По ту сторону чисел
– Привет, Дашуля. Как ты?
…
– Да, завтра все в силе.
…
– Отлично, пока.
Дашуля. Я чувствовала, как напрягаются мышцы вокруг глаз. Ещё немного и я превращусь в хищное животное, застывшее перед броском на беспечную добычу. Но я остановила себя, и добыча исчезала на глазах. Это того не стоит. Я вздохнула и пошла за вторым латте. Мой отрепетированный монолог был ни к чему. Чувство вины тоже было лишним. Этот человек посчитал, что я не заслуживаю откровенности и прозрачности, это было не совсем приятно. А может быть, он вообще не задумывался о моих чувствах. Я сделала усилие над собой: нужно было заполнить этот вечер словами. В конце концов, я предложила эту встречу.
– Ты читал последнюю аналитику по эфиру? Непонятно, с чем связано его резкое падение. Биткоин и другие альты не просели так сильно…
Вова скучающе поморщился.
– Вера, тебе никогда не надоедает постоянно сидеть за кофе? Неужели тебе не скучно? Давай поедем на квиз, здесь недалёко, как раз успеем.
Это было феноменальная наглость. Дашуля. Как может надоесть пить кофе. Квиз. Настолько абсурдно, что я согласилась.
В просторном баре было оживлённо. Кирпичный лофт интерьера был грубовато приветлив. Искатели интеллектуальной романтики заказывали пиво и бургеры. Они не покоряли горные вершины и не испытывали себя походами на прочность. Здесь адреналин добывали по-другому: в жарких спорах рождалась истина и правильные ответы. Азартно сопоставляли режиссеров и фильмы, инженеров и их изобретения. Команды угадывали факты о книгах и музыкальных произведениях, великих полководцах и современном оружии. Эмоции били через край.
Мне нравились водопады радости, уносившие однообразие будней, и все же я предпочла бы размеренно выпить кофе. Мне было по-настоящему дорого общение с близкими друзьями. Для всего остального есть Википедия. Но каждому своё.
Конечно, мне было страшно. У меня за спиной оставалась стабильность, перспективы и тихий уют вечеров. Мир успешных, талантливых людей, считающих ум главным человеческим достоинством. Мир, где мозгу не принято было давать отдых, даже во время развлечений он должен быть в напряжении. Иначе так просто превратиться в неудачника, который бесцельно лежит на диване.
У меня впереди были два месяца Балканского темперамента. Дальше была неизвестность.
1812 год. Кутузов принимает решение оставить Москву. Ему было легко? Мне тоже.
Но противоположность страха – это действие. Пусть это действие выглядит глупо, пусть представляет собой шаг назад. В действительности это шаг к свободе.
4
Павелецкая была многолюдной и шумной. За мной наблюдали черные взгляды. Блестящие. Непонятные. Метро перетекало в вокзал. Зимой он вызывал особенно яркие чувства: грязь, слякоть, люди без дома. Бесконечная печаль и жестокость жизни.
Неожиданно, в этом была красота. Отсюда так и не ушли 90-е. Палатки, шаурма, музыка и дыхание юга. Каким бы нищим не было мое детство, когда чувство безнадежности так часто захлестывало меня с головой, мне было приятно вернуться в него ненадолго. Вспомнить лучшие моменты и облегченно вздохнуть от того, что теперь я живу по-другому.
В уютном кафе с небесно-голубыми салфетками и шерстяными клетчатыми пледами у меня была назначена встреча с подругой. Маша была успешным менеджером в технологической компании, женой и мамой двоих детей. Меня искренне восхищал баланс, которого ей удалось достичь.
Маша опаздывала, но я была не против. Я сидела у панорамного окна с видом на переулок, и фильтр-кофе было прекрасным. Мне некуда было спешить. Новое поколение вокруг было погружено в элегантные Mac и Ipad, компания в глубине сидела за настольной игрой. Стильные очки, хорошо подобранная одежда, уверенность в себе. Эти люди постоянно потребляли информацию, казалось, они были в разы умнее и быстрее меня. Их стиль жизни выглядел чужим.
– Вера, привет! Как я рада тебя видеть! – Маша вбежала в кафе, ее глаза сияли. – Прости, что так долго. Не могла найти место для парковки.
– Все отлично. Это замечательная кофейня!
