Флердоранж – аромат траура

Когда Катя вошла, Колосов копался в сейфе. На столе на груде бумаг (очень необычная деталь, потому что стол всегда был девственно-чист, как футбольное поле зимой) лежала потертая пистолетная кобура и запасные обоймы. Никита держал в руках сразу два пистолета – свой табельный «макаров» и неуклюжий «длинноносый», как его называли опера, «стечкин». При хмуром, почти свирепом виде раздосадованного вышестоящей критикой начальника отдела убийств это было так внушительно и вместе с тем так забавно, что Катя даже споткнулась в дверях, зацепившись за порог девятисантиметровой шпилькой.

– Кто там еще?! Застрелиться, к такой матери, и то не дадут спокойно! – рявкнул Колосов, обернулся, увидел онемевшую от изумления Катю и медленно поднес дуло «длинноносого» «стечкина» к лицу.

– Никита! – вскричала Катя. – Никита, миленький, ты что?

После того что она видела в Славянолужье своими собственными глазами, ей показалось… померещилось… Нет, она просто поверила, она готова была верить во что угодно.

Колосов меланхолично почесал дулом левую бровь.

– Здравствуй, Катя, – сказал он мирно и дружелюбно. – Ну, как съездила?

– Это что… там у тебя? – с запинкой просила Катя, кивая на пистолеты.

– А это… Это я завтра с опергруппой на Плещеево озеро еду. Информация пришла, что один из подельников Шворина вроде бы там объявился. Засады устроим по всем его тамошним адресам – он ведь родом оттуда. Вот решаю, что брать с собой, который в руке лучше лежит, привычнее. – Колосов взвесил оба пистолета.

Катя тщетно искала глазами на столе предмет потяжелее: запустить бы вот этой пепельницей в шутника.

– Ты что? – спросил Никита. – Испугалась, что ли?

Катя, возможно, впервые в жизни не нашлась с ответом.

– За меня испугалась? – Он положил пистолеты в сейф, толкнул кулаком его стальную дверь, подошел к Кате.

– Серьезно? – Он наклонился, заглядывая ей в лицо.

– А если бы этот урод нечаянно выстрелил? – спросила Катя про «длинноносый» «стечкин».

– У меня?

– У болванов палки стреляют. – Катя отстранилась: Колосов нагнулся уж слишком близко. – Знаешь, я не выполнила поручения, с которым ты послал меня «поди туда – не знаю куда».

– У тебя новые духи? – спросил Никита тихо, никак не реагируя на ее доклад.

– Прелесть, правда? Муж подарил.

После этой фразы реакция была полностью предсказуемой: Колосов вздохнул и, помрачнев, отступил. Словечко «муж» действовало на него всегда отрезвляюще.

– Что ты там не выполнила? – спросил он с наигранным безразличием.

– Не допросила главного свидетеля – Полину Чибисову. Ведь ты меня за этим в Славянолужье послал? Так вот, я не говорила с ней об убийстве Хвощева, даже не пыталась.

– Почему? – Колосов запер сейф на ключ.

– Потому что она на наших глазах пыталась покончить с собой. – Катя с грохотом отодвинула стул и села. – Вот так-то. И ты еще, клоун, передо мной представления разыгрываешь.

– Ну, прости. Мне было так приятно, когда ты так нежно назвала меня «миленький». «Миленький ты мо-ой… возьми меня с собо-ой, там в краю далеком, буду тебе…» – Колосов пропел тихонько, так и не закончив куплета. – Значит, вот какой у нас расклад – меня дня три, а может, и все пять здесь, в главке, не будет. А дело в Славянолужье ждать так долго не может.

– На что это ты так прозрачно намекаешь? – сразу насторожилась Катя.

– Я хочу послушать тебя, что ты мне расскажешь. Кстати, я тебя посылал туда именно за живыми непосредственными впечатлениями, а не ради допроса Чибисовой. Допрашивать ее сейчас, пока она полувменяема, – это просто садизм. Я и следователю это говорил. Да только прокуратура, как всегда, слушает вполуха. Сегодня следователь к Чибисовым выехал… Ну а твое личное впечатление от всего увиденного?

– На первый взгляд это самая обычная, тихая подмосковная глубинка, – ответила Катя.

– А на второй?

– Опять же тихое и какое-то странное место. Или, может, на меня оно так подействовало… Ты ведь мне не все рассказал, правда?

Колосов помолчал.

– Что ты видела? – спросил он после паузы. – Я хочу знать, что ты там видела – одни голые факты.

И Катя, стараясь быть точной, начала излагать факты по порядку.

– Так, ясно, – подытожил Никита, когда она умолкла. – Заключение судмедэксперта я пока еще не получил, но с ним самим вчера по телефону разговаривал. Так что представление имею. Предварительные исследования по месту происшествия и машине наши в ЭКУ уже сделали. Вот. – Он достал из папки на столе документы. Катя заметила, что в папке документов было прилично, а знакомил ее Колосов пока лишь с двумя тонюсенькими заключениями.

– А там что у тебя? – спросила она, кивая на папку.

– Так, бумажки…Возьму с собой, на досуге изучу.

– Это на Плещеевом-то озере в засаде?

– Катя, меня интересует пока, точнее, я верю лишь тому, что ты мне сейчас рассказала, – Колосов отодвинул загадочную папку. – Видела ты немного, но этого пока вполне достаточно, потому что это факты и реальность. Все же остальное… под очень большим вопросом. Скажем так.

– Мне было бы легче понять тебя, Никита, понять, что надо делать, если бы ты был более откровенен, – с обидой заметила Катя.

– Если я о чем-то пока молчу, то это не от недоверия. Честное слово. Я просто хочу, чтобы ты смотрела на все происходящее в Славянолужье трезвым, незамутненным взглядом. Когда снова отправишься туда, то…

Катя выпрямилась:

– То есть? Я не ослышалась?

Колосов пожал плечами, улыбнулся:

– В принципе ты вольна поступать как хочешь.

– Ты желаешь, чтобы я снова туда поехала и… и что?

– И осталась там на некоторое время. Трубников все устроит. Там можно даже дачу снять. У Трубникова на примете есть одна хозяйка, как раз в Татарском – местная учительница.

– Вы этот вариант обсуждали с самого начала? – спросила Катя. – Ну, что я там останусь?

– Да.

– С Трубниковым обсуждали?

– Не только с ним.

– Ты боишься, что мы потеряем главного свидетеля? – спросила Катя прямо. – Ты считаешь, что кто-то может расправиться с Чибисовой?