Не потерять всё
Помнишь сестрёнка, однажды ты взяла в руки вышитого крестиком «Мишку на севере». Это был огромный белый медведь, идущий среди заснеженных сугробов. Ты тогда внимательно его разглядывала, а потом спросила: «А почему у него везде крестики ровные, а вот в этом месте, – и ты указала пальцем на заднюю медвежью лапу, – как-то по-другому». Тогда я просто улыбнулась и ответила: «Так получилось». В один из вечеров я показала Диле свою вышивку. «Как красиво!» – восхищённо сказала она. «Я не могу вышить. Как ты делать это?» – спросила Диля.
Ура! Мы победили слезы. Как только лицо девушки становилось печальным, в ход шла вышивка. Внимательно считая клеточки, моя Диля сражалась с лапой медведя, напрочь забыв о своей тоске.
А ещё вечерами мы говорили о Боге. Диля рассказывала мне о своей вере, точнее сказать, о вере мужа. О праздниках, которые они совершают. Я рассказывала о том, как Бог изменил мою жизнь и жизнь моего мужа. Как Он близко, как Он любит и как Он отвечает на молитвы.
Так и провели вместе целую неделю две молодые женщины. Как старшая и младшая сестры, как две подруги, как мать с дочерью. Одна не очень хорошо говорящая на русском языке, другая вообще не знающая её родной язык. Одна – мусульманка, другая – христианка. Вместе вышивали одного и того же мишку и вместе говорили в почтении друг ко другу о Боге.
И вот настал тот день. Вернее ночь. А ещё вернее, ровно в полночь с 1 на 2 мая я родила малышку. Ты до сих пор, шутя, ругаешь мою акушерку Катерину, которая убедила меня записать день рождения дочки (дочки!!!) не второго мая, а первого. «Пусть у каждого из ваших детей будет свой день рождения», – мудро сказала она тогда, и я согласилась. Теперь ты приходишь к нам, сестрёнка, и первого, и второго мая. И каждый раз, улыбаясь, говоришь: «А во всем виновата Катерина. Так пришла бы один раз второго мая и всех племяшек сразу бы и поздравила». Я знаю, что ты шутишь. Я знаю, что тебе нравится приезжать к нам в гости.
А ещё я помню, какими внимательными глазами ты слушала историю рождения Леси. «Бог ответил, сестрёнка», – после небольшого молчания произнесла ты. Мы много с тобой потом говорили об этом. Однажды ты задала вполне уместный вопрос: «А как же те, у кого нет детей? Они что, молятся другому Богу? Или Бог их не слышит?» Я растерялась тогда. Не смогла ответить на твой вопрос. Наверное, и сейчас не смогу. Но я знаю много семей, которые усыновили или удочерили деток. Подарили им счастье быть в семье и сами от этого получили радость. Когда живёшь не для себя, а для других, не будет одиночества, депрессии.
Для меня всегда удивительным примером была и остаётся Мать Тереза. Маленькая, хрупкая, уже немолодая женщина. Не имеющая мужа, детей. Но стольким людям подарившая надежду, исцеление и утешение.
И даже когда её не стало, она успела научить других также отдавать своё сердце страждущим людям. Можно, ухмыльнувшись, сказать: «Ну, это же Мать Тереза». Но разве так трудно позаботиться о том, кто рядом? Всегда есть человек, которому тяжелее, чем тебе. Бог не ответит, как покажется вначале, на твою молитву и просьбу. Но Бог может ответить тому, кто рядом, через тебя. Через то, что ты будешь делать доброго в жизни этого человека.
Отче Наш, Сущий на небесах!
Я склоняюсь перед Тобой в почтении и нуждаюсь в Твоей любви и Твоей заботе каждый день. Господи, в благоговении и трепете открываю своё сердце и свои желания пред Тобою. Спасибо, что Ты всегда слышишь молитвы и всегда отвечаешь на них.
Прошу, вкладывай Твои слова в мои уста и сердце. Пусть эти слова будут направлены к миру с людьми и прощению тех, кто обижает. Прости за всякий национализм, если он есть в моём сердце. Ты создал каждого человека по Своему образу и подобию. Дай сердце любящее, дай сердце прощающее. Прошу тебя, Господь, за моих родных и близких. Пусть Твои благословения будут в их жизни.