Я ела брусничный пирог, Маша – сэндвич.
– Вера, я восхищена твоим решением, поехать в Черногорию на два месяца. Это неповторимый опыт. Чем ты планируешь заниматься?
– Увидеть обычную жизнь. Понять себя. Хочу изучить некоторые вещи. У меня нет плана ежедневно ездить по туристическим местам. Хотя, конечно, многое интересно. – Улыбнулась я.
– Знаешь, я вспоминаю себя 10 лет назад. У меня было желание прожить в европейском городе несколько месяцев. В Париже или, может быть, в Барселоне. Но потом появилась семья. И стало не до этого.
– Да, я согласна с тобой. Мой поступок выглядит необычно только в нашей культуре. В западном мире очень распространено понятие gap year.
– Я не слышала о таком раньше.
– Обычно gap year берут после окончания школы или университета. Человек путешествует, проходит стажировку или работает волонтером. Главное – понять, чем ты хочешь заниматься.
– Да, кажется, это очень хорошая идея. Мы в России все время куда-то бежим. Нужно двигаться только вперёд и только вверх. Заканчиваешь университет, попадаешь на стажировку, устраиваешься на работу, выходишь замуж, у вас рождаются дети. Дальше даже не знаю.
– Может быть, смерть?
Маша молчала, глядя перед собой. Неопределённость. У каждого были свои вопросы без ответов. Для меня рассыпалась вся цепочка. Я не знала, действовать или принимать, как есть. Дело во мне или мое время ещё не пришло.
– Есть ли смысл во всем этом, если тебе некого любить…
– Вера, я часто думаю, что быть с кем-то – не цель. Помимо этого в жизни есть столько всего важного и интересного. – Маша улыбнулась. – Подружки говорят, потому что я уже замужем и у меня есть дети.
– На самом деле я с тобой согласна. Просто в нашем обществе тяжело переносить одиночества.
– Да. Но надо больше слушать себя, а не искать одобрения окружающих. Например, наши родители никогда нас не поймут.
Когда мы вышли из кафе, было темно, и снег вокруг был мягким и чистым. Он гасил звуки улицы, в нем растворялись сомнения и тревоги. Я ехала домой в метро и слегка улыбалась.
5
Вещей было немного. Зачем нужны вещи, если я отказалась от своего дома, путь к которому лежал через выплаты процентов выше, чем пики Гималаев. Вещи не могут заполнить пустоту в душе.
Приглушив свет, я стояла у окна и смотрела вдаль. В открывающемся виде была красота индустриального пейзажа. Окна других домов горели в темноте. Их было много, бесконечно много. За каждым окном был человек, семья, история. Истории вдумчивых аналитиков. Истории успешных топ-менеджеров. Истории людей, строивших эти дома. Как эти истории были не похожи на сказки. Огоньки окон сливались все вместе, смешивались с уличным освещением и гасили звезды на небе. Почти нельзя было увидеть звезды в городе. Окна заменяли их.
Мне нравилась ломаная линия домов. Мне нравилось, как окна украшали гирляндами и подсветками. Мне нравилось, как переливалась разными цветами Останкинская башня. Наверно, потому что сегодня ночью я улетала.
Меня ждали такси и аэропорт. С неоправданно дорогим «латтЕ» за 300 рублей, досмотром и проверками. Но каждый раз, когда я заходила туда, у меня начинало радостно биться сердце. В зоне duty free перед посадкой на самолёт, мне казалось, что я попадала в другое измерение. Здесь было возможно все. Например, оказаться в другой стране всего за несколько часов. И перемены, приключения, новые города, люди и впечатления уже витали в воздухе, который пах дорогими духами из магазинов с косметикой. Выпечкой и золотым латте за 300 рублей.
6
Квартира в Будве понравилась мне с первого взгляда. Просторная студия была выдержанна в тёплых золотисто-коричневых тонах. Деревянной мебели было немного. На окнах висели ослепительно-белые занавески, внутрь лился солнечный свет. Из окна были видны другие дома, синие горы, голубое небо и немного облаков. Я аккуратно поставила чемодан в углу и села на стул у письменного стола.
Я чувствовала, как спокойствие постепенно окутывает меня. Не нужно было никуда бежать и ни о чем волноваться. Так просто было быть здесь и сейчас.
