Подруга особого назначения

– Только почему-то никто этого не замечает, – пробормотала Варвара, – хоть топись. Шеф три месяца назад обещал повысить, в помощники перевести, а вместо этого…

– Что?

– Труп, – внезапно выпалила Варвара, вспомнив, что так и не рассказала подруге самую важную новость. – Слушай, Танька, у нас сегодня в офисе одного мужика прикончили!

– Как… прикончили? – спросила Танька и взялась пухлой ручкой за собственный рельефный бюст – с той стороны, где положено быть сердцу. Глаза у нее засверкали. – Как в фильме «Улицы разбитых фонарей», да? Ты сидишь за столом, и тут врываются четверо в масках, и кидают всех на пол, и убивают твоего шефа, а ты вызываешь милицию и становишься врагом мафии…

– А потом на тебе женится милицейский майор, – закончила за подругу Варвара, – и не мечтай даже. Никто не врывался и на пол не кидал. Прости.

– Да ну тебя.

– Правда, Тань. Конечно, все было так, как будто он сам по себе умер, а я думаю, что его убили.

Таня отняла руку от груди, подперла подбородок и посмотрела на нее с настороженным интересом. Мелко завитые кудри на голове вздрогнули и тоже вроде как нацелились на Варвару.

Лет восемь назад во время какого-то семейного праздника из плоской хрустальной вазы, водруженной в центр низкого серванта, пропали бриллиантовые серьги Таниной свекрови. Серьги были старинные, единственные уцелевшие от некогда громадного наследства, которое оставила своим детям свекровина то ли пра-, то ли прапрабабка. Свекровь убивалась и рыдала. Свекор бегал со склянкой в руке, и от него на весь дом несло валокордином. Танин муж, тогда еще горячо и безумно любимый, прятался за Таню, гости настороженно переговаривались, уверенные, что «продолжение банкета» не сулит им ничего хорошего, – свекровь кричала, что положила серьги в вазу пять минут назад, потому что у нее «уши отваливаются». Серьги были тяжелыми, и бриллиантов в них было много.

Варвара серьги нашла.

Как в детективном кино, она задала каждому из присутствующих по одному вопросу и внимательно выслушала ответы. Кое-что даже записала. Потом подумала и произнесла короткую речь.

– Я знаю, кто взял из вазы серьги Марины Ильиничны, – сказала Варвара, и над столом повисла и стала быстро растекаться по углам тишина, – и я знаю, как это доказать. Обещаю, что никому не скажу, кто это сделал, если серьги вернутся на место. Если нет, я объясню Марине Ильиничне и Виктору Ивановичу, как все было, и тогда уж они поступят на свое усмотрение. Думаю, что это будет справедливо. Значит, так. Виктор Иванович, погасите свет в коридоре и закройте дверь. Хорошо. Теперь я гашу люстру и начинаю считать до тридцати. Когда я зажгу свет, серьги должны лежать на тарелке из-под яблок. Таня, вытащи из тарелки яблоки. Раз, два, три!..

Свет погас, стало темно, как в погребе во время полярной ночи, а когда через несколько секунд свет вспыхнул снова, на тарелке красовались прабабушкины серьги. Красовались, сверкали и подмигивали всеми своими многочисленными бриллиантами еще нахальнее, чем обычно.

Сколько потом Таня ни приставала, Варвара так и не выдала, кто их тогда утащил. Свекрови тоже было страсть как любопытно, она Варвару и задабривала, и подлизывалась к ней, и пироги пекла, и торт «Прага», и вареники с вишней лепила, а ведь каждому известно, что нет ничего хуже, чем налепить на всю семью вареников с вишней.

Варвара ни на какие задабривания и уговоры не поддалась, не помогли и вареники с вишней.

С тех самых пор раз и навсегда Таня уверовала в то, что Варвара и есть прямая наследница Шерлока Холмса по женской линии.

– Ну Лаптева-а, – ныла она в телефон после очередной серии знаменитого детектива, закончившейся, как водится, на самом интересном месте, – ну скажи, что там дальше? Кто, по-твоему, пристукнул эту дуру? Муж? Или, наоборот, тот, который ее шантажировал? Или это сестра? Или она не сестра?

