Инопланетный принц
– А это Лидия Григорьевна – маменька Елизаветы! – представила его Анастасия Дмитриевна, – Лидочка, это мой племянник Павел! Павел Петрович!
– Очень рады! – ответила она, – Сейчас в гостиной накроют к чаю! Может, ты нам пока что-нибудь сыграешь, Лизонька? – спросила её мать.
Елизавета сняла шаль, повесив её на спинку кресла, прошла к белому роялю, что стоял у окна, присела и раскрыла ноты.
– Что-нибудь осеннее! – попросила Лидия Григорьевна.
И Лизонька заиграла, казалось, что с её клавиш, кружась, летят осенние листья, падают первые капли дождя, временами даже в этой музыке слышались глухие гулкие раскаты, порывы ветра, последние теплые лучи уходящего солнца озаряли комнату своим янтарным золотистым светом.
Павел Петрович невольно залюбовался этой девушкой, внимая её музыке, он смотрел, как солнечные лучи золотят её волосы, как её тонкие пальцы порхают по клавишам, иногда она опускала ресницы, прикрывая глаза, словно могла бы играть эту мелодию по памяти, даже в полумраке или при свете луны, словно эта музыка была её частью, словно она струилась из кончиков её пальцев.
В зал тихо вошла горничная Дуня и остановилась в дверях, тоже слушая, как барышня играет.
И вот всё стихло. И в этой странной, внезапно свалившейся на всех тишине, как-то растерянно прозвучал голос Дуняши:
– В столовой накрыто всё!
Лидия Григорьевна обернулась к ней, словно приходя в себя и что-то припоминая, а затем, обращаясь ко всем присутствующим, добавила:
– Идёмте-ка пить чай! – это было сказано так по-хозяйски просто и добродушно, что все тут же приняли её приглашение.
Та осень принесла в жизнь Павла Петровича новые чувства, наполнила его существование новым смыслом, одарила его щедро мечтами, тревогами, надеждами и романтическими грёзами. До этой осени он и не знал, что способен так видеть мир, так чувствовать жизнь, так радоваться и огорчаться. И теперь вся его предыдущая дорога казалась ему унылым безликим сном, туманной предрассветной дымкой над озером, словно он и не жил, словно он только сейчас родился и был полон новых сил, радости от предвкушения больших побед и свершений!
***
Софья закончила играть, встала и закрыла клавиши пианино.
Акимовна появилась и сообщила, что приготовила комнаты ко сну.
Софья Павловна наклонилась и поцеловала папеньку, обняв его за шею своими тонкими ручонками.
Павел Петрович уткнулся носом в её волосы, потом поцеловал дочь в лоб. Одинокая слеза скатилась по его щеке, он вспомнил свою возлюбленную супругу, которую уже ничто не могло вернуть из мира теней.
Павел Петрович прошёл в красный угол, зажёг лампадку и помолился. Он говорил с Богом о своей покойной супруге Елизавете Семёновне, просил помощи и защиты для своей дочери Софьи. Благодарил. Каялся. Просил. И снова благодарил!
***
На следующее утро Софья встала ни свет ни заря и позвала к себе Акимовну.
– Ну что там Наденька? – поинтересовалась она у няни.
– Нет! Не придут-с! – ответила Акимовна.
– Как так?! – удивилась Софья и растерянно снова опустилась на кровать.
– Наденька прийти не может! У неё дитя приболело! Никак его оставить нельзя! – сказала Акимовна.
– А что же мне делать? – Софья чуть не расплакалась от досады.
– Да мы, может, и сами как-нибудь справимся! – стала успокаивать её Акимовна.
– Да? И как же? – удивилась Софья.
– Ну, ваша матушка покойная шить хорошо умела. – начала Акимовна, – И вам бы не грех нитку с иголкой в руке держать научиться!
– Как?! – удивилась Софья.
– Я сейчас всё принесу, – сказала Акимовна, приобняла Софью и пошла в кладовку. Вскоре Акимовна вернулась с небольшой коробочкой, в которой лежали нитки, кружева, пуговицы и другие принадлежности для шитья.
– А может, тогда ты, Акимовна, – начала было Софья.
– Я? Не, я вижу плохо, – ответила няня, – Я тебе только покажу, а ты дальше – сама, а то я криво млгу пришить, не красиво будет! – добавила она.
– Ну, хорошо! – сдалась Софья, – Попробую!
Она открыла шкаф, достала платье и разложила его на кровати.