На следующее утро меня разбудило пение птиц. Мое настроение было похоже на яркий резиновый мячик. Оно было упругим и легким. Мне хотелось подскочить и побежать к морю. Вдохнуть поглубже и громко рассмеяться.
Как это было не похоже на мое утро в Москве. Утро будней способно было испортить самую приятную музыку, установленную как мелодию будильника. Движение по четко заданной программе. Усталость и наивное ожидание выходных.
Отсутствие планов могло стать роковым. Поэтому лучше было не рисковать. Как карты в колоде я тасовала выставки, кофейни, бары и meetup-ы с иностранцами. И правило номер 1: всегда иметь скачанным сезон какого-нибудь сериала на случай осенней хандры. Если это не помогает – сварить себе чашку какао и зайти на Zara.com. Когда-то я мечтала о кофемашине. Тогда я могла бы чередовать какао с эспрессо и латте. Но когда я представляла себе переезд из одной съемной квартиры в другую, маятник моего мнения качался в сторону минимализма. Вещи делают нас тяжелыми, как будто приковывают нас к земле.
Принимать меры было необходимо, иначе можно было начать думать. О том, как долго до следующего отпуска. И что через год будет все тоже самое, и дорога ведёт в никуда.
Нет, дело не в том, что я слабая. Я бывала целеустремленной. Но я не знала, что хотела бы изменить в своей жизни. Изящная математика и алгоритмы с доказанной сходимостью к результату не давали ответа. Нейронные сети с памятью были не в силах помочь моему интеллекту. И я продолжала медленно идти в темноте, просыпаться утром и не чувствовать разницы между тем, чтобы встать и тащить себя куда-то или продолжать лежать, глядя в потолок.
Пусть спокойно спят те, кто нашёл смысл в стремлении к статусу. Эти люди окружали меня в банке. Они как будто существовали в параллельном мире – мире асуров. Так в буддийской мифологии называли полубогов. Полубоги были могущественны, их жизнь текла полнее и ярче, чем у людей. Но они проводили ее в изнуряющей борьбе, питаясь энергией желаний.
Асуры всегда знали свой следующий шаг. Им не нужен был отдых. Они без колебаний бросали все силы на то, чтобы добиться цели.
Целью одной моей подруги была покупка квартиры. Она считала, что после этого в ее жизнь войдёт спокойствие. Ее упорство восхищало меня. Она работала с полной самоотдачей, структура расходов исключала все лишнее. Я помню воздушный тирамису, которым мы отпраздновали покупку.
Прошёл месяц и подруга сказала мне, что она заблуждалась. Она не сможет жить в этой квартире, так как она слишком далеко от центра, и серые пятиэтажки навевают тоску. Все это было только началом истории. Она сдаёт купленную квартиру и зарабатывает на другую.
Поэтому когда мой знакомый сказал однажды, что будет чувствовать себя человеком, когда начнёт зарабатывать 200 000 в месяц, я засомневалась, будет ли достаточно этой суммы?
– Конечно! – ответил он категорично. А значит, пока он об этом не думал.
Пусть счастливы будут те, кто нашёл смысл в любви. Тогда становятся важными квартира и машина, как средства обеспечить любимому человеку или своей семье достойную жизнь. Но со мной этого пока не случилось.
Тем не менее, здесь, в Будве, все было по-другому. В пении птиц не было слов, но я точно знала, что это была песня надежды.
Следующие недели текли, я делала «ничего». Но мне не было скучно. Я гуляла по узким улочкам опустевшего старого города. Он видел греков и римлян, сербов и зетов. Венецианцы придали городу его нынешний облик. Будва входила в состав Австро-Венгрии, а во время Второй Мировой Войны была оккупирована фашистской Италией. Древний город невозможно было удивить. Оранжевые крыши домов знали, что все приходит и уходит, подобно облакам на небе. И все приносит боль, если в этом временном не уметь видеть постоянное.
Умела видеть изящная балерина с каменным сердцем, исполнявшая свой танец на набережной. Аплодисменты заменяли солёные брызги. Нет, она не жила одобрением зрителей.
Местные жители пили в кафанах бесконечный кофе. Подобно неподвижным сфинксам они, кажется, знали секрет течения времени. И умели его останавливать или даже разворачивать вспять. Иначе чем можно было объяснить их невозмутимость?
