Страницы любви Мани Поливановой

– Да какая разница, что там вам показалось! – Веселовский вдруг рассердился. – Вы же пришли хорошо если неделю назад! И мой вам совет – уматывайте оттуда, пока не поздно, не связывайтесь вы с ними! Все равно работать в полную силу не дадут, а задницы всем лизать быстро надоест. – Тут он вдруг замолчал на секунду и спросил совершенно серьезно: – А вы кто?

Алекс посмотрел ему в переносицу:

– Меня зовут Александр Шан-Гирей, и я…

– Да нет! Вы кто? Редактор? Пиарщик?

– Я не пиарщик.

– Вам бы все равно ничего делать не дали! Там все решает одна бабка, а она уже давно в маразме! Все ваши проекты и идеи, если они у вас есть, полетят псу под хвост, если бабка их не одобрит! Вы из штанов вылезете, а бабку с места не сдвинете! Вот она взялась любить эту самую Покровскую, а на всех остальных ей положить! Никто не пробьется, никто, хотя я сколько талантливых авторов приводил!

– Вы хотите сказать, что издательству не нужны новые авторы? Так не бывает.

– Еще как бывает! Вон Ольга из отдела русской прозы та-акие детективы выдает! Мы и под ее фамилией посылали, и под чужой, по-всякому, а ей – от ворот поворот! Место, мол, занято! Покровская заняла! А ей мно-ого места нужно! Она же у нас не женщина, а конь с яйцами! Да и вообще под бабами работать – хуже некуда, – и Веселовский опять махнул рукой. – Так что мой тебе совет, парень, сваливай ты оттуда, пока еще не заржавел там, в трясине этой.

Что-то в его пламенных речах казалось Алексу странным, непонятным, и кабинет, напоминавший дельфинарий, тоже был как будто откуда-то ему знаком.

Он вышел в коридор корпорации «Колбасы России», задумчиво постоял возле окна, за которым простирались поля, поля и снег летел, самый настоящий, зимний, сухой и морозный.

…Простыну, слягу с температурой, буду спать, читать и ни о чем не думать. Особенно о писательнице Покровской, которой, оказывается, «ничего не нужно, кроме вселенской славы»!

Он еще постоял, потом разыскал пиар-отдел, соврал, что он новый фотограф, и его прислал Вадим Веселовский, и ему хотелось бы посмотреть кое-какие проекты.

Алекс мило улыбался, смущался, извинялся, стрелял глазами в девушку, туго обтянутую розовой водолазкой. Волосы у него доставали почти до плеч, на шее болтались наушники, а дубленка, которую он то и дело ронял, была дорогущая, с иголочки, – и материалы ему показали.

На посту директора по рекламе и пиару корпорации «Колбасы России» бывший сотрудник издательства «Алфавит» Веселовский провел акцию под названием «Без картона», суть которой сводилась к тому, что именно в этой колбасе нет никаких примесей, то есть бумаги. Привнес инновацию – давать изделиям названия литературных персонажей или писателей. На выбор были предложены: колбаса вареная «Обломов», корейка «Война и мир», шпик острый «Лев Толстой».

…Болван? Вот прямо редкостный?

Алекс поблагодарил девушку, закрыл объемистые папки с рисунками, диаграммами, слайдами и цифрами и вернулся в коридор. От батареи шло тепло, и он жмурился от удовольствия, грел руки, даже дубленку пристроил так, чтобы погрелась и она и потом надеть ее теплой стороной было приятно.

…Значит, некая Ольга из отдела русской прозы пишет романы, а Анна Иосифовна их зажимает и не печатает, потому что любит писательницу Марину Покровскую. В издательстве все зависит исключительно от мнения генеральной директрисы. А на всех остальных ей «положить». А таких, как Покровская или Горин, только что получивший в очередной раз «Большую книгу», самую престижную литературную премию в этой стране, в Интернете пруд пруди, но им никак не пробиться.

Занятно.

Вадим Веселовский сто раз посылал эти самые романы генеральной директрисе, и она их все отвергла! Нет, он сказал не так. Он сказал «мы», а не «я».

«Мы посылали», вот как он сказал.