– Ах! Сколько кружев разных! – воскликнула Софья, открыв коробку, – Какое лучше? – спросила Софья у Акимовны.
– По мне так все они хороши! – ответила няня.
– По-моему это лучшее! – наконец выбрала Софья.
Она исколола себе несколько пальцев, потратила уйму сил и времени, даже забыла про завтрак, но результатом своей работы осталась довольна.
– Ну как? – спросила она у Акимовны.
– А ну примерь! – сказала та.
– Ой, как тебе хорошо! Ну, самая настоящая барыня! – всплеснула руками няня.
Софья, довольная собой, поворачивалась перед зеркалом, пока не услышала, как зазвенел колокольчик у входной двери на первом этаже.
– Что это? Уже папенька вернулся? – удивилась она.
– Так уже время! Пора бы ему, – ответила Акимовна, взглянув на настенные часы.
– Ой! Так я же совсем не причёсана! – воскликнула Софья Павловна и присела на пуфик перед зеркалом.
– Акимовна, принеси мои туфли! – сказала она, – Ну, те голубые, сафьяновые!
***
Гость явился ровно в назначенное время, минута в минуту.
Павел Петрович спустился в гостиную, чтобы встретить Жана Баже.
– Экий точный! – возмутилась Софья, снимая папильотки с волос, – Акимовна, помоги-ка мне!
Когда Софья Павловна посчитала, что она достаточно напудрена, а волосы её элегантно уложены в тугой пучок со спускающимися книзу локонами, обрамляющими с обоих сторон её чудесное, чуть удивлённое, светлое детское личико, то придирчиво осмотрев ещё раз весь наряд в большом зеркале, она готова была спуститься вниз к двум ожидающим её господам.
***
А пока Софьюшка одевалась и прихорашивалась, внизу состоялся такой разговор:
– Добрый день, сударь! – вежливо приветствовал гостя Павел Петрович, он пригласил Жана в свой кабинет, плотно закрыл двери и внимательно оглядел его с ног до головы.
Жан Баже не был похож ни на молодого офицера, ни на современного франта. И хотя одет он был в весьма простой и строгий костюм, вид его на Павла Петровича произвёл благоприятное впечатление.
– Вы, должно быть, юрист? – поинтересовался отец.
– Нет! Никоим образом, – ответил гость.
– Ну, – Павел Петрович задумался, – В таком случае, архитектор? – сделал он вторую попытку.
– Я – путешественник, – Жан Баже решил сразу всё объяснить этому человеку.
– Я – отец, – заявил Павел Петрович, – Со мной вы можете говорить прямо. Моя дочь Софья, однако, обладает богатой фантазией, и она ещё наивное дитя! Но я человек с опытом! И меня вам провести не удастся! – немного резко добавил он.
– Павел Петрович, я говорю правду, – ничуть не смутившись, абсолютно спокойным и ровным тоном заверил его Жан, – Я действительно путешественник! Только отличаюсь от обычных путешественников тем, что исследую не только Землю и материки, которые на ней расположены, но и другие планеты и системы планет.
– Стало быть, – Павел Петрович задумчиво опустился в кресло, – У вас и оборудование всё необходимое для этого имеется?
– Ну, разумеется! – спокойно ответил Жан Баже, – В моём распоряжении есть целый корабль со всем необходимым на борту!
– М-да, – задумчиво произнёс Павел Петрович, – Но какова цель вашей экспедиции? – решил уточнить он.
– Я – исследователь, – ответил господин Баже, – Цель – научная, я изучаю образцы жизни, уровень развития разных существ, обитающих на разных планетах.
– Ага-ага, – кивнул Павел Петрович, – А что потом?
– Я создаю свою научную энциклопедию, в которую войдут наиболее точные и важные сведения о каждой из планет во Вселенной.
– Значит, энциклопедию, – уточнил Павел Петрович.
– Да! – кивнул Баже.
– И где же можно будет ознакомиться с вашим трудом? – поинтересовался отец Софьи.
– В данный момент я публикую отдельные главы для электронной библиотеки, которая находится на орбитальной станции в созвездии Галатеи, – объяснил Жан Баже.
– Однако, добраться до туда нам весьма проблематично! – заметил Павел Петрович.
