Кладбищенский цветок

– Теперь рассказывай, что всё-таки произошло, из-за чего ты отменил свадьбу?

– Объяснять нечего, я сам толком ничего не знаю, просто выяснилось, что невеста сбежала.

– Этого не может быть! Александра не такая!

Вячеслав мысленно изумился: мать внешне никогда не проявляла тёплые чувства относительно будущей невестки, а тут, так рьяно взялась её защищать!

– Какая не такая? Чем она отличается от других легкомысленных дур! В день свадьбы я испугался, что с ней что-то случилось, понёсся сломя голову в квартиру и никого не обнаружил, только свадебное платье. Ненужное свадебное платье и туфли! Она уехала в спешке.

– Как уехала?

– Собрала вещи, села в машину и уехала.

– Может с пьяных глаз ты не увидел записку?

– Записки не нашлось, – неожиданно Петровский задумался. – Знаешь, она звонила мне раз тридцать накануне свадьбы, а я не ответил, спал пьяный, ведь праздновали мальчишник.

– Ох, подведёт тебя влечение к алкоголю! – мать поднялась и начала собирать тарелки. – Поезжай в квартиру и снова, трезвым взглядом всё осмотри. Не может человек пропасть вот так просто, без объяснения причин. Во всяком случае, не Александра! С ней могло что-то случиться!

– Я никуда не поеду, иду спать, – Вячеслав поднялся и сверху посмотрел на мать, которая суетилась возле мойки с грязной посудой. – Зачем искать человека, если он этого не хочет. По сию минуту Чайковская ничего не сообщила, с какой стати волноваться о пустом!

– Но ты отключил телефон, – мать повернулась, глядя с надеждой, словно цеплялась за убегающую нить. – Значит, ты не любишь её, если отпускаешь так легко.

– Всё, я больше не хочу об этом говорить! Жизнь продолжается, завтра отправлюсь на новую работу и прекращу историю про исчезнувшую любовь.

– Постой, – мать присела рядом, смиренно сложив руки на коленях. – Тебе надо сходить в церковь, обратиться к Богу, а то всё идёт наперекосяк!

Повисла пауза. Слава заметил, что после болезни мать стала более набожной и в её комнате появились иконки, но такого совета не ожидал. Мужчина закусил губы, размышляя с чего начать монолог и, после секундных раздумий выдавил:

– А после ты предложишь пойти к ведунье, гадалке, знахарке с хрустальным шаром?

– Не передёргивай, это совершенно разные вещи, – мать дёрнула острыми плечами, глаза внимательно смотрели на сына.

– Компания «Blue Water Shipping» очень крупная структура, имеет несколько филиалов в Европейских странах, даже в тех, у которых нет доступа к Балтийскому или Северному морю, – начал издалека Петровский, – в штате сотрудники различных национальностей. Так вот, я сдружился с одной семейной парой из Германии. Как-то они пригласили меня к себе в гости. Город Любек близ Гамбурга мне очень понравился чистотой, уютом, архитектурой и марципанами, которыми издавна славен. Друзья провезли с экскурсией, показывая достопримечательности. Так вот в одном из районов я заметил странный народ. Оказалось, что здесь живут душевнобольные. Для больных с тяжёлыми формами заболеваний предусмотрены специальные дома, за которыми ухаживает обученный персонал. На территории разбиты парки с цветниками, растут грушевые, сливовые и яблочные деревья, сиделки вывозят креслах-каталках больных, вытирают им слюни и разговаривают с ними, словно это нормальные люди, никого не шокирует их вид, ведь вокруг целый район заселённый людьми, у которых похожие проблемы. Тот, кто в состоянии обслуживать себя, живут в многоэтажных домах, у каждого есть маленькая квартирка, где можно спать, смотреть телевизор и даже готовить еду. Такую компанию из десяти-двенадцати человек курируют воспитатели, как правило, крепкие мужчины, они их возят в магазин за покупками, в кино, гуляют в парке, читают книги и укладывают спать. У кого психические расстройства не носят агрессивный характер, тот может работать в магазинах по линии «Красного креста». Пришедших покупателей продавцы радостно приветствуют и пожимают руки, потому что прибыль от продаж идёт на нужды организации, которая основала этот город.