Из-за этих приставаний они даже ссорились иногда.

– Я не пишу сценарии, – орала Варвара, – я не знаю, сестра она или не сестра! И вообще я не смотрю телевизор! Он меня раздражает!

Таня была уверена, что Варвара кокетничает и набивает себе цену.

– Ну и что? – Таня налила в рюмки еще «по глоточку». На дне бутылки болталась какая-то совсем невразумительная порция, и Таня решительно долила в каждую рюмку, а бутылку сунула в мусорное ведро. – Кто его убил? Киллер? Снайпер?

– Не киллер и не снайпер. Огнестрельных ран на нем не было, это точно. Я к нему самая первая подошла, – сказала Варвара с некоторой гордостью, – загрохотало что-то ужасно, я вошла в кабинет, а он… на полу лежит. Мертвый.

– А шеф? – ужасным шепотом поинтересовалась Таня и отхлебнула из рюмки. Для укрепления расшатавшихся нервов.

– Да шеф в это время в юридическую службу ушел, – с досадой объяснила Варвара, – ему позвонили, и он… ушел.

– Так, может, этот, который труп, от сердца умер или еще от каких-нибудь… пороков развития? – обиженно предположила Таня. – Я-то думала, из него кровь рекой текла, а у вас в офисе полдня стреляли, и теперь будет ремонт, потому что все стены в дырках от пуль!..

– Никаких дырок от пуль, а мужика все-таки убили! Вообще все было странно. С самого начала. Почему-то его шеф принимал. Сразу, представляешь? Как только я докладываю, шеф сразу выходит и провожает его в кабинет. Чуть не под ручку ведет. Он сразу никого не принимает. Никогда.

– Так если в нем дырок нет, почему ты думаешь, что его убили?!

Варвара понюхала свою рюмку, сморщилась, залпом выпила оставшуюся водку и подышала открытым ртом.

– Гадость какая, – выговорила она с отвращением, – и зачем мы ее пьем! Поставь еще раз чайник, Тань.

– Почему ты думаешь, что его убили?

– Окно, – задумчиво произнесла Варвара и сунула нос за воротник халата, в развал теплой ветхой ткани, – окно было открыто. И монитор. Все дело в этом проклятом мониторе.

– Его убили монитором?

– Что за чушь, – сказала Варвара рассеянно, – конечно, нет.

Носу было тепло и внутри халата приятно пахло чистотой и кухней. Варваре немедленно захотелось спать.

Сначала нужно пристроить Таню, помыть посуду, посушить пальто феном, а потом пропылесосить его или, может, веником пройтись?..

– Тогда, значит, он выпал в окно?

– Кто?!

– Ну этот твой покойник. Чай заварим или уже кофе?

– Не выпадал он в окно!

– Ты же сама говоришь.

– Я говорю, что окно было открыто.

– И он выпал?

Варвара потрясла головой.

Выпитая водка плескалась внутри. Глаза жгло. В горле сохло. Утром будет еще хуже, хотя напиться Варваре из-за ее габаритов было непросто. Чтобы напиться, да еще вдвоем с Таней, одной бутылки совсем недостаточно.

– Кто открыл окно? Зачем? Когда? Я заходила в кабинет два раза. В первый раз принесла кофе и потом еще раз принесла. Окно было закрыто. Его вообще открыть сложно, надо на подоконник становиться. Или на стул. Если его открыл шеф, выходит, он на стул лез?! Или на подоконник?! Ерунда, не может быть. Кроме того, у него насморк.

– У кого? – спросила Таня и зевнула. – У покойника?

Ее интерес к «детективной истории» иссяк, как только выяснилось, что четверо в масках не укладывали Варвару лицом в ковер, и вообще все было не так, как в фильме «Улицы разбитых фонарей».

– У шефа насморк. Он даже дверь из приемной в коридор не разрешает открывать. Говорит, что его продует.

– Так, может, окно открыл тот, который труп? То есть который впоследствии стал трупом. А?

– Зачем?