– Да, я знаю, что на вашей планете космические технологии развиваются весьма примитивно и чересчур медленно, – согласился с ним Жан, – Я полагаю, что это связано с определённой политической группой, которая у вас почему-то стоит у власти, хотя обладает весьма низким интеллектом и не способна развить вашу планету должным образом. Я сделал по пути сюда некоторые личные выводы, которые меня несколько удивили. Дело в том, что на вашей планете существуют выдающиеся умы, люди с очень хорошо развитым интеллектом и способностями, но им мешают! Их идеи откровенно саботируются. Во всём ищут в первую очередь личную выгоду! Это очень сильно тормозит! На мой взгляд, вам следует поменять правительство и всю политическую систему в целом! Это даст мощный энергетический рывок для развития новых технологий и новых знаний о мире, в котором вы живёте.
– Вы так считаете? – Павел Петрович был немного взволнован, этот человек говорил с ним о политике и высказал весьма смелые убеждения. Не то, чтобы Павел Петрович не был с ним согласен, однако Жан Баже не обожествлял власть и говорил о ней так же, как любой другой рассуждал бы об услуге, например, в секторе туризма или строительства. И тем не менее, Баже не производил нездорового впечатления, он не был похож ни на фанатика, ни на революционера.
– Видите ли, – осторожно заметил Павел Петрович, – Сменить этих людей не так-то просто. Здесь, как бы это правильно сказать, – он замялся.
– Власть захватила шайка разбойников, – подсказал ему Жан Баже.
– Точно! – Павел Петрович покраснел, он достал платок и вытер пот со лба.
– Ситуация не простая, – согласился Жан Баже, – я видел такое на нескольктх планетах. Но там люди протестовали, устраивали забастовки, отказывались работать.
– Э, нуда, ну да, – закивал Павел Петрович, – Это всё мы уже проходили! – он начинал заметно нервничать от того, что в его кабинете сейчас находится откровенный революционер, и если эта информация вдруг станет известна в определённых кругах, то она может ему навредить, не говоря уже о его дочери Софье.
– Надолго ли вы приехали? – поинтересовался Павел Петрович.
– Нет, я пробуду здесь неделю, – ответил гость, – Этого времени мне будет достаточно, чтобы собрать образцы растений и изучить флору и фауну вашего мира.
– Ага, – кивнул Павел Петрович, – А что же потом?
– Отправлюсь дальше в свой путь по Вселенной, – ответил Жан.
– А, как же Софья Павловна? – Павел Петрович вспомнил о цели визита своего гостя.
– Разумеется, я возьму её с собой, если она пожелает стать моей спутницей по жизни и в моих странствиях, – ответил Жан Баже.
– Как? – воскликнул Павел Петрович, – И я больше не увижу свою дочь?!
– Отчего же! Я оставлю вам передатчик, по которому вы можете связываться с нами в любое время, не зависимо от того, на каком конце Вселенной мы будем находиться. У него очень мощный сигнал! – Жан внимательно посмотрел на Павла Петровича, – Или, если захотите, то можете поехать вместе с нами!
Павел Петрович открыл маленький шкафчик и достал графин с золотистым содержимым, он налил немного в одну рюмку, потом обернулся к гостю, тот лишь покачал головой:
– Благодарю! Но я не пью спиртовые настои, – заметил он.
– Что же? – развёл руками Павел Петрович.
– Если я хочу взбодриться, то использую для этого другие стимуляторы, – заметил он.
– Какие же? – поинтересовался Павел Петрович.
– Я как-нибудь вас угощу, – пообещал Жан Баже, – Ту жидкость, что вы принимаете, лучше вам от неё отказаться! Она влияет на жизненные процессы в организме не самым лучшим образом. Я заметил, что на вашей планете это считается нормой, однако, в другом месте это назвали бы медленным самоубийством.
– А! – махнул рукой Павел Петрович, – Семи смертей не бывать, а одной не миновать!
– Продолжительность жизни на вашей планете крайне низкая! – заметил гость.
– Однако? – удивился Павел Петрович, – А я слышал, что у нас люди доживают до ста лет!
– Сто лет – это немного, – заявил Жан Баже, – Если человек прожил их сознательно, то накопил важный опыт, которым может поделиться с другими.
– Ну нет, – заявил Павел Петрович, – Быть дряхлой развалиной ещё каких-то пусть даже десять лет сверх того1
– У вас не правильная методика старения! – возразил Жан Баже, – Во-первых, вы изначально разрушаете свой организм, а потом, когда тело начинает функционировать с перебоями, то вам с ним становится не комфортно жить! Однако, тело – это не скафандр, хоть и ваша религия утверждает обратное. Я думаю, должно смениться ещё несколько поколений на вашей планете прежде чем ваше общество придёт к верной системе, которая способна произвести эволюцию. Проблема в том, что в вашем мире управляют люди, которым эта эволюция не нужна, они её не хотят! Либо у вас всё останетя по-прежнему. Либо ваши правители потихоньку разрушат вашу планету, уничтожив и себя заодно. Либо у вас появится шанс изменить ситуацию в корне!