– Это очень мило, но к чему ты это рассказываешь? – мать попыталась встать, но Слава удержал её.

– Послушай до конца. Я поинтересовался, кто финансирует такой затратный проект? Друг ответил очень просто: this is church.

– Церковь?

– Именно! Когда мы с другом вернулись домой, нас встретила жена с матерью, которая сидела на кресле-каталке. Я спросил, на кого они, покидая Германию, оставляют больную мать? Друг ответил, что старушку они забирают только когда приезжают на долгие выходные или в отпуск, остальное время мать проводит в пансионате для престарелых, – Петровский заглянул в лицо матери. – Что бы ты сказала, если я отправлю тебя в дом престарелых, а сам вернусь в Данию к любимой работе?

Женщина не ожидала такого поворота в разговоре, в её глазах мелькнул страх и навернулись слёзы, она лишь тихо прошептала:

– Разве ты сможешь сделать это?

– Конечно, нет! Однако я посмотрел фотографии того места, где обитает старушка, когда сын отсутствует. Прекрасное здание с зимним садом, искусственным озером, цветниками, газонами и беседками. Подобными многоэтажными особняками владеют российские чиновники и олигархи. За стариками ухаживает медицинский персонал, психологи, сиделки, шофёры, садовники, повара. Человек совершенно не чувствует себя заброшенным, убогим и никому не нужным! Я задал вопрос приятелю, сколько обходится содержание матери в пансионате такого рода? Наверное, влетает в копеечку? Ответ сразил: не дорого, совсем! Основное финансирование берёт на себя протестантская церковь, какую-то часть оплачивают страховые компании, остатки берутся из пенсии и выплачивают родственники. Если родственников нет, церковь покрывает расходы, – неожиданно Вячеслав разозлился, – понимаешь, мама, какую роль играет церковь в жизни общества? – мать пожала плечами, не понимая, куда клонит сын. – На днях глава Российской православной церкви заявил, что в день открывается три церкви! Три в день! Закрываются школы, больницы, а церкви открываются! Зачем? Зачем лепить купола в зданиях, где раньше работали кинотеатры? Обществу не нужны умные, образованные, здоровые, а нужны молящиеся, тупые, которые только успевают поворачиваться, поставляя щёки для оплеух? Вроде того, что «денег нет, но вы держитесь»! А мы и держимся за последние трусы! Зачем тратить сусальное золото на оклады образов, если дети болеют раком, а деньги мы собираем на лечение с таких же малоимущих, но сердобольных и человеколюбивых? Зачем православной церкви нужны яхты, самолёты, дорогие автомобили, часы по сорок тысяч евро, золотые кресты, помпезные одеяния? В чём видят своё служение попы? В том, чтобы из храма создать костюмированный театр, чтобы продать больше свечек и услуг в виде отпевания покойника и вознесения молитвы за здравие и упокой?

– Успокойся, Слава! Ты не прав.

– К сожалению прав! И хочу тебе сказать, что дорога к церкви и дорога к Богу, это две разные дороги!

С этими словами Петровский поднялся и ушёл в спальню, оставив мать в недоумении со своими мыслями. Он долго ворочался в постели, по всякому вертел подушку и уснул только когда принял решение: он должен найти Александру и поговорить с ней лично. Пока он не знал с чего начать поиски, однако утро вечера мудренее.

Глава 4

Краснопёров облегчённо вздохнул и положил трубку. Звонил коллега Зиновьев Богдан и сообщил, что доктора, наконец, решили выпустить его из больничного плена. Ничего что полностью язва не исчезла, отправляют на домашний режим, куриный бульон и ежедневные обязательные уколы, но это уже свобода! Завтра после процедур с радостью вольётся в рабочий процесс. Жена, конечно против, всё-таки не «юноша бледный с взором горящим», сорок пять, надо думать о семье, детях и собственном здоровье, но больничный режим опостылел, лицо утратило румянец, глаза блеск, руки силу, а мозг прозорливость и смекалистость. Пока долечивается, нельзя рассчитывать на полную загрузку, но кое-какие дела на себя уже перетянет.

