Между нами дождь

– Мне иногда кажется, что я чувствую свое сердце, – вздохнула Васса. Она не жаловалась, нет, она просто хотела поделиться с доктором мыслями.

– Что именно ты чувствуешь? Болит? Щемит? Колет? – с тревогой спросил профессор.

– Нет, не болит и не колет… Но временами ощущаю какую-то тяжесть вот здесь, в груди. И шевеление. Сердце может шевелиться? Как будто во мне… ребенок? Только вот он почему-то не в животе, а выше. Но откуда у меня может быть ребенок. Я же ни с кем никогда… Или нет, не ребенок, а Чужой, есть такой старый фильм…

– Васса, детка, ну что за ерунда у тебя в голове, – вздохнул Демьян Демьянович. – Ребенок, еще Чужого вот какого-то придумала… это твое сердце, правда. Иногда сбивается с ритма, пульсирует, и действительно кажется, что оно шевелится. А не похоже оно на шевеление лягушки? Между прочим, раньше такие симптомы и называли «грудной жабой».

– Ну да, похоже на шевеление жабы, – вздохнула Васса. – Какая гадость. Ненавижу себя.

– Ты просто не можешь смириться со своей болезнью…

– Я никогда с ней не смирюсь, – с раздражением произнесла Васса. – И зачем вы когда-то меня спасли, не понимаю. Дали бы мне умереть нормально!

– Тебе не нравится твоя жизнь, детка?

– Нет, конечно! – сварливо произнесла Васса. – Только не говорите мне про жизнь, у меня нет жизни, у меня – существование.

– Я, пожалуй, сейчас позову Алекса, пусть он с тобой побеседует…

– Да не нужен мне этот Алекс! Я хочу на работу устроиться и тете помогать. Хоть какой-то толк должен от меня быть?!

– Тетя тебя об этом просила?

– Нет, тетя Поля никогда ничего не просит, она вообще ангел, тянет меня на себе… Это я, я хочу ей помочь, я чувствую перед ней вину!

– Тебе нельзя работать. Тебе нельзя напрягаться, нервничать, переживать…

– Ха! Я от того переживаю, что совсем никчемная… И вообще, – неожиданно озарило Вассу. – Я совершеннолетняя уже, так? Значит, имею право принимать решения сама. И вы мне не указ, Демьян Демьянович. Я к вам больше не приду.

– Но чтобы получать пособие по инвалидности, ты должна постоянно наблюдаться…

– Плевать на пособие. Если у меня такое плохое здоровье, как вы говорите, я все равно долго не протяну.

– Ты можешь умереть…

– Да я хочу умереть, хочу, неужели вы это так и не поняли?! – всплеснула руками Васса. – Мне никакой радости от этого унылого существования, мне жалко тетю, она единственный родной человек мне, за что она мучается со мной…

Вассу словно прорвало. Она говорила и говорила – о том, что не знает, куда деваться от стыда и тоски, которые постоянно терзают ее, что от мыслей о том, что ей никогда не стать нормальным человеком, ей уже и ночью не спится… Как жить, когда впереди пустота? И никакой возможности стать профессионалом в чем-то, в каком-либо деле, и никакой надежды обрести свою собственную семью.

Допустим, о своей собственной семье Васса не думала. И о любви тоже. Кому она, Васса, нужна, невозможно же найти молодого человека, согласного терпеть возле себя такую уродину, с этим ужасным шрамом на теле. Но надо же как-то убедить Демьяна Демьяновича в своей никчемности!

– Стоп, Васса, стоп, – постучал он ладонью по столу посреди ее страстного монолога. – Я тебя понял. Ты устала от своего нынешнего распорядка. Тебе нужны новые впечатления. А почему бы тебе не начать снимать кино? Сейчас очень многие этим занимаются. Можно зарабатывать неплохие деньги, не выходя из дома. У тебя прекрасно развито воображение, вон как ты убедительно рассказала мне о Чужом у себя в груди… Запишись на онлайн-курсы по кинематографии, или как это сейчас называется… Освоишь программу и начнешь придумывать свои истории.

Васса поняла, о чем сейчас толковал профессор.

О том, что неплохо бы ей заняться модной нынче компьютерной анимацией. Она существовала с давних пор, в основном в виде мультфильмов с фантастическими персонажами или антропоморфными животными и прочими невероятными существами. Или с ее помощью, вернее, с помощью компьютерной графики, когда-то создавали спецэффекты в обычном кино… Но раньше снимали живых людей, то есть актеров. Это было настоящим кино.

Сценарист писал сценарий, продюсер решал, работать с этим сценарием или с другим, в создании фильма участвовали режиссер, костюмер, другие профессионалы, те, что занимались звуком, реквизитом и прочим. Оператор снимал на камеру актеров, потом монтаж всего изображения и озвучка…

Сложный, долгий, очень дорогой процесс, требовавший много денег. Искались какие-то специальные помещения, устанавливались декорации…

И все это для того, чтобы история на экране приобрела реальный вид, стала живой. А анимационные фильмы зрители тогда воспринимали больше как мультики.

