Бессмертный
– Его, между прочим, невеста дома ждет, – сдала Стэнли друга со всеми потрохами.
– Ну вот, – мученически закатил тот глаза. – Уже и пошутить нельзя.
– Вообще-то, мы пришли заниматься, – призвал к порядку старпом, хотя у него у самого в глазах плясали смешинки. – Миранда, с чего предпочитаешь начать? – это уже адресовалось мне.
– Зовите меня Морган, – попросила я. Я не любила, когда посторонние называли меня по имени. Раз уж официального обращения от них не дождаться, так пусть хотя бы зовут по фамилии. Не так интимно, что ли. К тому же я привыкла, даже Майкл звал меня так.
– Без проблем, – заверил блондин. – Меня зовут Эшли, если помнишь.
– Конечно помню. – Сама удивилась, но моя ответная улыбка была совершенно искренней. – Я бы хотела сначала размяться…
Начала с беговой дорожки. Последние две недели я бессовестно халтурила, поэтому хватило меня от силы на полчаса – позор.
Я присела передохнуть, а заодно полюбопытствовать, чем занимаются остальные.
Лора обнаружилась на брусьях. Должна признать, растяжка у девчонки была первоклассной и руки очень даже сильными для такой хрупкой фигуры. И я совершенно искренне залюбовалась тем, что вытворяла Стэнли, удерживая вес то на одной, то на второй руке. Ей бы не в астрокартографы, а в гимнастки. Я тоже была достаточно гибкой, но не настолько.
Ригз и Рис устроили спарринг. Фамилии у них были похожи, а вот их обладатели совершенно нет. Сержант делал упор на вес и физическую силу, а коммандер на скорость и увертливость. Впрочем, уклоняться удавалось ему не всегда, и тогда Ригз настигал свою «жертву», а старпом непременно проигрывал.
Я не удержалась, встала и подошла к ним.
– А можно мне? – поинтересовалась весело. Занятия спортом всегда придавали мне хорошего настроения.
В этот момент Рис как раз лежал на матах лицом вниз, а победитель Ригз довольно восседал у него на спине, вывернув тому руку. Оба удивленно уставились на меня. И как старпом вообще умудрился повернуть голову, когда на него уселась такая туша?
Сержант поразительно легко для своих габаритов и веса спрыгнул с Риса и отошел на пару шагов.
– Пробуйте, – несколько печально сказал он, понимая, что партнера у него отобрали, и теперь он остался не у дел.
По правде говоря, я действительно думала вызвать на тренировочный бой старпома. Это было бы логично в первую очередь по весовой категории. Но тут во мне проснулся дух авантюризма.
– Нет, я хочу с тобой.
Эшли как раз поднимался с пола и отряхивался. Он замер на середине движения.
– Морган, ты чокнутая? – совсем невежливо поинтересовался он и красноречиво потер ушибленное плечо.
Ригз же смотрел на меня в нерешительности. Ему явно очень хотелось принять предложение, но и не хотелось меня покалечить.
А вот мне после пробежки вдруг расхотелось играть какие-то роли, захотелось просто немного отдохнуть и повеселиться.
– На моем прежнем корабле я была лучшей, – похвастала я, задирая его.
– Точно, чокнутая, – расплылся Ригз в улыбке, решившись. – Но потом не плачь.
– Я не умею плакать, – ответила совершенно честно, хотя, конечно же, они посчитали это за браваду.
– Райан, ты поосторожней, – попросил старпом, поняв, что отговаривать нас бесполезно.
– Знаю, Александр нам головы оторвет в случае чего, – отмахнулся Ригз.
– При чем тут Александр? – как мне показалось, раздраженно отозвался старпом. – Ей Александр голову «в случае чего» не пришьет.
Я вскинула брови. Волнуется о моей безопасности? Это что-то новенькое.
Все же почувствовала, что должна вставить свое веское слово, пока Ригз не передумал.
– Все будет нормально, – заверила я.
Эшли подарил мне долгий предостерегающий взгляд, но сдался и отошел подальше, чтобы не мешать. Я видела, как к нему подбежала Лора, интересуясь, что мы тут затеяли, а потом было уже не до того.
Я не соврала и не преувеличила, я правда была лучшей в рукопашной на «Овне». Побеждала и мужчин, и женщин. Выигрывала как раз за счет гибкости, умения уворачиваться и по максимуму загонять противника. Вот только лондорцы явно отдавали физической подготовке куда больше времени и внимания, чем земляне. Но не проверить свои силы я не могла. В конце концов, не убьет же он меня, в самом-то деле.