Казалось, здесь царило негласное правило, по которому вход был разрешён только мужчинам. В Москве было почти наоборот. Отсутствовало здесь и понятие «кофе с собой». Исполняющие кофейный ритуал черногорцы сочли бы это оскорбительным. О, как мне это импонировало.
Моя жизнь стала менять ритм. Мне стало нравиться есть не спеша. Мне хотелось почувствовать копченый вкус каждого ломтика местного пршута. Ощутить горечь и кислоту каждого глотка кофе. Меня удивляло, что после кофе без молока и сахара вода была сладкой. Раньше я этого не замечала. Я столько всего не замечала.
Порой ко мне подходили знакомиться. Набор вопросов был стандартным: «Ты русская?», «У тебя есть парень?» Это было так удручающе поверхностно. Никто не пытался узнать, что я за человек и чем я живу. Это было неважно, потому что все подчинялось строгой логике. Черногорцы мечтали жениться на русских. Русские мечтали выйти замуж за американцев. Стоп, это уже в прошлом. Русские мечтали выйти замуж за программистов, которые уедут работать в Силиконовую долину. А может быть удалённая работа позволит всей семьей отправиться жить в загадочный Таиланд. Только я и балерина с каменным сердцем были убеждены, что по-настоящему разумно быть с человеком по любви. Независимо от языка и цвета глаз, образования и размера доходов. Никто не может знать, где встретит родственную душу. В другом городе в поисках работы или на другом континенте в поисках себя. За соседней партой. На вечеринке друзей. В вагоне метро.
Мне не было грустно или одиноко. Лёша рассказывал последние новости в банке.
– Помнишь нашего менеджера Мишу? В течение двух недель он увольняется. Вернее его поставили перед фактом. Сам был в шоке.
Миша. Ну надо же. Он был весь в работе.
Но каким было мое удивление, когда мне написал Дима. Он тоже подал заявление и дорабатывал в банке последние недели.
Казалось, мы наблюдали исход израильтян из Египта. Совпадения? Не знаю. Раньше мне хотелось лучше понимать цель работы и видеть результат. Иначе все превращалось в много шума из ничего. На этот шум было жаль и сил и времени. Но теперь все это было далеко.
Я много читала, задумалась о том, чтобы вести блог. Ведь когда-то он у меня был. А потом социальные сети стали слишком заманчивыми. Мы искали в них друзей, любовь и красоту. А находили лайки и статусы об одиночестве. Сообщения становились все короче и суше, грамматика и правописание стали непозволительной роскошью. И вечера, проведённые online, продолжали исчезать, не оставив даже воспоминаний.
Однажды мне на глаза попалась статья о цифровой девушке. Это был Facebook-аккаунт фотомодели, которая была полностью нарисована графическим дизайнером. Аккаунт очень популярен, и количество подобных страниц растет. Идеальные девушки становятся законодательницами моды, продвигают идеи в сфере образования и борются за права женщин.
Я представляю себе, как с неба на золотой колеснице ко мне спускаются дизайнер и маркетолог.
– Вера, мы рады сообщить Вам о том, что Вы можешь получить гражданство Виртуального пространства. Вам больше не придётся платить за квартиру и ездить на метро. Ваша кожа всегда будет совершенной, и миллионы пользователей Виртуального пространства будут восторгаться Вашими фотографиями.
– Звучит интересно. Возможно ли двойное гражданство?
– К сожалению, в соответствии с действующим законодательством – нет. Ваша человеческая сущность будет отцифрована без возможности восстановления. Вы превратитесь в замкнутую монаду. С подробностями можно ознакомиться в договоре. Но уважаемая Вера, ведь Вы ничего не теряете. Что Вам от Ваших скитаний по миру, лишенных смысла…
Вам тоже кажется, что контекстная реклама становится все более изощренной? Кто добровольно захочет превратиться в бледную безликую проекцию, какой является профиль в соцсети. Желание загнать себя в его тесные рамки навевает меланхолию. Человек остается существом социальным. Не виртуальным. По крайней мере, пока.
7
С приездом Марины все потекло оживленно. Казалось, она привезла с собой воздух московских улиц, офисные сплетни, заразительный смех и самоиронию. Марина работала в другом банке в отделе валютного контроля. Конечно, ей тоже не нравилось.