Я молюсь во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Аминь.
Точка невозврата
Как же хорошо, сестра моя, что ты всегда была рядом. Всегда была наблюдательна и умела слушать. Сколько раз, обиженная, прибегала я к тебе и делилась своими обидами. Рассказывала во всех подробностях, как незаслуженно меня обидели, и что я больше НИКОГДА не буду дружить с этим человеком. Ты молча выслушивала, а потом начинала медленно, тихо говорить, говорить, говорить. И, слушая тебя, я словно со стороны начинала смотреть на себя и на этого человека. После, успокоившись, прощала или, краснея, просила сама прощения.
А ещё, сестрёнка, в те моменты ты очень много говорила о точке невозврата. «Находи в себе силы прощать, пока этот человек рядом», – внимательно глядя на меня, говорила ты. Но как поступить, когда глубокая обида поселилась в сердце? Не в чужом, а в своём собственном. Она, как стрела, вонзается во внутренность, и от этой боли выступают обжигающие слёзы. Меняется отношение к тому, кто обидел. Ты всё дальше и дальше удаляешься от этого человека, избегая не только встреч, но даже самой мысли о нём. «Никогда» – это самое главное слово, которое руководит в тот момент всем твоим поведением. И именно здесь может наступить точка невозврата. Со временем боль и обида проходят, но этого человека уже нет в твоей жизни. Ты не можешь посмотреть ему в глаза, улыбнуться и восстановить навсегда потерянные отношения.
Наш брат Сергей. Ему было 15 лет, когда я появилась на свет. Разница была огромная. Подросток, у которого свои интересы, своя жизнь, и завёрнутый в пелёнки комочек в коляске, нарушающий привычный покой своим криком. Сергей рано женился и ушёл из дома.
Я почти не помню его в своём детстве. И чем старше я становилась, тем больше разрасталась пропасть в наших отношениях.
События 1987–1991 гг.
Шли годы, я росла, взрослела, и вот наступил день моего 20-летия. Так получилось, что мои друзья в тот день не могли прийти. Тебя в Москве тоже не было, и мы решили отметить день рождения в ближайшие выходные. Поэтому в этот будничный день мы не ждали никого. За окном была прекрасная солнечная погода. На асфальте от солнца блестели весенние лужи, по подоконнику звонко ударяла весенняя капель и искрами разлеталась в разные стороны. Настроение было радостное, и вообще, у 20-летней девушки какие могут быть печали? Тем более в день рождения.
Раздался звонок в дверь. «Кто бы это?» – спросила я саму себя и весело пошла открывать дверь. На пороге стоял брат с женой. «Ой, у вас всё-таки получилось приехать ко мне?» – вырвалось радостно у меня. «Да, мимо проезжали», – сухо сказал брат.
Сестрёнка, я не буду сейчас вспоминать, что именно говорил Сергей в те два часа, что он был у нас. Помню только, что со злобой и ненавистью он не кричал. Нет. Он говорил тихо, спокойно, но каждое слово причиняло боль. Казалось, что своими словами он вбивает иглы в сердце, душу. «Почему, за что?» – возникали внутри вопросы, но спросить об этом не было сил. Сергей самыми обидными словами прошёл по всем сферам жизни молодой девушки, больно ударяя по каждой из них. Чувствуя внутри себя полную раздавленность, как могла, старалась держаться до конца. Слёзы душили горло, руки тряслись. Но на лице была глупая растянутая улыбка, а за спиной спрятанные дрожащие руки.
«Серёжа, опомнись! Что ты делаешь!» – помню слова мамы. «Выйди отсюда. Это мой разговор с ней!» – ответил брат, кивая в мою сторону. Надя, его жена, всё это время не знала, как поступить. Было видно, что она сама в растерянности. «Серёжа, пойдём», – говорила она, мягко подталкивая его к двери. Наконец он ушёл, а я, тихо прошептав: «У меня больше нет брата», – ушла в свою комнату, давая волю горьким слезам.