Броски и движения Ригза были стремительными, но я двигалась быстрее. Несколько раз он почти ловил меня в захват, но я успевала в последний момент или отпрыгнуть, или откатиться.
Это было весело. Чистый адреналин. Ради такого чувства я готова была терпеть синяки по всему телу, которые непременно появятся к утру.
Сначала Ригз был предельно осторожен, но, когда понял, что я все-таки кое-что умею, начал двигаться смелее и нападать жестче.
– Морган, да ты та еще штучка, – довольно прорычал он, сплевывая кровь прямо на маты – это я была неосторожна и заехала ему по губе. – Не устала?
Устала – мягко сказано. Но сдаться – никогда. И тут дело не в землянах и лондорцах, не врагах и гордыни, тут было дело в адреналине и азарте, которые заслонили собой все другие мысли и чувства.
– Не дождешься.
– Ну тогда держись!
Ригз сделал обманный выпад, и я слишком поздно сообразила, что это ловушка. Опоздала с движением всего на долю секунды, но этого хватило, чтобы он меня достал. Я все же резко прыгнула в сторону, но не успела…
Закончилось тем, что я вылетела с мата и впечаталась спиной в твердый пол палубы, а Ригз, для полного счастья, спикировал на меня.
От резкой боли потемнело в глазах.
Показалось, что хруст моих ломающихся ребер слышал весь корабль.
***
Надо было видеть лицо бортового доктора Генри Коллинза, когда мы всей компанией ввалились в медотсек. Я даже сама забеспокоилась за здоровье медика.
– Мать твою! – совсем некультурно выдохнул он.
А посмотреть действительно было на что. Я обнимала свои пострадавшие ребра одной рукой, а второй одновременно отбивалась от гложимого чувством вины Ригза, который настаивал, что должен меня нести. С другой стороны от меня нервно подпрыгивал старпом, то и дело вскидывая руки, чтобы немедленно подхватить меня, если я вдруг решу упасть. Сзади бежала испуганная Лора, без перерыва спрашивая, как я себя чувствую.
Все же Коллинз был на этом корабле не новичком, и ему хватило пары секунд, чтобы оценить ситуацию.
– Райан, опять калечишь новеньких, – не спросил, а констатировал врач.
Ригз виновато втянул голову в плечи и оправдываться не стал. Лицо – выражение покорности и мировой скорби.
– Я сама виновата, – пришлось вмешаться. Не хватало еще, чтобы на сержанта спустили всех собак за мою выходку, в конце концов, он же меня предупреждал, и все, что произошло, было следствием решений, принятых мной самой.
Коллинз приподнял одну бровь, выражая полнейший скептицизм.
Хорошо, не верит – и не надо. Я в очередной раз откинула руку Ригза, пытающегося меня поддерживать, прошла к койке, застеленной белой простыней, и уселась на нее.
– Вы доктор или кто? – поинтересовалась совершенно беспардонно. – Лечим или нотации читаем?
Все присутствующие переглянулись, а потом их взгляды сошлись на мне. Похоже, мы поменялись ролями: раньше я поражалась поведением лондорцев, а теперь они смотрели на меня так, будто их гостья-землянка выжила из ума.
– Да, – ответила на их невысказанные вопросы, – я хамка и грубиянка, и сейчас мне адски больно, поэтому я хочу не искать виноватых, а получить свою дозу болеутоляющего.
От моего грубо прозвучавшего голоса Коллинз будто очнулся, нахмурился.
– Так, у меня пациент, – замахал руками на сгрудившихся у двери лондорцев, – так что прошу освободить помещение.
Старпом первым развернулся на выход.
– Я зайду позже, – пообещал он мне. Я пожала плечами: пусть заходит, если ему хочется.
– Эх, – вздохнул Ригз, тоже собираясь уходить, – пойду, доложусь Александру.
А вот этого нам точно не нужно…
– Стой! – воскликнула я, чем снова приковала к себе всеобщее внимание. – Не надо к капитану, – на этот раз мой голос прозвучал значительно тише.
– Это еще почему? – не понял Эшли.
Что я могла ему сказать? То, в чем не могла признаться даже самой себе? Что уже побаиваюсь их капитана? Он же непременно подумает, что я опять тешила свою гордыню, поэтому и полезла к Ригзу. Разве после моих предыдущих поступков Тайлер поверит, что я всего лишь развлекалась? Конечно же не поверит, а оправдываться, будучи невиновной, еще унизительнее.