Мы полюбили ужинать в пиццерии Sambra. Состаренные фотографии на стенах напоминали о временах былой славы. Но о ней никто не жалел. Меня поглощала огромная порция карбонары. Марину – глубокий взгляд официанта. В эти вечера мне казалось, что взаимная любовь существует.
Мы ехали в Котор, когда я увидела его на автобусной остановке. Он долгим взглядом смотрел на меня, как, впрочем, это делали местные мужчины. Я не отвела глаза и улыбнулась в ответ. Не представляю, чтобы это случилось со мной в Москве. А может быть, представляю.
Это было так просто. Как дважды два. Как открыть глаза утром. Как вдохнуть и затем выдохнуть.
Все было просто вокруг и все было просто во мне: однотонная чёрная куртка, джинсы, отсутствие макияжа. Мне всегда казалось, что ты либо нравишься человеку в пижаме и домашних тапочках, либо не нравишься вообще.
Лука был гидом. В Которе ему нужно было уладить дела. Он водил нас по лабиринту улочек старого города, который предпочёл остаться в Средневековье. Кафедральные соборы и старинные церкви рассказывали историю компромиссов между католичеством и православием. Дворец Драго примирял барокко с готическим стилем. Лев соседствовал со змеей на вывеске аптеки, где человеческие судьбы подчинялись законам алхимии и астрологии. Здесь, на берегу Которского залива, все перемешивалось и переплеталось друг с другом, находя наконец своё место.
Мы с Лукой ждали на небольшой площади, пока Марина выбирала сувениры. Окна приветливо раскрывали зеленые ставни. Мне казалось, что я попала в одну из сказок, прочитанных мной в детстве. В ее заключительную часть, конца принцесса выходит замуж за прекрасного, влюблённого в неё трубадура.
Нет, дело было не в физической привлекательности. Мне казалось, что я вижу своё отражение. Мне был странно понятен каждый жест, каждый поворот головы и каждое изменение интонации. Моя улыбка распространялась на нас обоих.
Лука нежно смотрел на меня. Мне хотелось сказать ему, что рядом с ним я счастлива. Что я как будто ждала его всю свою жизнь. Меня останавливала эта ванильно-слащавая формулировка. Ведь я никого не ждала. Я жила, как могла. Только сейчас стало понятно, что это было наполовину. И его глаза говорили, что он знает. Слова были необязательны. Медленны. Несовершенны.
– Есть красивая легенда о мощах святого Трифона, – заговорил Лука. – Венецианские моряки везли их в Малую Азию, когда остановились в Которе. Они трижды отправлялись в путь, и три раза их заставал шторм. Моряки снова и снова возвращались в порт, после чего было принято решение оставить мощи в городе. Сколько ты уже находишься в Черногории, Вера? Четвёртую неделю? Это больше чем туристы, приехавшие осмотреть достопримечательности и искупаться в море. От чего или от кого ты уехала сюда? Может быть, ты тоже хочешь остаться? – улыбнулся он.
Это был вопрос, это был намёк, предложение, повисшее в воздухе, потому что я не смогла улыбнуться в ответ. Что я могла? Что у меня было кроме билета в Москву, не работы, неоплаченных счетов. Скоро пробьют часы и выяснится, что принцесса на самом деле простая золушка. Она бесшумно покинет бал, а ее карета превратится в тыкву.
И его глаза говорили, что он понимает.
Пусть я останусь для него холодной. Это лучше, чем ранить его жестоким флиртом. Чем подарить надежду, а затем забрать ее.
8
Мы завтракали втроём в кафе. Тосты с сыром, кофе по-турецки, небольшие столики, стулья на тонких металлических ножках. Наш разговор тёк, ни на чем не задерживаясь. Облака скользили по небу. Все было резким и отчётливым. Я думала о том, что этот завтрак никогда не повторится. Казалось неправильным грустить в такое волшебное утро, но мне было грустно. Моя сказка заканчивалась. Сегодня мы с Мариной возвращались обратно в Будву. Я смотрела, как Лука пьёт кофе. Как он рассказывает что-то Марине. Как улыбается мне. Я хотела запомнить его как можно лучше. Я больше никогда его не увижу.
9
С Мариной было легко. Мы знали друг друга много лет. Нашим любимыми были воспоминаний из студенческого лагеря. Мы возвращаемся в домик из бара в 4 утра. Наш сосед Паша предусмотрительно оставил дверь открытой и спит, ни о чем не подозревая. Но как бы не так. Мы громко стучим в окно и требуем нас впустить. Паша – замечательный сосед. Он открывает дверь и ложится спать дальше. На утро мы все вместе смеёмся.