Проходили дни, недели, месяцы. Само воспоминание о том дне вызывало внутреннюю боль. Когда ты или мама пытались что-то мне объяснить, закрывала уши руками и только злобно твердила: «У меня нет брата. Ничего не хочу о нём слышать». Когда он звонил, без всяких эмоций передавала трубку тебе или родителям. Сколько раз, подходя к нашему подъезду и видя машину Сергея, звонила подругам, напрашиваясь в гости, находя для этого разные причины. Со временем боль ушла, но остались непрощение и страх, что такое может повториться. Случилось однажды – где гарантия, что не случится снова? Так и жила в то время. Без брата, без общения с ним. Жила со своим непрощением и обидой.
Образ Бога, который когда-то увидела поздним вечером, не выходил из головы. Вопрос и непонимание: «Что это было?» – продолжали жить в моём сердце. Взяв в руки Новый Завет, начала перелистывать страницу за страницей, пробегая глазами по главам. Письмо апостола Петра. Первое письмо, второе, третье.
В них наставления, как жить, как верить в Бога. А вот и письма апостола Павла. Письмо Римлянам. Письмо в город Коринф. Это письма в церкви тех времён. А вот и личное письмо Павла к Тимофею. Павел относится к нему как к сыну и в письме поддерживает его. Пишет с любовью, заботой.
«А мой брат никогда не относился ко мне как к сестре!» – вырывается у меня. Снова продолжаю листать страницы. А вот и послание Иуды. «Интересно, это тот, кто предал Иисуса?» – вслух размышляю я. И так, вначале пролистывая, а потом читая слово за словом, стих за стихом, главу за главой, с интересом погрузилась в чтение Библии. Я уже знала, что Библия состоит из Ветхого завета (до рождения Иисуса Христа) и Нового завета (события после рождения Иисуса). Что Евангелие не одно, а их целых четыре. Само значение слова «Евангелие» вначале не понимала, но потом узнала, что на нашем разговорном языке это означает «радостная, добрая весть». «Как интересно!» – думала я тогда. Четыре хорошие вести, которые были написаны четырьмя людьми: Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. Каждый из них рассказывал о жизни Иисуса, как они видели и запомнили. И в чём смысл «радостной вести», если в каждом Евангелии Иисуса распинают? Когда я читала о том событии, слёзы начинали застилать глаза. Почему так жестоко распяли такого прекрасного человека? Что Он такого плохого сделал? Ещё при жизни Иисус сказал: «Много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?» (Новый Завет. Евангелие от Иоанна, глава 10, стих 32).
И по мере того, как я читала эти главы, начала понимать значение Доброй вести. Каждый из нас грешен. Каждый что-то делает, из-за чего потом приходит чувство вины. Мы стараемся начать жить правильно с понедельника, но только единицы доходят хотя бы до среды. У каждого человека есть внутри что-то, что невольно толкает его делать неправильные дела, и также есть что-то, что осуждает его за это. Это как голос плоти и голос совести, голос Божий. И сам человек не может одержать победу над голосом плоти. Вот для чего Бог в образе Иисуса пришёл на землю.
Когда родился Христос, ангел Божий явился с радостной вестью к пастухам. При виде посланника Божьего те испугались, однако он сказал им: «Не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдёте Младенца в пеленах, лежащего в яслях» (Новый завет. Евангелие от Луки, глава 2, стихи 10–12).
Иисус родился, чтобы показать людям сердце Бога. Не злое, жёсткое, готовое наказать любого, кто ослушается, напротив, Он показывал Бога любящего, заботливого и прощающего. Как если бы Отец заботился о своих любимых детях. Но больше всего меня потрясло, когда я поняла, что Иисус родился, чтобы умереть. Не просто умереть, а умереть за грехи людей, быть распятым вместе с грехами каждого человека. Он родился, чтобы умереть за мои грехи. И за твои грехи, сестрёнка.
«Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нём, и ранами Его мы исцелились.
Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас.
Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих; как овца, ведён был на заклание, и, как агнец пред стригущими его безгласен, так Он не отверзал уст Своих.
От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь.
Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребён у богатого, потому что он не сделал греха, и не было лжи в устах Его.
Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесёт жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его…
На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб мой, оправдает многих, и грехи их на Себе понесёт.
Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал Душу свою на смерть, и к злодеям причтён был, тогда как Он понёс на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем».
(Ветхий завет. Книга пророка Исаии,
глава 53 стихи 5–12).
Я читала эти стихи, и перед глазами вставал Голгофский крест и обезображенное лицо и тело Того, Кто стал Спасителем для каждого человека. «Господи, прости мои грехи!» – вырвалось из моего сердца. Как же внутри меня всё изменилось! Радостная весть – Иисус умер за мой грех, Он воскрес! Все мои грехи распяты с моим Спасителем. Он освободил меня от власти греха, от этого голоса плоти.
И, продолжая читать Библию, я нашла ответ на свой вопрос, который возник у меня тогда, поздним летним вечером, когда я лежала с переломанной ногой, видя перед собой образ Бога. «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Новый завет. Откровение, глава 3, стих 20). Вот в чём была та невидимая преграда. Моё закрытое сердце. Бог не вламывался в мою жизнь. Он был всегда рядом, но требовалось личное желание открыть своё сердце и разрешить Богу стать господином моей жизни. «Господи, войди в моё сердце, – просила я тогда в молитве. – Измени мою жизнь. Пусть она будет такой, какой Ты хочешь её видеть», – продолжали шептать мои губы. И, конечно же, самой главной и любимой стала молитва Господня. Именно в самом первом Евангелии от Матфея ученики попросили Иисуса научить их молиться. Тогда Иисус сказал:
«Молитесь же так:
Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое,
Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого;
Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.
Аминь».
(Новый завет. Евангелие от Матфея,
глава 6, стихи 9–13).
А далее сказано: «Ибо, если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Новый завет. Евангелие от Матфея, глава 6, стихи 14–15). Именно эти слова, как вспышка, каждый раз зажигали мой взор и сердце. Мой брат, Сергей. «Как и вы будете прощать…» Но где взять силы, чтобы простить? Не на словах, а в сердце. «И прости нам долги наши…»
В девятом классе мы проходили летнюю практику в больнице, расположенной недалеко от нашего дома.
У кого-то из учениц входило в обязанность разносить еду лежачим больным, кто-то помогал на кухне мыть посуду. Нам с подругой Людмилой досталась самая банальная работа – мыть полы в палатах. Помню, стоял июнь. В палатах было жарко, душно. Пахло не только лекарствами, но и лежачими больными. Окна были открыты, но это не спасало положения. Более того, из-за открытых окон на полу стелилось огромное количество тополиного пуха. Протираешь полы мокрой тряпкой, а он начинает разлетаться в разные стороны, поднимаясь вверх. Ты застываешь, ожидая, когда он опустится. Снова пытаешься поймать его тряпкой, но даже от малейшего движения швабры пух снова взлетает вверх. Закончив мыть одну палату, мы шли в другую, оставляя полы мокрыми. На них толстым слоем ложился противный пух, от чего казалось, что до нас полы были намного чище.
Остались последние две палаты, и всё – ура, можно будет уйти домой, на свежий воздух, к своим привычным, любимым делам. Находясь в таком приподнятом настроении, вдвоём ввалились с вёдрами и швабрами в одну из палат и вдруг услышали разъярённый голос: «Выйдите отсюда!» Это были слова молодого врача, который сидел у кровати больного и с гневом смотрел на нас. Испуганные и смущённые, мы с Людмилой развернулись и молча пошли в другую палату. Когда и в ней разметали мокрой тряпкой тополиный пух, заглянули в прежнюю палату, врача уже не было. Так, домыв всё, убрав швабры и вёдра, мы переоделись и направились к лифту. Дверь открылась, мы вошли и заметили сердитого врача, который направлялся в нашу сторону. Его взгляд был уже мягким и сосредоточенным. «Простите меня», – услышали его искренние слова и увидели добродушную улыбку. Но когда закрывалась дверь лифта, всё, что он мог видеть, это были ухмылки и закатывания глаз двух невоспитанных девиц. Каждый раз, проезжая мимо этой больницы, краснея, вспоминала тот случай, и из сердца в пустоту вырывалось: «Простите». Точка невозврата. Нельзя снова оказаться в том времени, в том моменте и всё исправить. Как саму себя простить за тот случай?
