Колодец забытых желаний

– Стыд, стыд, Олег Петрович!..

Олег подумал.

– Вы что, обещали… купить коллекцию?

Старик опрокинул коньяк, ссутулил плечи и кивнул.

– Ну, так не покупайте! Ее нельзя покупать! Она явно краденая, и даже не из частной коллекции, это же понятно. Остатки демидовских коллекций в частных собраниях есть только за границей, а в России все по музеям! Или вы хотите, чтобы вас объявили в международный розыск и в национальный заодно?! Поместили портрет в дежурной части «Их разыскивает милиция»?!

– Все гораздо хуже, Олег Петрович.

– Как?!

– Бес попутал! Говорю вам точно – бес попутал!

Олег начал догадываться.

– Вы что… уже купили?! Быть такого не может! Вы же опытный человек, вы все знаете! И с крадеными вещами никогда дела не имеете!

– Да ведь бес попутал! Armleuchter! Старый идиот!

Олег Петрович решительно не знал, верить ли ему своим ушам. Приходилось верить.

– Рассказывайте, как все было.

Молчание, сопение и вздохи.

– Василий Дмитриевич! – прикрикнул Олег. – Если вы мне не расскажете, я, ей-богу, уеду! И не стану вам помогать! Я не знаю, как мне вам помочь!

– Ну хорошо, хорошо!.. Молодой человек принес вещицы. Я сразу, так сказать, сообразил, что коллекция несметной цены, даже не потому, что серебро и бронза, а потому что…

– Ясно, ясно, – перебил Олег, – а потому, что демидовская. Там на каждой вещи как будто фамилия написана.

– Именно, Олег Петрович, именно! И потому, что не музейная, а именно фамильная, то есть до новейшего времени не музейная! Кувшинчик-то турецкий явно позднейший, значит, его Николай Никитич Демидов, как вы справедливо изволили заметить, вполне мог привезти в качестве трофея с Турецкой войны. И Серафим! Самое главное – Серафим! Он-то в шкатулке мог очутиться только в начале двадцатого века, в крайнем случае в конце девятнадцатого!

– Ну, про Серафима вы ничего знать не знали, – резонно возразил Олег Петрович. – Тот, кто вам принес коллекцию, про икону тоже не знал, а то, что шкатулка с секретом, вы сразу обнаружить не могли. Верно?

– Верно, – согласился Василий Дмитриевич не сразу.

– Если икону никто до вас не нашел, а она оказалась в тайнике, допустим, в девятисотом году – ну допустим! – значит, эта коллекция по крайней мере до семнадцатого года находилась в частном владении. Вот интересно-то. Очень интересно, Василий Дмитриевич!

– То-то и оно, – скорбно согласился старик. – Потому я и не устоял.

– На сколько не устояли?

– В каком смысле?

– Сколько вы заплатили неизвестному молодому человеку?

– Олег Петрович, вы же понимаете, что я не мог дать настоящей цены именно потому, что явное незаконное происхождение…

– Сколько?

Антиквар вздохнул:

– Пять тысяч.

– Пять тысяч… чего?

– Долларов, конечно!

– Господи помилуй, – пробормотал Олег Петрович. – Просто так, наличными?

Старик вдруг рассердился:

– Ну не выписывал же я ему банковский чек!

– И он счел сумму достаточной?!

Молчание и сопение.

– И вы просто отсчитали деньги?!

Молчание и горестное сопение.

– А… расписку взяли?! Нотариально заверенную?! Хотя какая расписка, когда вещи краденые!

Олег Петрович закурил сигарету и негромко чертыхнулся. Таких… экзерсисов от умудренного опытом Василия Дмитриевича он никак не ожидал.

– Но и это не самое плохое, – вдруг громко сказал старик. – Самое плохое то, что сегодня по телевизору туманно намекнули на кражу из какого-то крупного музея и велели ждать подробностей в вечерних новостях.

Олег смотрел на него во все глаза.

– Это первое самое плохое. А второе самое плохое то, что мне позвонили.

– Кто?

– Я не знаю. Мне позвонили и пригрозили… убить, если я не верну старье, кажется, именно так они и выразились – старье.

– Почему вы говорите – они?

– Потому что со мной разговаривали двое. Один ласково, а второй… Второй разговаривал со мной ужасно! Он говорил ужасным тоном ужасные слова, Олег Петрович.

– Вам… всерьез угрожали?

Старик кивнул. В лице у него что-то дрогнуло.

– Я старый человек, Олег Петрович, и прожил, должно быть, не самую праведную жизнь, да и с коллекцией бес попутал, но я ничем не заслужил, чтобы со мной разговаривали… подобным образом!