Забыв на батарее дубленку, Алекс стремительно вернулся в кабинет Веселовского, тот что-то тревожно гудел в телефон, согнув обтянутые полосатым пиджаком плечи, в которых на самом деле была «косая сажень»!..

– Послушайте, вы же ушли! – Веселовский брякнул трубку на стол. – У меня совещание, я же вам сказал!

И он опять вытряхнул из манжеты упитанные розовые часы и потряс ими у себя перед носом.

– Сколько сейчас времени? – быстро спросил Алекс.

Веселовский моргнул.

– Сколько?

Веселовский уставился на циферблат в первый раз осмысленно:

– Три пятнадцать. Нет, а что такое, я не понимаю!..

– На какой адрес вы отправляли детективы вашей подруги? По электронной почте?

– Да. А что такое, я не понимаю!..

– Адрес помните?

– Да на бабкин адрес и отправляли! Анна-Иосиф, собака, алфавит, точка, ру. Или что-то в этом роде! А чего вам надо-то?!

– В издательстве всем известно, что Анна Иосифовна никогда не пользуется компьютером. Ей всё приносят исключительно на бумаге. Ее почту получают секретарь и заместители, но у них свои электронные адреса. Откуда вы взяли ее личный адрес? И откуда узнали о том, что он в принципе существует?

Веселовский вдруг переменился в лице. Кресло под ним дрогнуло.

– Во-он что! – протянул он задумчиво. – Ты, выходит дело, засланный казачок!

– Так откуда?

– Да пошел ты! Все равно ничего не докажешь!

Тут Алекс позволил себе улыбнуться.

– А мне и не надо ничего доказывать. – Он пожал плечами. – Я же не райотдел милиции. Тут ведь дело не в доказательствах, а в репутации. А она у вас и так подмоченная.

Веселовский стал медленно подниматься из кресла.

…Соображай быстрее! Ну что ты такой тугодум, ей-богу! Шпик острый «Лев Толстой»! Выходит, никакой ты не острый, а тупой?! Совсем тупой?!

– Я тебя на куски порву, – ласково завел Веселовский, – как козявку прихлопну. Ты посмотри на себя! Дунь – и рассыплешься! Бабкин лазутчик! Со мной тягаться вздумал?!

– Тягаться с вами действительно не имеет смысла, – заключил Алекс. – Скучно.

Он поправил на плече ремень сумки и пошел было прочь, но в дверях остановился:

– Интерьер обновите! Ну, что же вы так?.. Я все думаю, на что это похоже?! А похоже на конференц-зал ярославского футбольного клуба «Шинник». – Он, как давеча Веселовский, простер сначала одну руку, а потом другую. Сумка опять едва не упала с плеча, и Алекс ее подхватил. – Сплошные вымпелы, дипломы и кубки.

…Ну, вот и все, пожалуй. Вот так уже веселее. Еще не совсем «горячо», но уже и не «холодно». Можно начинать игру. Посмотрим теперь, куда ты кинешься. Хотя все и так ясно.

…Ехать было неблизко, в самый центр, и всю дорогу Митрофанова не разрешала себе думать. Ни о чем. На счастье, таксист попался болтливый. Первым делом включил радио погромче – «Шансон», разумеется, который грянул про тяжелую долю и еще что-то, кажется, про рябину, – потом повернулся к пассажирке передом, а к дороге, стало быть, задом и заговорил.

Начал с Путина и Медведева, перешел к футболу, оттуда перекинулся на Олимпиаду в Сочи, а оттуда уже рукой подать до всеобщего воровства и кумовства, а там и конец света близок!..

Митрофанова поддакивала и кивала, время от времени вяло удивляясь, как это им удается все же ехать, не задевая поминутно встречные и поперечные машины, а также фонарные столбы, цветочные палатки и пешеходов. «Шансон» все гремел, только теперь уже про шарманщика и Пальма-де-Майорку, и снег летел в лобовое стекло, и светофоры переключались, и желтый свет мутно расплывался за грязным стеклом.

Встречу Владимир Береговой назначил в кафе – Митрофанова аккуратно записала адрес – и буркнул, мол, «будет не один», и, только выбравшись из удалой «Волги», она сообразила, что, должно быть, испортила ему свидание.