– Потому, что инцидент исчерпан, – твердо ответила я. – Ни у кого ни к кому нет претензий, ты как старший помощник в курсе, так что нет смысла поднимать шумиху.
Рис подарил мне долгий задумчивый взгляд, а Ригз, как мне показалось, воспрянул духом.
– Ладно, – решил коммандер, – обсудим это позже. Док, она твоя.
Ригз подмигнул мне на прощание и вышел за остальными, Коллинз запер за ними дверь.
***
С техникой, имеющейся на «Прометее», осмотр не занял много времени, и уже через пару минут доктор рассматривал снимки моих ребер.
– Два треснули, – констатировал он.
Я выдохнула с облегчением. Даже не сломаны, тем проще будет замять и не поднимать шумиху.
Коллинз сделал мне укол болеутоляющего и принялся перематывать ребра.
– Я смотрю, вы уже ломали ребра, и не раз, – сказал он, мотнув головой в сторону экрана, на котором все еще показывались снимки моего скелета.
Это он еще скан моих конечностей не видел. Я была несносным ребенком, в детстве, кажется, ломала себе все, что только можно было сломать. Отец всегда поднимал глаза к потолку и вздыхал, что в следующий раз я непременно сверну себе шею.
– Бывало, – ответила сдержанно.
– Один совсем свежий, – не унимался доктор.
Точно, а я уже и забыла.
– Аварийная посадка. – Скрывать мне было нечего. – Меня вышвырнуло из пилотского кресла.
– Не пристегнулись? – нахмурился Коллинз.
– Да как-то не успела, – прошипела я, лекарство еще не успело подействовать, а он во время перевязки нажал на болезненный участок. Прозвучало грубо, и, чтобы загладить неловкость, пояснила: – На мой корабль произошла внезапная атака, это был мирный участок, никто не ожидал нападения, поэтому пришлось отключать «автопилот» и брать управление на себя в экстренном режиме.
– Экипаж не пострадал?
– Нет. – Я улыбнулась, вспомнив, как меня потом, как героиню, качали на руках всей командой. – Мои сломанные ребра стали главной потерей.
– То есть вы привыкли защищать свою команду?
Я, не понимая, подняла на него глаза.
– Что вы имеете в виду?
– То, что вы вступились за Райана. – Доктор тоже смотрел на меня в упор.
Не объяснять же ему истинную причину, почему я хотела скрыть это происшествие от капитана.
– Его вины и правда не было, – сказала я.
– Вы, наверное, не знаете, но Александр обещал отправить его на месяц драить камбуз, если он опять попытается демонстрировать новеньким свою силу, – как бы невзначай заметил Коллинз.
– Не знала, – растерянно подтвердила я, не совсем понимая, к чему он клонит.
– Так что вы спасли Ригза. – Доктор неожиданно улыбнулся. – И завоевали его уважение, а это не так-то просто. Райан ведет себя как весельчак, но к дружбе и долгу относится весьма серьезно.
– Да-а… – протянула я, даже не зная, что мне делать со свалившимся на меня «счастьем».
– Готово, – провозгласил Коллинз, завершив перевязку, и я смогла одеться. – Будет болеть, примите это, – он взял из шкафчика баночку с таблетками и протянул мне. – Но не больше двух в сутки. И побольше отдыхайте. А дня через три загляните ко мне на осмотр.
Я кивнула, поблагодарила за работу и уже направилась к двери, когда доктор снова заговорил:
– Я рад, что ошибался на ваш счет.
Я замерла на середине шага, обернулась.
– Вы о чем?
Он смело встретил мой взгляд.
– О том, что вы не из тех землян, которые мнят себя выше всех остальных, и тратят все силы, чтобы доказать свою «крутизну». – Док сделал пальцами жест, долженствующий изображать кавычки на последнем слове.
Никогда не знала, что у меня есть совесть, но после этих слов она явно зашевелилась.
– Я пытаюсь быть не из «таких», – тихо ответила я, а потом все же не удержалась: – Вы не любите землян?
– Я ко всем отношусь лояльно, – заверил Коллинз, – но те земляне, с которыми мне довелось встречаться, оставили о себе не лучшее впечатление.
Что-то такое было в его словах, значимое, важное, над чем стоило поразмыслить. Но не сейчас, а в спокойствии и одиночестве.