«И прости нам долги наши, как и мы прощаем…» Снова и снова произносила я эти слова, и Бог дал силы простить себя и простить своего брата. Сестрёнка, какое же это счастье – простить! Это как если быть в плену и получить свободу. Помню тот день, когда сама позвонила Сергею. Обоюдное смущение первых минут ушло, и на смену пришла радость. Сестрёнка, мы смеялись с ним, как будто и не было этого разрыва в отношениях. Мы начали рассказывать друг другу, что изменилось за это время. Сергей приглашал в гости, и как я могла отказать? Прошло несколько лет после этого звонка. Тяжёлая болезнь забрала нашего брата слишком рано. Если бы тогда не пришло в моё сердце прощение, это была бы в моей жизни самая ужасная точка невозврата. Но вместо этого все последующие годы – прекрасные отношения любящей сестры и заботливого старшего брата.
Отче Наш, Сущий на небесах!
Я приношу к Твоим ногам своё непрощение и обиду. Исцели моё сердце и дай силы простить того, кто обидел. Прошу простить и меня, когда я своими поступками и словами обидела другого человека. Приди исцелением в его сердце. Восстанови наши отношения. Пусть Твой мир будет между нами.
Я молюсь во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Аминь.
Мальчик–одуванчик
Позволь мне написать тебе о том, сестрёнка, что, как я знаю, волнует и сейчас твоё сердце. Хочу напомнить о мальчике-одуванчике. Прошу, не рви это письмо. Дочитай до конца. Рано или поздно, но тебе надо получить исцеление от этой боли. Почему бы не сейчас?
Мы гуляли с тобой по нашей любимой аллее, и навстречу нам шла молодая женщина с детской коляской. Уже подросший малыш, сидящий в ней, от движения коляски раскачивался в разные стороны, с любопытством рассматривая всё вокруг. Когда мы поравнялись с ними, то не могли сдержать смех. Это было маленькое чудо с большущими удивлёнными глазами. Вокруг головы этого малыша была не просто шапка волос. Это был огромный пушистый белый шарик. Летнее солнце проникало сквозь этот пух и казалось, что это огромный одуванчик с прекрасными детскими глазами. Так и запомнился нам этот ребёнок как мальчик-одуванчик. Каждый раз, произнеся слово «одуванчик», мы тут же вспоминали этого удивительного малыша, и на наших лицах появлялись улыбки.
Когда ты забеременела от Ильи, помню твой шок и панику. До последнего ты надеялась, что это неправда. А когда всё подтвердилось, надеялась, что Илья не оставит тебя и своего ребёнка… Ты решилась на аборт, а я, прости меня, сестрёнка, была слишком мала, чтобы понимать, что правильно, а что нет. В те дни я просто была рядом. Верно ходила с тобой в женскую консультацию, ходила с тобой, когда ты сдавала необходимые анализы. Была рядом, печально сидя в коридоре, когда врачи делали тебе аборт. Помню, как вошла в палату, куда тебя привезли. Ты была ещё под действием наркоза и лежала с закрытыми глазами, бледная и несчастная. В этой палате были и другие женщины. Они о чём-то говорили, но это были какие-то пустые, ничего не значащие слова. Они не улыбались, не шутили друг с другом, но по мере отхода от наркоза их глаза становились задумчивее и печальнее. Словно это было пробуждение не в добрую сказку, а в осознание чего-то глубоко личного. Это было состояние потери. Они звонили своим родным, говорили, что у них всё в порядке, что скоро приедут домой. Но ни словом не обмолвились о том, кого уже не стало.
– А если это был «одуванчик»? – донеслись до меня твои тихие слова.
– Что? – не поняла я вначале.
– Мальчик или девочка-одуванчик, – прошептала ты, и слёзы одна за другой стали скатываться по твоему бледному лицу.
Сестрёнка, родная моя. Знаю, что в твоём сердце до сих пор живёт эта боль. До сих пор ты думаешь, как поступила бы теперь. А когда понимаешь, что поступила бы по-другому, становится ещё тяжелее. Сейчас у тебя прекрасная семья. Заботливый и порядочный муж. Прекрасные детки. Настало время отпустить Одуванчика и простить саму себя…
Отче наш, Сущий на небесах!
