Из зеркала выйду…

А небо плещет над любой избёнкой,
Над каждым непокрашенным крестом,
Так значит и на кладбище пустом
Горит моя свеча перед иконкой,
Горит перед рябиновым кустом.
Горит…

В полнолунье сквозь мои черты

«До последнего капилляра…»

До последнего капилляра,
До последних своих обид
Я видна со всех точек Земного Шара,
А не только с его пирамид.

Как вперёд, я не знаю, и как назад
Оглянуться?
Лишь тянут пальцы
Убиенные, дурни, скитальцы,
Темногривы и светлорусы.
Да еще просит мать нанизать
Ей последние в жизни бусы.

Это веет с Кассиопеи
Свет превечный иль то тупеи
На чиновниках,
словно столетья
И не минули, вьются зело?
…Продолжается гибель Помпеи
Не страшней, чем горит село.
Наши слёзы из глаз камеи
С грозной копотью по стене
Я руками гречанки размажу,
Как по редким рисункам сажу
На прабабкином веретене.

Ну а будь бы
Хоть немножечко древние судьбы
Не похожи на журавлей
С вновь подбитыми крыльями,
что им
До меня-то тогда и моих полей,
Ну а так мы друг друга стоим.

Эзотерика

Владимиру Дм. Цыбину

Юбок шёлковый шум
И духи «Лу-Лу» —
Привкус Востока и глаз моих прикус
В их прозвище.
Не дай Бог, на ум
Кому взбреду – ёрш в бокале вселенной,
Из пирамиды судьбы Проклятое сокровище.

По какому такому разуму
Вы мне братья таскающей кирпичи
На смоленском погосте
В мундире полковника?
Вы говорите раз уму,
А я продолжаю до трёх у церковной свечи
И бесконечно
От поклонника до поклонника.
Кошками Египта не запланированы
Государства на моей территории.
Лишь слезами и бусами
Иллюминированы
Памяти монастырь и театр истории.

«У судьбы подол в пыльце левкоя…»

У судьбы подол в пыльце левкоя.
Ни на грамм ни сна и ни покоя.
Говорят, стихи сродни псалмам.
Значит, я сродни царю Давиду.

Ну а эта странная Мадам,
Чей подол в пыльце левкоя,
Сдачу
Не берёт по рынкам и удачу
На коне догонит, перелив
На подковы серебро слезинок. —

Словно лунный блеск бандитских финок
Иль из Чудова сбежавший инок,
Эта ночь и шёлка перелив.
– На орудиях! На струнных! Поединок!

Бог не грош

Калькуляторы,
Чьё чудо – тыща к тыщеньке.
Да для вас Мария только нищенка.
И Она ж Мать Бога для волхвов.

Каждый к босым ножкам что-то складывал,
Эра Рыб вплывала в сеть – улов