Перекресток трех дорог

Он смотрел на свою жертву – прямо в глаза и произносил это нервно, но так искренне, так страстно, что… его жертва просто не могла не прислушаться к этому тону, к умоляющей интонации.

И взгляд…

– Ну, хочешь, на колени перед тобой встану?

Мучитель медленно и грузно опустился на колени перед привязанным к стулу. Перед напуганной, обреченной на муки и смерть жертвой.

– Вот, видишь? Я на коленях перед тобой. И умоляю о прощении. Думаешь, мне легко сейчас?

Пауза. Только хриплое прерывистое дыхание привязанного к стулу.

– По-твоему, я сумасшедший?! Отвечай!

– Я… я не знаю… нет…Что вам от меня надо?!!

– Мне от тебя надо все. – Мучитель смотрел на него почти жалобно. – И я бы никогда этого не сделал. Все это так дико… Я и сам это признаю. Дико… жутко… глупо… так глупо… Но я ничего не могу сделать, понимаешь? Я должен! Я обязан. Она так сказала…

– Кто она?

– Она… она не простит, если я отступлю сейчас или пойду на попятный. Она так сказала мне – либо ты… либо они. Ну конечно же они… конечно вы… ты… Не я же.

Привязанный к стулу смотрел на него. Он не понимал этого бреда. Все казалось ему страшным сном, кошмаром… Только вот…

В кошмарах не воняет собственной рвотой, испачкавшей дорогую рубашку, запятнавшей стильный галстук.

И эти звуки…

Скулеж… плач…

– Прости меня, мой друг, – сказал мучитель, который не был ему другом.

Он поднялся с колен. Достал из кармана куртки мобильный. Включил камеру на съемку. И поставил мобильный на полку гаража, чтобы у камеры был самый лучший ракурс.

Затем направился вглубь пустого просторного гаража – во мрак. И через минуту появился в круге света с плетеной корзинкой.

В корзинке – щенки. Маленькие, еще слепые. Два черных щенка, отнятых у приблудной прикормленной дворняжки, которую пришлось отравить крысиным ядом, потому что она – мать к своим новорожденным деткам никого не подпускала.

Привязанный к стулу видел, как его похититель достал обоих щенков из корзинки. Они скулили, пищали, сучили крохотными лапками, когда он держал их на весу, словно любуясь ими и показывая их своей жертве.

А потом он крепко, очень крепко начал сжимать кулаки, смыкая пальцы на шеях обоих щенков.

Они пищали, скулили, плакали…

А он медленно душил их на глазах своей потрясенной жертвы.

Когда щенки затихли, он аккуратно положил их снова в корзинку.

– Вот так. А тебе любопытно было на это смотреть? – спросил он тихо свою жертву.

– Ублюдок… садист… сссволочь! – Привязанный к стулу на миг позабыл даже собственный страх. – Что ж ты творишь?!

– Это только начало. Первый шаг. – Его мучитель грустно поник головой. – Она говорит – чем больше мучений, слез, страданий, боли – тем лучше. Тем крепче. Надежнее. Понимаешь – надежнее! А это самое главное.

Он зашел за спину привязанного. И что-то звякнуло. Какие-то металлические предметы. Они лежали на верстаке. Но мужчина не видел, что там такое лежит. Однако одно осознание… что там что-то есть… нечто острое… парализовало его тело. Или ощущение паралича было вызвано чем-то иным?

Его похититель снова встал перед ним – с большим садовым секатором в руках. Он смотрел на свою жертву не мигая. А потом поднес секатор к его груди и…

Щелк!

Мощное лезвие щелкнуло и разрезало скотч, путы, которыми мужчину прикрутили к стулу.

Щелк!

Обрезки скотча упали на бетонный пол.

А следом на пол грузно свалился со своего стула и тот, кто был к нему примотан, а теперь вроде как свободен.

Свободен?

Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело не повиновалось ему, хотя он ощущал его и чувствовал жжение от ссадин. И боль в затылке. Ощущал, как холодит ему бок бетонный пол.

Но он не мог пошевелиться. Не мог поднять руку. Не мог согнуть ногу. Он словно погружался в сон.

Внезапно сонный морок пропал, хотя оцепенение по-прежнему сковывало все его тело.

Сердце пронзил ледяной ужас.

Он увидел то, что взял с верстака его мучитель, отложив секатор.

Теперь в его руке был топор – тяжелый, остро наточенный топор дровосека.

– Ну, прости меня, мой друг. Мой бесценный прекрасный друг, – признес мучитель, ногой осторожно, почти бережно поворачивая его на спину. – Клянусь, не было, нет и не будет в жизни кого-то ближе, драгоценнее и дороже тебя для меня. Она правду мне сказала: когда сделаешь все это сам, своими руками – только тогда поймешь, что это значит. Что это такое. И как это важно. Велико. Как это хорошо…

Схватив топор обеими руками, он суетливо и неумело вскинул его высоко над головой и, выдохнув хрипло, рубанул…

Его жертва уже не кричала, а выла, пытаясь хоть как-то пошевелиться, повернуться, укрыться, уползти…

Глава 2

Похищение

Слава Крутов на мотоцикле добрался до дома своей покойной бабки в Отрадном только в девять вечера. На федеральном шоссе произошла авария, и он проторчал в пробке почти полтора часа. Мотоцикл не выручил – он прошмыгнул на нем среди машин до самого места аварии, но дальше проезд закрыла полиция, перегородив шоссе своими авто с мигалками. А на обочину как назло на этом участке съехать было невозможно из-за бетонных ограждений. Пришлось ждать и терпеть.

Ну что ж, он честно вытерпел целый нескончаемый карантин. Апрель, май, почти весь июнь…

Его терпение закончилось 15 июня. Оно лопнуло не только у него, но и у всех его друзей, у пацанов и девиц, с которыми он весь долгий карантин общался лишь на какой-то дрянной страничке ВКонтакте, где все шпыняли друг друга и срывали злость из-за взвинченных принудительной изоляцией нервов, хотя и считались как бы «друзьями». А потом кто-то кликнул клич – баста! Так мы все просто рехнемся. Надо встряхнуться.

И они решили устроить тайную вечеринку назло Великому Карантину и всем запретам.