– О каком шансе вы говорите, – вздохнул Павел Петрович.
– Бывает по-разному, – ответил Жан Баже, – На одной планете, где люди были угнетаемы ещё хуже, чем на вашей, учёный создал в лаборатории уникальный вирус, который воздействовал только на определённую группу людей, он выявил у них у всех был одинаковый, который ген, который отвечал за наследственность, он трансформировал этот ген с помощью своего вируса, и люди, родившиеся в следующем поколении сильно отличались от своих родителей по их поступкам и характеру, так бескровно был решён этот вопрос на той планете.
– Как это? – не понял Павел Петрович.
– Он химически эволюционировал потомков людей с низким интеллектом. Ну а их родители, они сами со временем изменились или вымерли. Это привело к изменению всей системы, всего общества вцелом. Это было на Корнаксе. Кстати, они добились потрясающих результатов в регенерации отдельных органов и даже недостающих частей тела.
– Что? – не понял Павел Петрович, от этого обилия информации у него немного закружилась голова.
– Они научились выращивать человеческое сердце, печень и почки в пробирке и могли даже вырастить ногу инвалиду, например.
– А-а-а! – протянул Павел Петрович, – Это удивительные вещи!
– Удивительные! – согласился Жан Баже, – Но вполне реальные!
***
Явился дворецкий и сообщил, что Софья Павловна спустилась в гостиную и ожидает их.
– Ну что ж! – произнёс Павел Петрович в некотором замешательстве.
– Думаю, не стоит заставлять даму ждать, – сказал его гость.
И они вышли из кабинета, сначала хозяин, а следом за ним – путешественник.
Софья Павловна сидела на диванчике, обитом искусственным шёлком, она в ожидании то перебирала платье, то смотрела на дверь кабинета, за которой странный гость беседовал с её отцом.
Странные и противоречивые мысли навязчиво лезли ей в голову: «А что если этот человек неправду сказал папеньке? Что если это какой-то обманщик? А вдруг, он не красив? Или слишком стар для неё? А что если он отличается от обычных людей? Вдруг у него три глаза? Или вообще один, но большой, как у циклопа? А что если он к тому же ещё и лысый?»
Софья Павловна уже боялась предположить, как может выглядеть этот путешественник, и что он вообще из себя представляет…
Она закрыла глаза, снова открыла их и посмотрела в окно, прямо перед домом был парк, два больших старых клёна осыпались жёлтыми листьями.
Софья Павловна достала маленький пузырёчек с духами, откупорила и поднесла его к носику, крепкий чуть сладковатый аромат вернул ей самообладание.
Тут дверь кабинета вдруг распахнулась, Софья Павловна вскочила и сама не зная отчего переместилась в кресло, так, чтобы гость не смог сразу увидеть её. Бог знает, чего она испугалась! Софья заслышала шаги и голоса, один – папочкин, и другой – не знакомый ей. Она вздрогнула, как-то вся напряглась. В это время в гостиную вошла со стороны кухни Акимовна с самоваром.
Софья перевела взгляд на няню, и в этот момент гость и её отец показались в гостиной.
Софья Павловна встала с кресла и взглянула на мужчину, что вошёл в гостиную вместе с её отцом.
– Это моя дочь – Софья! Господин Жан Баже, путешественник и учёный! – представил отец их друг другу.
Софья сделала небольшой кивок головой, но осталась стоять на своём месте.
Жан Баже учтиво поклонился, приложив правую руку к груди.
Софья во все глаза разглядывала этого господина. Нет! Он не был старым или лысым, как она опасалась. Напротив, высокий, стройный, со светлыми глазами и длинными волосами, в чёрном камзоле, тёмных брюках и высоких кожаных сапогах для верховой езды. Волосы его были зачёсаны назад и уложены.
«Экий щёголь!» – подумала про себя Софья.
В этот момент Жан Баже посмотрел на Софью и улыбнулся.
«Вот наглец!» – подумала она про себя и опустила взгляд.