Эх. Дальше были проекты, офисы, премии. Премии, которые не заплатили. Иллюзия ипотеки. Мальчики в парке Горького, которые спрашивают твой инстаграм. Коллеги из IT-отдела, которые прежде чем звать тебя на свидание, уточняют умеешь ли ты варить борщ.
И вот я в Черногории, потому что я больше так не хочу. Дело было не в Крымском портвейне, который мы пили в студенческом лагере. Дело в состоянии души.
Я смотрела в окно автобуса, но видела лицо Луки. Я слышала его голос. Но он не писал. Возможно, он понял мое бессилие. Возможно, он тоже был бессилен.
Марина чувствовала мое настроение. Ей хотелось помочь мне развеяться. А ещё она не любила сидеть на одном месте. Поэтому два дня спустя мы уже шли по улице Цетине мимо разноцветных домов и небольших кафе. Внутри задумчиво сидели редкие посетители. Читали газеты, пили кофе, смотрели в окно. Вокруг были горы, светило солнце и не было ветра. Все казалось простым, неподвижным, неизбежным. Неизбежно хорошим, как капучино и пончики с заварным кремом, которые мы только что съели в кофейне. Я говорила Марине, что я могла бы преподавать английский по скайпу и путешествовать по недорогим странам. И что мужчины стали ко мне равнодушны. А Марина говорила, что лучше равнодушие мужчин, чем изнуряющее любопытство женщин в офисе. И мы смеялись так же беззаботно, как в студенческом лагере на берегу Чёрного моря.
10
Дни текли, как капельки дождя. Как стеклянные бусинки. Маленькие, незаметные. И возвращение в Москву было все ближе. Я вела блог. Его почти никто не читал, и это было неважно. Готовилась сдать IELTS. Мысли о работе были туманными. В солнечные дни мне казалось, что все было возможно. В облачные – все обречено на неудачу.
Мы с Мариной шли по дороге к Цетинскому монастырю. Он был похож на средневековый замок. Людей было немного, все казалось простым и однозначным.
– Вер, я вот думаю и я бы с радостью переехала в Европу. Помнишь Лену из Саратова? Живет в Лиссабоне со своим парнем. По-моему она счастлива.
– Я не знаю, Марин. Если ты спрашиваешь мое мнение, то помимо парня нужна работа.
– Муж будет меня содержать, со временем я найду себе что-нибудь.
– Будет меня содержать? Спасибо, но это не для меня.
– Ох, Вера… По-моему мужчины в России интересуются только собой. Им вообще не надо прикладывать усилий, чтобы кому-то понравится. Зато девушка должна быть ухоженной стройной, сама себя обеспечивать, готовить борщ…
– Я раньше тоже так думала. А теперь мне кажется, что «мужчины в России» не существует. Есть отдельные люди и все они разные. И найдутся «женщины в России», которым это нравится. Спрос рождает предложение.
Среди безмятежного голубого неба, среди каменных стен старинного монастыря, между альфой и омегой на дверях не хотелось спорить и критиковать. Хотелось просто быть и надеяться, что если ты живешь в этом мире, то где-то существует человек, с которым тебе хорошо. И работа, на которую хочется ходить каждый день.
11
После душа волосы пахли васильком и чистотой. Я сидела в полотенце, слушала джаз и чайник только вскипел. Я была расслаблена, и зачем-то пыталась представить себе свою жизнь с Лукой. Я даю уроки английского. Неспешно изучаю сербский. Пью кофе по-турецки. Когда становится тепло, хожу на море. Наслаждаюсь спокойствием, умираю от скуки…
Вдруг вокруг стало темно.
– Ну что это такое?? Неужели вырубило пробки, – огорчилась я. Вот только этого не хватало.
Марина подошла к окну.
– Слушай, мне кажется, что на всей улице нет электричества.
Население Цетине около 15 000. Черногория. Стоило ли ждать «коммунального рая». Я выпила в темноте свой ромашковый чай. С грустью посмотрела на 50% зарядки. Переезд в Черногорию? Точно нет.
Мы с Мариной лежали в темноте и говорили об одиночестве.