– А капитан? – Сама не знаю, что мной руководило, когда я задала этот вопрос, но, когда сообразила, что делаю, было уже поздно. – Он тоже не любит землян? – Все же мне было важно знать, дело во мне лично или все-таки в моей планете.
Кажется, доктор удивился моему вопросу.
– Александр? – даже переспросил он, потом сделался серьезным. – Нет, не думаю. Хотя у него как раз были бы причины.
– Какие причины? – не поняла я.
Но лицо Коллинза оставалось предельно серьезным.
– Идите, Морган. – Он мягко подтолкнул меня к двери. – Идите, отдыхайте.
Опять какие-то загадки! Я с этими лондорцами с ума сойду!
Но я благоразумно заткнулась и вышла. Хватит с меня на сегодня впечатлений.
ГЛАВА 5
На следующий день стало хуже. Ребра ломило, и мне с самого утра пришлось выпить болеутоляющее. На завтрак не пошла, да и вообще не вставала с койки до самого обеда: то просто лежала, то проваливалась в сон, когда сил думать больше не оставалось.
А подумать было о чем. Лондорцы оказались вовсе не теми, кем я их всегда считала. Обычные люди, вполне дружелюбные, даже, можно сказать, доброжелательные. Причем, если верить доктору Коллинзу, это они ждали от меня гадостей как от землянки.
А ведь Тайлер в первый день говорил мне о том же и объяснял, что не мог появиться на земной станции в форме своей родной планеты.
С другой стороны, если подумать, то чего они от нас ждали? Ведь это Лондор начал Тринадцатилетнюю войну, унесшую так много невинных жизней, в том числе и жизнь моего брата. Чего они хотели? Уменьшить земное влияние на другие планеты, кажется, именно так звучала официальная версия. Даже это можно было бы принять, если забыть о том, что стало первым вестником войны: лондорцы спалили земной пассажирский лайнер «Одиссей», который, сбившись с курса, зашел на их территорию. Двести ни в чем не повинных людей. Естественно, Земля объявила им войну после такого вопиющего инцидента.
А теперь, получается, земляне злые?
Вот только разум, сговорившийся с внезапно проснувшейся совестью, подсказывал, что, когда взорвался «Одиссей», Лоры Стэнли еще на свете не было, Эшли Рису было года три, Райану Ригзу – пять, а Клавдия Морз была еще подростком. Единственным из экипажа, кто застал начало Тринадцатилетней войны во взрослом возрасте, был кок Кули. Но даже моя неуемная фантазия не могла вообразить, что Глеб Кули бросился расстреливать пассажирское судно.
Прошло уже тринадцать лет со дня окончания той войны. Символично: Тринадцатилетняя война и тринадцать лет.
Сколько было тому же Тайлеру на то время? Лет шестнадцать, не больше. Так что даже он, самый ненавистный мне из всех знакомых лондорцев, не мог принимать участие в войне против моей Родины.
Так кого же ты ненавидишь, Морган?
Это был очень важный вопрос, и, не желая врать самой себе, я понимала, что экипаж «Прометея» мне ненавидеть не за что. Любить, конечно, нет причин, но и ненавидеть тоже. Обычные люди, родившиеся на другой планете, со своими обычаями и своей историей, но не так уж сильно отличающиеся от землян. Вот только, в отличие от моих соотечественников (и меня самой), относящиеся к уроженцам другой планеты гораздо терпимее.
Мои рассуждения были бесцеремонно прерваны стуком в дверь. Гостей я не ждала.
Пришлось, кряхтя, подняться, чтобы открыть. Голосовую команду на замок я так и не установила.
– Сейчас! – крикнула, быстро набрасывая покрывало на разобранную постель. Сама я была в форменной футболке и брюках, так что одеваться не пришлось. – О! – изумилась, когда на пороге обнаружился старпом с подносом, полным еды, в руках.
– Привет, – улыбнулся он.
– Привет, – тупо ответила я, часто моргая и пытаясь осознать, что это на самом деле и я не сплю.
– Ты не пришла на завтрак, – пояснил Рис, – я подумал, что ты отсыпаешься, а обед решил доставить. – Снова глуповатая смущенная улыбка. – Ты же у нас пострадавшая.
– Не больно-то отоспишься с такими ребрами, – пробурчала я.
– Что? – не расслышал мой гость.
– Ничего, – отмахнулась, заставив себя тоже улыбнуться, – проходи. – Он жалобно покосился на тяжелый поднос. – Поставь на тумбочку, – показала я.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Рис, когда избавился от своей ноши.
