– Граждане, не расходитесь! – командовала Роза, управдом. – Берем лопаты, откапываем тех, кто остался в живых. Не расходиться! Вас завалит, вас тоже откапывать будут!
Но никто и не думал расходиться.
Аля взяла лопату и побрела к развалинам булочной.
Доски, битый кирпич, клубы пыли... Борис, выпучив глаза, качал насос – подвал булочной залило водой из прорвавшегося водопровода.
Мертвая женщина. Еще одна мертвая, с ясным спокойным лицом. Ребенок, мертвый. Не испытывая никаких особых чувств, кроме усталости, Аля продолжала копать. Вдруг увидела тонкую руку с длинными пальцами. Отбросила назад доску, а под ней обнаружила тощего, совершенно седого старика с белым от известки лицом. Жив ли?
Аля прикоснулась к его лицу, и старик чихнул. Потом открыл ясные, ярко-синие глаза и произнес мальчишеским голосом:
– Здрасте-пожалуйста... Ты кто?
– Я Аля, – буркнула она. – Жив и радуйся. Кости целы?
– Кажется, да... Оглушило только, – спасенный сел, пощупал затылок. Потом отряхнул известку с волос, и стало ясно, что никакой это не старик, а мальчишка. Ровесник Али, или, может быть, даже младше – уж больно тощий, маленький.
Аля подала ему руку, и он встал.
– Ты меня спасла, – серьезно произнес он. – Ты, значит, моя спасительница. Откопала меня!
– Да ну, брось... – вяло произнесла Аля. – Раз живой-здоровый, бери лопату, откапывай сам других.
Так они познакомились.
Мальчишку звали Дмитрием, Митькой, и был он действительно ровесником Альки. Жил на соседней улице, до войны ходил в соседнюю школу.
И как-то так само собой, незаметно, они подружились. Два подростка – бесплотных и бесполых, две тени в аду блокадного города.
Вместе дежурили в группе самозащиты – сбрасывали с крыши дома фугаски. Вместе таскали воду из Невы (к тому времени в Ленинграде уже не работали ни водопровод, ни канализация, ни отопление). Вместе искали дрова для «буржуйки». Вместе сидели в бомбоубежище, пока метроном бесстрастно отсчитывал секунды. Отнимали кошку у какого-то дядьки – тот собирался ее съесть, судя по всему. Разыскивали мать потерявшегося ребенка. Вместе ходили на концерт Клавдии Шульженко.
Однажды Митя пришел к Але и ее бабушке с мешком.
– Во, гляди, чего принес! – с гордостью произнес он. – На часы выменял.
– Что это? – удивилась Аля, заглянув в мешок. – Это же обычная земля!
– Скажешь тоже! Это земля, которую возле Бадаевских складов накопали. Когда склады горели, песок расплавился, рекой по земле тек... Живем! Где у вас тут кастрюли?
Аля с удивлением наблюдала за своим новым другом. Митя растворил землю в воде, дал ей отстояться, слил в другую кастрюлю, оставив на дне первой песок, и вскипятил бурую воду. Запахло кофе.
– Сладкое... Я ж говорю – тут сахар расплавленный, кофе тоже... Вкусно?
– Очень, – обжигаясь горячим напитком, честно сказала Аля. – Ты тоже пей, чего смотришь!
– Мне, мне кофею дайте! – требовательно закричала Ольга Михайловна из своего кресла. – Немедленно!
– Ну как же без вас, бабушка... – усмехнулся Митя и подал старухе земляного варева. – Без вас никуда!
– Митька, ты знаешь, а ты ведь мне снился... – вдруг вспомнила Аля.
– Когда? Сегодня?
– Нет, раньше. Давно. Так бывает? Может быть, вещие сны действительно существуют, да?
– Не знаю.
– Ты прямо нас спасаешь, Митька...
– Брось... Ты меня тоже спасла, забыла? – он посмотрел ей в лицо своими ярко-синими, точно летнее небо, глазами.
Аля вздохнула.
А потом, осторожно отпивая из чашки, Аля снова подумала об Артуре. Где он, что делает. Виновен или нет...
* * *
...О том, что скотина Макс издевается над ней, Саша могла сообразить еще вчера.
Отпросившись на час раньше у Бураковой, Саша поехала в метро на противоположный конец Москвы. В жуткой давке, кстати сказать... Затем села в маршрутку и долго кружила в ней мимо гаражей и гигантских труб – по какой-то пролетарской окраине.
– Пожалуйста, вот здесь остановитесь! – крикнула она водителю, сверяясь со своими записями, которые ей вчера надиктовал бывший муж.
– Что, здесь остановить? – почему-то удивился водитель маршрутки.
– Да, здесь. А почему вы спрашиваете?
– Да так... – водитель послушно затормозил возле набережной.
Саша вылезла из маршрутки и огляделась. Все приметы совпадали.
Набережная. Длиннейший забор, за которым рычат экскаваторы и видны многометровые кучи песка. Из воды торчат сваи, рабочие сваривают арматуру... Табличка – строительные работы ведет фирма такая-то, до такого-то квартала такого-то года, просим извинения за временные неудобства. Именно у этой таблички Макс и велел ждать его.
Что Саша и стала терпеливо делать, хотя на часах было уже десять минут седьмого. Внезапно сзади загудело – Саша шарахнулась в сторону. Мимо проехала бетономешалка. Долго разворачивалась у ворот, ведущих на стройку, пускала в воздух сизый дым, опять гудела, один из рабочих давал ценные указания, как лучше проехать в ворота, причем указания эти были очень, очень далеки от литературного языка...
Саша с брезгливым страхом наблюдала за происходящим. Именно здесь, за этим забором, работал сейчас ее бывший муж. Строитель мостов. Таланкин М.О.
И, именно в половине седьмого, Сашу наконец озарило – этот самый Таланкин М.О. устроил ей очередную пакость. По старой памяти.
Но Саша отступать была не намерена. Теперь уже ей самой очень хотелось видеть Таланкина М.О. И она очень хотела сказать ему несколько слов примерно на том же языке, который она только что слышала от рабочего...
Саша зашла в ворота, скользя в грязи.
– Девушка, сюда нельзя! – выскочил из будки охранник, пытаясь перекричать шум экскаваторов.
– Мне нужен Таланкин!
– Кто?