– Прошу! Господин Баже мы будем рады, если вы согласитесь с нами отобедать! – Павел Петрович сел во главе стола, посадив гостя по правую руку, а Софью слева, так что они оказались друг напротив друга, Акимовна же присела рядом с Софьей.
– У нас всё по-домашнему, – сказал Павел Петрович, словно оправдываясь, – Ну, Акимовна, ты сегодня постаралась на славу!
– Ну что вы, батюшка?! Извольте кушать! Вот пироги с капустой, курник, вот рыбка солёная, вот окорок запечённый, вот картошечка с лучком, огурчики солёные домашние прям к водочке просятся, а вот сыр мягкий, а это пирог сладкий с яблоками, – объясняла она скорее для гостя.
– Благодарю! – ответил тот с улыбкой, – Давно я не ел ничего домашнего! Всё в дороге, всё больше консервы!
– Заметно, – обронила Софья.
– Ну, если вы, сударыня, готовите так же великолепно, как хозяйка сегодняшнего пира, то я боюсь поправиться, – пошутил он.
– О! Не беспокойтесь! – Софья побледнела от негодования: «Подумать только! Он уже вообразил меня на своей кухне!» – возмутилась она.
– Жаль, – добавил он с улыбкой.
Софья вздрогнула и посмотрела пристально ему в глаза. Он так же не сводил с неё взгляда, и, казалось, даже искорки в его глазах улыбались ей.
– У вас чудесная дочь, Павел Петрович, – заметил он, не сводя глаз с Софьи, – Чудо, как хороша! А что за дивный характер!
– М-да, – только и сказал Павел Петрович.
Софья Павловна покраснела и опустила глаза.
– Так откуда вы к нам прилетели? – серьёзным тоном спросила она.
– О! Я совершил очень большое и длительное путешествие. К вам я прилетел после Цирцеи, ну в вашу систему, – уточнил он.
– И что же у вас есть свой корабль? – поинтересовалась Софья.
– Разумеется! Без корабля здесь никак не обойтись! – кивнул Жан Баже.
– В таком случае, мы будем иметь удовольствие побывать на нём? – спросила Софья.
– О! С радостью приму вас! Хоть завтра! – ответил гость.
– Ну что ж! В таком случае, завтра мы вас навестим, да папа? – Софья обратилась к отцу. Тот немного смутился.
– Ну, если мы не помешаем господину Баже, – заметил он, – У него, как я понял, научная экспедиция, к тому же он ограничен во времени, – добавил Павел Петрович.
– Что это значит? – не поняла Софья и вопросительно посмотрела на гостя.
– Видите-ли, сударыня, я только вчера прилетел на вашу планету, у меня есть неделя на изучение флоры и фауны, а так же, чтобы взять с собой некоторые образцы растений, – объяснил Жан Баже.
– Это возмутительно! – Софья Павловна встала из-за стола и отбросила салфетку.
Жан Баже тоже поднялся и сказал:
– Я был очень рад нашему знакомству! Если вы не передумаете, то жду вас завтра у себя после обеда! Я пришлю за вами машину!
– Софья!!! – Павел Петрович тоже поднялся со своего стула, – Господин Баже? Простите! Я…
В это время Софья Павловна выбежала из столовой и поднялась к себе в комнату.
– Прошу вас! – сказал смущённо Павел Петрович, приглашая гостя сесть и продолжить трапезу.
– Я чем-то обидел Софью Павловну? – лицо гостя приняло озабоченное выражение.
– Думаю, что она немного разволновалась, – сказал Павел Петрович, – Но, мы примем ваше приглашение, с радостью посетим ваш корабль завтра! – заверил он гостя.
– Чудесно! – сказал тот, – Попросите Софью Павловну одеться во что-то более удобное, в платье ей будет тяжело передвигаться по кораблю.
– А?!! Да, конечно! – кивнул Павел Петрович.
Они ещё немного посидели за столом, выпили чаю, но по лицу гостя было видно, что он чем-то озадачен, да и аппетит у него пропал.
– Сходи, Акимовна, узнай, что там! – попросил Павел Петрович.
И Акимовна ушла наверх за Софьей.
– Ну что? Он ещё там? – спросила Софья, как только няня показалась в дверях.
– Да, – ответила Акимовна, – Но, кажется, уже собирается уходить! – добавила она.
– Прекрасно! – холодно заметила Софья.
– Вам бы спуститься! – сказала Акимовна, – Хоть проводить гостя по-человечески надо!