– Паршиво, но до свадьбы заживет, – пошутила я не слишком удачно.
– Мне жаль.
– Брось. – Надо бы получше следить за тем, что и кому говорю. – Все нормально. Присаживайся. – Не то чтобы я хотела, чтобы мой гость задержался, но выгонять сразу было бы уж совсем невежливо.
Рис не отказался и не стал придумывать срочных дел. Значит, планировал, что я приглашу остаться.
Он устроился на одном краю койки, я – на другом. Посмотрела на поднос. От еды шел приятный аромат, есть на самом деле хотелось, просто за всеми этими «великими думами» я совсем забыла о голоде. Поэтому без всякого стеснения поставила поднос перед собой, уселась по-турецки и принялась за еду.
– М-м, Кули готовит как Бог. – Я даже закатила глаза от удовольствия. Мясо было божественным.
– Ему все так говорят, – усмехнулся Рис.
– Еще я скажу, – щедро пообещала, потом окинула взглядом принесенные «дары». – Ты с размахом не перестарался? – Я не из тех женщин, которые едят птичьими порциями, но Эшли притащил столько еды, что хватило бы на троих таких, как я.
– Не знал, что ты любишь, – пожал он плечами.
– А я всеядна. – Придвинула к нему поднос. – Угощайся, а то я лопну.
– Я уже поел, – попробовал «отнекаться» от меня старпом, но не тут-то было.
Я сделала серьезное лицо.
– У меня на Родине не принято отказываться от угощения, если пришел в гости. Так что не обижай хозяйку жилища.
– Ну, если все так серьезно, – подыграл он мне и тоже взял кусочек с тарелки.
Вообще-то, я не очень люблю есть в присутствии посторонних, но, как ни странно, сейчас не чувствовала никакого дискомфорта.
– Как тебе у нас? – спросил меня Эшли, глядя на меня, чуть прищурившись.
У меня было много вариантов ответа, но я остановилась на самом нейтральном:
– Непривычно.
– Скоро привыкнешь. – Да он оптимистичен! – Это сейчас ничего не происходит, а долетим до Одина, получим задание, и сама не заметишь, как втянешься.
– Наверное, – не стала спорить. Потом вздохнула и добавила: – Если Тайлер пустит меня к пульту управления.
– А с чего бы не пустил? – Кажется, Рис тоже чувствовал себя в моем обществе вполне комфортно, он уже полулежал на койке, устроившись на боку и подперев согнутой в локте рукой голову.
В ответ я пожала плечами. Жаловаться на капитана его же старшему помощнику было бы глупо. Это между мной и Тайлером.
– Ты уже показала, что ты отличный пилот, не вижу проблемы.
А, это он о моем фееричном полете к астероидам, о котором и вспоминать тошно.
– Думаешь?
– Конечно, – заверил Эшли. – Александр просто присматривается к тебе. Ты ведь сама понимаешь, что он должен быть уверен в человеке, которому доверит свой корабль.
– Понимаю, – вздохнула я. Действительно понимала.
– Так что не переживай раньше времени. Пока летим до Одина, у тебя как раз есть время, чтобы поправиться.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, – за поддержку.
– А, брось, – отмахнулся Рис, – мы же теперь одна команда.
Тут он был прав, одна команда, не поспоришь и ничего не поделаешь.
– Ригз сильно расстроился? – перевела я тему, продолжать рассуждать о единстве экипажа мне точно не хотелось.
Эшли хмыкнул.
– Вчера да, сегодня уже весел и полон сил, сказал, что завтра его очередь нести тебе завтрак.
– Эй! – Я чуть не подавилась от такой новости. Вот уж чего мне только не хватало, так это преувеличенного внимания к своей персоне. – Не надо! Что вы из меня барышню какую-то делаете!
– Ну, барышня не будет драться с Райаном на равных.
Он что, со мной заигрывает? К чему эти комплименты?
– Смотри правде в глаза, – возразила я, – ни о каких «на равных» речи не было. Ригз весит вдвое больше меня и потрясающе двигается. Если бы он не отдавал себе отчет в том, что это тренировочный бой, то мне пришлось бы туго. В реальной схватке он бы меня убил.
– Ты самокритична.
– Я честна. Мне есть чем гордиться и даже хвастаться, но тут я проиграла по-честному.