Все потому, что человеческое тело – сложная конструкция. Движения корпуса, рук и ног, повороты головы, артикуляция губ при разговоре, как развеваются волосы на ветру у человека, сминаются складки его одежды, словом, вся это биомеханика – поначалу не поддавалась программе… А еще надо создать естественный фон – как качаются ветви у деревьев, ложатся тени на землю и прочее…

Человеческий глаз умел отличить настоящего и живого актера от нарисованного, от созданного программой. Мало того, слишком уж правдоподобная картинка даже раздражала зрителя. Когда до идеала оставалось вроде бы совсем чуть-чуть! Но какие-то мелочи, нюансы вдруг начинали сбивать с толку, напоминали – а это все ненастоящее. И «откровенно мультяшные» мультфильмы воспринимались зрителем лучше, чем тщательно просчитанная «реальность».

Но в какой-то момент создателям программ удалось перешагнуть последнюю черту, отделяющую рисунок от живой картинки. И зритель уже не мог определить, где перед ним актер, а где – компьютерный персонаж, где пейзаж снят оператором в реальности, а где – нарисован с помощью новых технологий.

Погружение в действительность в один прекрасный день стало абсолютным.

К тому моменту индустрия кино и без того переживала не самый легкий период. Люди в период локдаунов привыкли смотреть кино дома, и кинотеатры теряли зрителей. Актерам и создателям фильмов тоже мешали частые карантины. Как всем собраться вместе для съемок, если велика опасность заразиться в этот период? А долгие простои только ухудшили ситуацию, сделали кино слишком дорогим удовольствием.

И кино, то самое, привычное, с живыми актерами и живой натурой, исчезло навсегда. Ровно в тот момент, когда компьютерная графика перестала отличаться от картинки, снятой в реальности, с реальными людьми. Фильм теперь можно было сделать тоже дома, самому. Одному! Без съемочной группы…

Поначалу этим занимались те, кто был близок к кинематографу, а потом, когда программа, с помощью которой можно было снять фильм, подешевела, стала доступной – уже всем, кому не лень. Любой человек мог теперь создавать полнометражные фильмы и сериалы. Конечно, на экраны выходило много шлака и ерунды, но за хороший продукт зрители были готовы даже заплатить.

…Вот какую работу предлагал сейчас Демьян Демьянович Вассе.

– Нет, – подумав, с тоской произнесла она. – Не мое это. Не хочу. Я совсем не творческий человек. Да вы меня не поняли, Демьян Демьянович. Я хочу не дома сидеть, а что-то делать. Полезное! Например, заняться доставкой.

– Детка, это тяжелый труд! – опешил тот. – Нет-нет, только не доставка!

– Ну, я не знаю, тогда пойду работать в Фудкорт, – упрямо заявила Васса. – Уборщицей или посудомойкой. Или к какому-нибудь повару в помощники.

– Еще не легче! – возмутился доктор. – В Фудкорт… это же рассадник бактерий и вирусов, как его только не закрыли до сих пор…

– А я хожу в Фудкорт иногда, – мстительно призналась Васса.

– Ты туда ходишь? И это при тете Поле, которая такая знатная кулинарка… Тебе же даже доплачивают за то, что ты питаешься дома!

– Ну, когда хожу в Фудкорт, то не доплачивают, – пожала Васса плечами. – И это, кстати, тоже важный момент. Вот смотрите, Демьян Демьянович. Тому, кто готовит сам и в Фудкорт не ходит, доплачивает государство. Типа домашняя еда полезней, гражданин, ты молодец, что не ешь фастфуд, и все такое… А по факту это что получается. Тетя Поля заказывает продукты в пункт самообслуживания и потом сама все на себе несет домой. Курьеров она на дом не пускает, боится, что они могут заразу к нам притащить. Потом она все купленное моет, чистит, режет, готовит… Куча ее времени и сил уходят на готовку. И все это ради меня, болезной. Нет уж. Я буду ходить в Фудкорт, чтобы облегчить жизнь тете Поле. Я буду работать и приносить ей деньги, чтобы она больше ни в чем себя не урезала.

– Это похвально, – опять принялся тереть подбородок Демьян Демьянович. – Но сама подумай. Одно дело – отправиться в Фудкорт перекусить, а другое – торчать там целый день. Целый день работать среди носителей всякой дряни!

– Там дезинфекция, и вообще…

– Васса, нет, только не работа в Фудкорте! Давай вот что сделаем. Ты сейчас пойдешь к Алексу, он с тобой побеседует, посмотрит на твое психологическое состояние. А потом мы с ним, если уж тебе так приспичило, попробуем подобрать оптимальное место работы. Но только если Алекс не против!

Васса возликовала, хотя постаралась не показывать виду. Она отправилась к Алексу.

…Кабинет психотерапевта был роскошен: экран на стене – имитация рыбок в аквариуме, приглушенное освещение, едва слышная музыка, удобная лежанка…

И все хорошо и уютно, неуютен только сам Алекс – холодный и непроницаемый, как робот. Человек без намека на какие-либо эмоции… Или такими и полагалось быть всем психотерапевтам?

– Здравствуй еще раз, Васса. Располагайся, как тебе удобно.

Васса плюхнулась на лежанку, отчего та скрипнула и немного сдвинулась с места, сложила руки на груди и закрыла глаза.