– Не могу! – воскликнула Софья Павловна, – Он сказал, что видите ли, он очень занят! Что приехал всего на неделю! Этакий визит вежливости! – возмущённо воскликнула она.
– А вы знаете, всё-таки это странно! – вдруг заметила Акимовна.
– Что странно? – не поняла её Софья.
– Ну объявление, что я тогда подала! – объяснила Акимовна.
– Ну? И что? – не поняла Софья.
– Оно должно выйти в газете только завтра, – тихо сказала Акимовна.
– Как?! – воскликнула Софья и присела на кровать в задумчивости, впрочем, размышляла она не долго, – Я спущусь! Надо проводить его! – согласилась она.
– То то и оно! – согласилась Акимовна. И Софья Павловна застучала каблучками по лестнице, она вошла в гостиную и остановилась.
Её отец и Жан Баже уже вышли из-за стола и пожимали друг другу руки.
Софья Павловна подошла к Жану Баже и протянула ему руку:
– Простите! Я так расстроена! Неужели вы к нам только на неделю?! – тихо произнесла она.
Жан Баже склонился, целуя её маленькую ладошку, отчего она смутилась и вспыхнула.
– Я на вас не сержусь! – сказал он, поднимая на неё свои голубые глаза, во взгляде его сквозила нежность, совершенно ничем не прикрытая.
Софья Павловна была поражена, что человек этот не склонен скрывать свои чувства и эмоции под маской холодности, безразличия или светской вежливости, как это делали другие.
Меж тем Жан Баже продолжал держать её за руку, – Приезжайте завтра с отцом ко мне в гости! Я буду вас ждать! – он слегка пожал её руку, и отпустил её не сразу, немного задержав её пальчики в своей руке, словно ожидая ответа.
– Хорошо! – кивнула Софья, – До завтра!
– Ах, да! Я уже предупредил вашего отца насчёт платья, – добавил Жан, – Вам в нём будет несколько затруднительно передвигаться по кораблю, – заметил он.
– Я одену костюм для верховой езды, – ответила Софья Павловна.
– Прекрасно! – согласился он, – Увидимся завтра! Я буду ждать вас! – гость ещё раз поклонился Софье Павловне и её отцу и ушёл.
Павел Петрович присел снова за стол, Софья села рядом с ним, Акимовна налила ей чаю, а отцу немного ликёра.
– Что ж ты, Софьюшка, – тихо сказал Павел Петрович.
– А что отец? Он и вправду путешественник? – спросила она.
– Вот завтра и посмотрим! – сказал Павел Петрович, он выпил ликёра и ушёл к себе в кабинет, чтобы выкурить там сигару и попросил дворецкого принести ему туда кофею.
Софья Павловна с Акимовной остались сидеть за столом. Софья задумчиво размешивала ложкой чай в своей чашечке, а Акимовна ела яблочный пирог, прихлёбывая из своей кружки.
В этот вечер Софья снова села за пианино. Павел Петрович из своего кабинета слышал, как она играла, нет не по нотам, это была импровизация, музыка словно волна то накатывала, то затихала, то возникала вновь.
Софья пришла в библиотеку, чтобы пожелать отцу спокойной ночи. Павел Петрович поцеловал дочь в лоб, как обычно.
Потом Софья ушла к себе, Акимовна помогла ей переодеться ко сну. Однако, сна не было ни в одном глазу!
Софья взяла книгу и принялась читать. Но мысли о Жане Баже невольно отвлекали её от этого занятия, она периодически теряла нить повествования, вспоминая его взгляд, его слова, улыбку, то, как он, прощаясь, поцеловал её почему-то в ладошку. Софья поднесла ту руку к лицу и посмотрела на свою ладонь. Она задумалась и поднесла свою ладонь ближе и тоже коснулась её губами, вдруг вспыхнула от одной мысли и оглянулась, однако в этой комнате кроме неё никого не было.
На стене тикали тихо часы. Без четверти полночь. Софья встала, подошла к окну и заглянула в сад. Ей показалось, что там внизу скользнула какая-то тень. Она отошла и спряталась за занавеску.
«Нет! Никого! Просто померещилось!» – размышляла она. По стеклу барабанил дождь.
Софья снова забралась в кровать. Она убрала книгу на ночной столик и погасила лампу, затем укуталась в одеяло, в комнате было прохладно. Вскоре она уснула.
***
Утро встретило её ясным солнечным лучом, проскользнувшим в комнату сквозь плотные не до конца задёрнутые шторы.