– Как знаешь, – легко согласился Эшли, потом перевел взгляд на мое плечо. – Кстати, если ты не хочешь, чтобы кто-то еще узнал о происшедшем, надевай куртку прежде, чем открывать дверь.
Опустила голову. Вот черт, а я и не видела – с внешней стороны руки от локтя вверх шел огромный фиолетово-черный синяк, доходил до рукава футболки и уходил под нее.
– Да уж, – протянула я. Что ж, учту, не хватало еще, чтобы Тайлер прознал.
– Кстати, – старпом будто прочел мои мысли. – Почему ты не захотела, чтобы Райан доложил Александру?
– А зачем? – сыграла я в дурочку. Можно подумать, я не знала, что капитан должен знать о всех травмах экипажа. Трюк не прошел, Эшли смотрел на меня предельно серьезно. – Ладно, – сдалась. – Не хочу, чтобы Тайлер неверно истолковал мои мотивы.
– Не замечал за Александром такого.
Если бы Рис знал, что на самом деле произошло, когда мы полетели к астероидам… Но просвещать его я была не намерена. Да о таком позоре я бы даже маме родной не рассказала.
– Пусть останется как есть, – попросила серьезно.
– Ладно, – кивнул Рис, чуть улыбнулся, но смотрел на меня все еще пристально, будто пытаясь понять то, что я не стала озвучивать. – Только синяки прячь, – посоветовал он.
Я тоже кивнула. Буду прятать. И завтра же выйду из каюты и буду делать вид, что со мной все в порядке. В конце концов, подумаешь, ребра, не впервой.
***
Следующие несколько дней прошли спокойно. Меня никто не трогал, а я по возможности избегала общества лондорцев. В каюте больше не пряталась, понимая, что это, наоборот, привлечет ко мне ненужное внимание: во-первых, озабоченные моей травмой Ригз и Рис устроят ко мне настоящее паломничество, во-вторых, и так невзлюбивший меня капитан точно заподозрит неладное, и тогда не видать мне штурвала как собственных ушей.
Поэтому я ходила сама питаться на камбуз, несколько раз объявлялась в кают-компании, где как-то даже сыграла с Клавдией в шахматы.
Не могу сказать, что воспылала к лондорцам внезапной любовью, дистанцию я собиралась соблюдать и впредь. Но все же мой разум возобладал над чувствами: я здесь, чтобы быть пилотом и летать, а не прятаться по углам, а путь к пульту управления у меня был один: продемонстрировать капитану, что я положительно настроена к команде. К тому же, с этими людьми мне в любом случае придется прожить бок о бок полгода, а значит, нужно учиться общаться.
Вечером седьмого дня моего пребывания на «Прометее» я лежала в каюте. Ребра еще давали о себе знать, поэтому, совершив свой ежедневный «обход» и показавшись всем на глаза, мол, я жива и у меня все хорошо, вернулась к себе, чтобы отлежаться.
Пробовала читать, но, хотя глаза быстро бегали по строчкам, мозг категорически отказывался воспринимать информацию. Поэтому закончилось тем, что я отложила считыватель, притянула к себе подушку и так и лежала на животе, крепко ее обняв. В первые дни после травмы такая поза была невозможна, давая нагрузку на ребра, теперь же я с облегчением обнаружила, что стало почти не больно.
Повернула голову, чтобы видеть фото брата.
– Осуждаешь? – спросила тихо. – Играю в любезность, а у самой на душе кошки скребутся. Ты бы, наверное, на самом деле уже со всеми подружился. К тебе тянулись люди, а ты тянулся к ним. – Я вздохнула. – А мне ведь на самом деле никто не нужен.
После смерти Ника у меня случился нервный срыв, и я по настоянию родителей целых два года посещала психолога. И он пытался разобраться не только с моей неспособностью плакать, но и понять, почему за такой короткий срок я умудрилась растерять всех своих друзей. В итоге доктор объяснил это посттравматическим синдромом, а конкретно: боязнью привязанностей из страха потери.
По прошествии многих лет, повзрослев, я признала, что мой детский психолог был прав. Я не сближалась с одноклассниками, понимая, что после школы все мы пойдем своей дорогой и неминуемо расстанемся. Та же история повторилась в КЛА, так как я прекрасно знала, что после выпуска каждый из нас получит назначение кто куда, и мы можем больше никогда не встретиться. А когда началась реальная служба, ситуация усугубилась пониманием того, что любой из членов моей команды может не вернуться с задания живым. Так что и на флоте друзей я не завела.