Я прихожу к Тебе с этой молитвой, чтобы получить прощение за этот мой грех. Я осознаю и раскаиваюсь, что сделала аборт. Прошу, прости меня. Исцели моё сердце.Я знаю, что мой не рождённый ребёнок в Твоих любящих руках. Он в Твоей любви и заботе. Спасибо, что даёшь мне Своё прощение и свободу от этого греха.
Ведь я молилась Тебе во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.
За что?
События 2003–2004 гг.
Мы всегда с тобой задавали этот вопрос, когда что-то случалось в нашей жизни. Вернее, твой вопрос был: «Почему это произошло?», и ты начинала выкладывать целую цепочку аргументов. Я плакала вместе с тобой, обнимая, стараясь поддержать, как могла. А ты, пряча слёзы, усиленно пыталась понять: ПО-ЧЕ-МУ?
Тот же самый вопрос ты задала и мне, когда я сказала тебе, что врачи обнаружили у меня рак. Что можно было ответить тебе в тот момент? Сама, поднимая полные слёз глаза к небу, произносила: «Боже, за что?» Но там была тишина. И эта тишина приносила в сердце боль, страх перед будущим и жуткое отчаяние.
Сидя дома на диване, завернувшись в тёплый плед, я смотрела на своего сына, который пошёл учиться в первый класс. Он сидел за столом и старательно выводил свои первые буквы. Закончив первую строчку, поворачивался в мою сторону, ожидая ободрения. Пряча глаза, подходила к сынишке, обнимала его и, как могла, старалась похвалить. С гордостью Андрей брал ручку и снова начинал трудиться.
А Олеся, моя двухлетняя маленькая принцесса, беззаботно спала в детской кроватке, наполняя наш мир своим спокойным дыханием.
«Как я уйду, оставив этих деток? Какими они станут, когда вырастут? А мой муж? Какое испытание придётся пройти ему! Жить с женой, которая с каждым днём будет угасать, а потом, потеряв её, жить с этой болью…
А ты, сестрёнка? Наши родители? Знаю, что это расставание было бы для вас сильным ударом». Вот с такими мыслями я жила в те дни. И конечно же: «Боже, за что?» – постоянный вопрос в моём сердце.
Навсегда запомню тот вечер, когда Игорь подошёл ко мне, нежно обнял за плечи и, смотря в глубину моих глаз, тихо сказал: «Танечка, мы не понимаем, почему это произошло с нами. Давай просто доверимся Богу». И, словно почувствовав, наши детки подошли к нам. Так мы и стояли, обнявшись, говоря Богу, что с этого момента во всём будем доверять Ему.
«Господи, да будет Твоя воля! – искренне, от сердца, произносили мои уста. – Всё, что нужно будет мне пройти в этом испытании, я доверяю Тебе. Благослови врачей, дай им выбрать для меня правильные методы лечения. Боже, действуй через них. Пусть их руки будут Твоими руками. Пусть моё сердце во всём доверяет Тебе!»
Когда я молилась в те дни Богу, изменилось моё понимание, что такое воля Божья. До болезни само понимание слов «да будет воля Божья» отсутствовало. Я представляла, что человек просил у Бога чего-то доброго для себя. То, о чём мечтается, желается. Но в конце этой просьбы как бы мысленно от всего этого человек отказывался, произнося слова: «Но впрочем не моя, но Твоя воля да будет». Словно хорошие человеческие желания были несовместимы с Божьей волей. Но, читая Библию, увидела то, что изменило в корне моё понимание.
«Воля Божия, благая, угодная и совершенная».
(Новый завет. Послание к Римлянам,
глава 12, стих 2).
Если сказать современным языком, то это – радостная, добрая воля! Она приятна для меня, угодна. И она совершенная. Сестрёнка, для меня это стало лекарством, которое даёт надежду и радость. Божья воля обо мне, о каждом человеке самая лучшая и самая совершенная. То, что мы желаем для своей жизни, такое маленькое и поверхностное, но когда начинаем просить у Бога о Его воле и Его планах для нашей жизни, то