В кабинет вошёл Ивушкин, как всегда подтянутый, аккуратный, отглаженный и пахнущий одеколоном. Павел не разбирался в тонкостях мужской парфюмерии, но аромат коллеги переносил с большим трудом.

– Женя, когда твой день рождение?

– Почему спрашиваешь Павел Анатольевич?

– Хочу подарить одеколон. От этого запаха ну просто выворачивает.

– Согласен, – скривился полицейский. – Самому не нравится, но делать нечего, тёща подарила. Нос затыкаю и пользуюсь.

– Почему не сопротивляешься, не вырвешься из-под её гнёта?

– А жить с двумя детьми куда пойдём? – Евгений сел за свой стол, бросил папку и с тоской глянул в окно. – До женитьбы я курил, любил пивка выпить с друзьями и мог не бриться неделями, сейчас у нас с этим строго.

– Эх, что-то ты, брат, расклеился сегодня, обычно ты тёщу в обиду не даёшь! – Павел усмехнулся.

– Я не сетую, мать жены очень помогает, только хочется почувствовать себя хозяином, а в доме, который ты не купил, не построил или хотя бы в котором не сделал ремонт, никак не получается. Завёл разговор про ипотеку для покупки отдельного жилья, так такой вой поднялся, что сам не рад! Один выход – приобрести гараж, тогда найдётся причина сбежать из дома. Я прочитал в журнале, что каждому человеку необходимо в день побыть наедине с самим собой хотя бы двадцать минут. В нашей квартире такое невозможно, особенно, если вокруг одни женщины.

– Ладно, не грусти, всё образуется. Давай подниму настроение: завтра выходит Богдан.

– Ну, наконец-то!

– Пока не на весь рабочий день, но уже голова и руки.

– Вот пусть скатается в Малыхино. Как раз из отпуска возвращается кассирша, которая убитую девушку заприметила, да и с местной полицией поговорит. Он опытный, не упустит, что я могу не заметить.

– Ты свою работу на товарища не перекладывай, поезжай сам, а он отправиться в соседний район, где эти Анютины глазки обнаружились, может, что нароет свежим глазом, – Ивушкин скуксился. Павел заметил его реакцию. – Евгений Ильич возьми себя в руки, прекращай хандрить, нет у нас на это времени! Начальство давит со всех уровней, а у нас пока результата почти нет. Мне завтра докладывать!

Краснопёров глянул на часы, вышел из-за стола, потянулся и прислушался к хрусту застоявшихся позвонков. Время подкатывало к пяти.

– Закончишь отчёт, оставь на моём столе. Завтра с утра в отделе не появляйся, отправляйся прямиком в Малыхино, – Павел снял с вешалки лёгкую куртку.

– Уже уходишь? – с тоской спросил Евгений. Он бы и сам ринулся к свету на свежий воздух. В город пришло тепло, не хотелось сидеть в душном кабинете словно взаперти.

– Надо кое-с кем посоветоваться перед докладом у начальства.

Павел вышел на улицу, глубоко втянул в себя свежий воздух, и прищурился от вездесущих солнечных лучей. Немного поразмышляв о том, как поступить лучше – поехать к Елизавете Андреевне прямиком или позвонить и предупредить о визите, сел в машину и направился за город. Трубку Долгополова возьмёт, вряд ли, как перебралась за город на дачу, то перестала с кем-либо контактировать по телефону. Мысленно Краснопёров с ней соглашался: если собрался созерцать природу, то всякое отвлечение вроде телевизора, интернета и даже радио только вредит. Телефон всё-таки достал и прислушался к долгим гудкам. Где-то на двадцатом услышал голос:

– Внимательно слушаю.