богу, подарили на свадьбу. А еще подарили настенные часы с боем, пленочный фотоаппарат «Никон» и… детскую коляску.

Эта голубая коляска волновала Виктора больше всего – она обещала новый этап их жизни и любви, то, о чем они с Ликой пока умалчивали, но каждый думал об этом с замиранием сердца.

Голубая коляска заняла почетное место у окна, и пока в ней хранили разноцветные стопки белья и… большого плюшевого мишку, которого Виктор купил с первой зарплаты.

Быт не убил любовь, он сделал ее более цельной и полной.

Оказалось, что нет ничего приятнее, чем вечером вместе чистить картошку под «Аквариум» или «Дюран-Дюран», а потом весело спорить: мешать – не мешать, закрывать крышкой или нет; и заваривать чай – тоже в шутку препираясь, сколько его настаивать; и резать хлеб – треугольничками, нет, только квадратиками; а потом делить пополам пирожное лишь затем, чтобы отдать ей свою половину…

Оказалось, что это здорово – мыть пол и посуду, выносить мусор, делать покупки, зная, что и сейчас, и завтра, и через год – вечно – вы будете вместе, и этот факт даже заверен печатью в паспорте. У вас общая фамилия, общий быт, общая судьба и общий… ребенок.

Виктор так и не вспомнил подробности своей прошлой жизни. Но это его не особенно волновало. Почему-то ему казалось, что в этих подробностях нет ничего замечательного и пускать их в свое новое существование вовсе не обязательно.

Лика устроилась в то же издательство и тоже переводчиком. Они вместе уезжали на работу, вместе приезжали, и это было удивительно здорово. Ехать приходилось двадцать минут на троллейбусе, а потом идти пешком.

По всем житейским правилам и прогнозам они должны были надоесть друг другу максимум через полгода, но они не надоедали, и каждый день, каждый раз в эти двадцать минут на троллейбусе и пять минут прогулки в любую погоду им было о чем поговорить, над чем посмеяться, о чем помечтать…

В тот ненастный день они шли под зонтом, возвращаясь с работы.

– Я в тебя с первого курса влюбилась, – смеялась Лика, держа Виктора под руку и прижимаясь к нему теснее, чтобы капли дождя не попадали на сумку. – Но ты же был байкер! Крутой! И тебе нравились крутые девчонки – яркие, высокие, бойкие брюнетки. Куда мне, серой мышке, до них… Я о тебе даже мечтать не смела.

– На первом курсе вместо меня учился другой человек, я же тебе говорил…

– Как хорошо, что ты ударился головой!

– Жаль, что этого не случилось раньше…

Укрывшись зонтом от проливного дождя, они поцеловались – словно на первом свидании, впервые сбежав из-под родительского присмотра.

– Давай купим вина, – предложил Виктор. – И закатим романтический ужин.

– У нас вчера был романтический ужин, – засмеялась Лика.

Вино они все же купили – молодое, розовое, – но пить Лика наотрез отказалась. Она покрутила в тонких пальцах бокал и поставила его на стол.

– Вить, у меня новость…

– Мама твоя приедет? – Виктор опасался первого свидания с тещей, которая вот-вот должна была нагрянуть из Барабинска.

– Ну, и… мама тоже.

– А кто еще? – не понял Виктор.

– Димка!

Димкой они называли своего будущего ребенка. То, что это обязательно будет мальчик, подсказывала голубая коляска.