Проект «Платон»

– Да он тебя и не заметил! Вы с ним до сих пор не знакомы!

Иван уставился на Антона.

– Кстати, почему? Как так получилось?

Антон усмехнулся.

– Потому что я умею скрываться в складках этой простой, как драпировка, реальности. Я всегда был умнее тебя.

– Ты?! – Иван подбоченился. – Может в детстве. Но уж точно не сейчас!

– Да, я. Если мы говорим о скорости соображения, а не о сумме знаний. Разумеется, ты всегда был усидчивей. Хотя толку от этого не так, чтобы слишком. Ничего особенного ты не насидел, кроме диссертаций. Да и те – лишь рамки, нормы и правила.

– Знаешь что?! Умение жить в рамках, нормах и правилах – это…

– Хорошему человеку правила не нужны.

– Это психопатам правила не нужны!

– Психопатам они как раз нужны! Хотя, кто сказал, что психопат не может быть хорошим человеком?

Антон подмигнул другу.

Иван отмахнулся, как от нелепицы. Антон усмехнулся.

– Хотя вполне объяснимо, почему ты даже не уточнил у Виддера во что он тебя втягивает. Ты задержался на той стадии развития, когда дитя безоговорочно верит в отца.

– Он мне не отец!

– И поскольку, да, у тебя не было отца, ты назначил Виддера на эту роль.

– Давай вот только без этих вот… обывательских проекций и популярных психологизмов!

– Ни в коем случае! Конечно без них. Но отрицать роль Виддера в формировании тебя как личности – так же нелепо, как поклоняться тому, кого никогда не видел. А люди сплошь и рядом вытворяют и первое и второе.

– Что первое и второе?

– Поклонение. И отрицание.

Друзья недолго помолчали. Антон продолжил:

– Возвращаясь к волнующему тебя: люди проводят вместе уйму времени – и… И ты не мог уточнить детали своей будущей работы? Как спрашивают друг друга люди. Словами. – Антон изобразил друга, заискивающе заглядывающего в глаза воображаемого патрона и учителя: – «Илья Николаевич, а что это за проект “Платон” такой? Почему ради него я должен бросить заведование кафедрой, с быстрыми перспективами стать действительным членом академии наук?»

Антон простодушно поморгал, состроив выразительную рожицу. Вышло как всегда очень похоже на друга.

– Да ну тебя! – Надулся Иван.

– Может быть этот проект…

Иван вскочил, подхватывая мысль друга:

– Миф о половинках, записанный Платоном. Андрогины, целые люди…

– Третьи люди, – ехидно заметил Антон. – А, может быть, и первые, – пробубнил он себе под нос, уже серьёзно, обдумывая что-то своё. Иван не услышал, он был слишком увлечён.

– Единственные целые люди! – Иван нервно расхаживал. – Слишком сильные. Слишком умные. Слишком…

– Слишком целые.

– Да! Слишком цельные. Они раздражали богов…

– Прежде всего, Зевса. Главного. Текущего, так сказать, руководителя лаборатории. Все остальные боги-сотрудники, научные, если угодно, сотрудники, – всегда подчиняются главному. Руководителю. Создателю. Отцу богов и людей. Точнее сказать: богов и душ.

– И у Зевса был создатель.

– Поэтому я и сказал: текущего руководителя лаборатории.

Но Иван, подсев на волну вдохновения, не обратил внимания на уточнение.

– Зевс принадлежит к третьему – заметь! – к третьему! – поколению богов, свергших предыдущее. Титанов. Причём отец Зевса, Кронос, имел милую привычку сжирать своих детишек. Мамаша подустала оплакивать крошек и подсунула Кроносу спелёнутый камень…

– Я не хуже тебя знаю мифологию! – Антон включил саркастичный тон. – Проект называется «Платон», а не Зевс и не Кронос. А Платон записал миф о половинках.

– И этот апокриф есть не что иное, как вариация на вечную тему бунта созданий против создателей.

– Скорее, на куда более вечную тему подавления бунта, – внёс коррективу Антон, в не слишком характерной для него серьёзной манере.

– А какая разница?

– Принципиальная! – Отчеканил Антон.

– Ладно. Мы далеко ушли от темы. Итак, богам надо было сохранить людей, чтобы не лишаться даров и почестей. Зевс нашёл способ уменьшить их силу, лишить андрогинов равности богам.

– Равности текущим действующим богам.

– Тупо разделив их пополам.

– Вот с тех пор половинки неудержимо влечёт друг к другу. И не только ради удовлетворения похоти они столь ревностно стремятся быть вместе. Очевидно, что каждый хочет другого не только из-за воссоединения плоти. Но почему именно и чего именно хочет – выразить не могут. Могут лишь догадываться, ощущая своё несовершенство.

– Таким образом, напрашивается вывод: любовь – это жажда целостности и стремление к ней. Ибо плоть воссоединяется часто, но душа едина. И у меня есть некоторые соображения на эту тему…

Внезапно Антон оборвался. По Набережной шла красивая девушка. Красивая девушка, знающая, что она красива. А это как раз тот случай, про который принято говорить: боги не зря старались. Если уж создаёшь живое произведение искусства, то снабди его должным понятийным мышлением. Хотя, конечно, всякое случается. Иван же, тем временем, всё ещё расхаживал, продолжая бормотать себе под нос:

– И предстал перед ними Гефест со своими орудиями и спросил их: «Чего же, люди, вы хотите один от другого? Может, не разлучаться ни днём ни ночью? Я готов сплавить вас воедино, и тогда из двух человек станет один…»

– Твой наизустный бубнёж чужого и мои собственные гениальные соображения оставим на потом!

Антон схватил Ивана за рукав и поволок за собой, вглядываясь вслед девушке, боясь упустить её из виду. Он точно знал: она здесь не просто так.