Стадное одиночество

Трёхкомнатная московская квартира осталась в полном распоряжении Веретенникова. Он по праву мог считать себя состоятельным женихом, но благодарность к родителям он испытывал в первую очередь за то, что они научили его быть автономным и самодостаточным, как атомный ледокол среди арктических льдин. Слава не испытывал чувства благоговения перед начальством и не зависел от авторитетов. Высокопоставленное руководство он воспринимал как данность. Его не трогали ни гнев, ни милость начальства. Сам вливаться в когорту высших чинов Слава не собирался, но знал про себя, что если такое произойдёт, то он воспримет повышение без экзальтации.

Следователь прихватил папку со стола и степенно вышел из кабинета. Шагая по гулкому коридору, Вячеслав поправил галстук, одёрнул полы пиджака и, подойдя к двери, вздохнул и громко постучал.

– Разрешите?

– Да! Заходи, – руководитель следственного управления, мужчина импозантный с сединой на висках, махнул холёной рукой и указал на стул. – Пока я был в отпуске, вы окончательно расслабились! Давай‑ка доложи, что там с неопознанным трупом.? Всё управление гудит, как улей! Сотрудники перетирают детали жуткой истории. Не думал, что кого‑то уже можно этим удивить. Расчленённые тела находят в сумках то в привокзальных камерах хранения, то в реках. Пора привыкать к действительности! Так узнал какие‑нибудь подробности?

– Значит так, начну сначала, – Веретенников отодвинул стул и устроился напротив начальника. – Труп обнаружил грибник в лесополосе неподалёку от нового жилищного комплекса. Много объектов ещё находятся на стадии строительства, но часть домов уже заселена, хотя ещё не полностью, поэтому по окрестностям жители шастают редко. Но вот одному пожилому грибнику повезло. Позавчера он наткнулся на труп вместо грибов.

– Так давай не рассусоливай, конкретно говори, а то мы до морковкина заговенья до сути не доберёмся, – шеф оттянул жёсткий воротничок белой рубашки, чтобы освободить шею. – Мне доложить наверх что‑то надо, кроме твоих юморесок!

Слава не обиделся, кашлянул, кивнул и продолжил повествование в более сухом тоне:

– На момент обнаружения тело находилось в лесу не более семи часов. Это пожилой мужчина лет от шестидесяти до шестидесяти пяти, в хорошей импортной одежде и в дорогой обуви. Никаких документов и личных вещей при нём не обнаружено, – Веретенников открыл папку, вынул листок и протянул начальнику. – Вот только сегодня получил протокол патологоанатомического вскрытия.

– Ты мне бумажки не суй! Вы выяснили личность погибшего?

– Пока нет. На месте преступления не найдено ни одной улики, которая указала бы на личность, оперативники перерыли весь лес. Зацепка появилась из морга – патологоанатом сообщил, что мужчина перенёс операцию на тазобедренном суставе, с правой стороны у него вживлён эндопротез. Хирургическое вмешательство он перенёс примерно полтора года тому назад.

– Ну, что нам это даёт? Заурядная операция, такие, насколько я в курсе, поставлены на поток, и всё же можно уточнить по московским и областным клиникам.

– Можно, – покладисто согласился Веретенников. – Только имплант произведён в медицинской фирме ”Aesculap”. Это производители из Германии, специализируются на выпуске преимущественно тазобедренных и коленных суставов, то есть работают в узкой направленности.

– Так сей факт может ограничить круг поисков!

– Как сказать, – качнул головой Веретенников. – С введением санкций западные партнёры перестали поставлять в Россию медицинское оборудование, лекарства и сопутствующие компоненты. Ведущие европейские фармацевтические компании покинули российский рынок.

– Операция прошла полтора года тому назад! Может хирурги вырабатывали остатки импортных закупок?

– Есть такие медицинские продукты, которыми можно запастись на какое‑то время, а есть такие, у которых ограниченный срок действия. Например, шовный материал наши хирурги используют только российского производства, а зашивали мужика нитками другого качества.

– И что ты хочешь этим сказать? – начальник снова повертел головой и ослабил узел галстука. – То, что операция была проведена не на территории России?

– Точно! – кивнул следователь. – Это плохая новость, а хорошая заключается в том, что все искусственные суставы имеют сертификационный номер, по которому можно узнать, в какой клинике, каким хирургом и какому пациенту произведена замена! – Вячеслав Юрьевич оттянул пальцем манжет рубашки и глянул на часы. – У меня назначена встреча с хирургом из медицинского центра имени академика Петровского, вот он мне и поможет!

– Так умер‑то от чего? Не от сустава же!

– Вот и переходим к главному моменту. Доктор в желудке не обнаружил остатков пищи. Мужчину где‑то держали, не давая еды. Смерть наступила от остановки сердца. А к остановке сердца в свою очередь привело употребление пентобарбитала. Кто‑то, а скорее всего убийца, вколол покойному убойную дозу препарата, до этого укола умерший никакими лекарствами не увлекался. Пентобарбитал натрия относится к препаратам группы барбитуратов, обладает быстрым снотворным эффектом. В нашей стране входит в перечень лекарственных средств с ограниченным оборотом. Препарат уважают наркоманы и суицидники. Повышенные дозировки вызывают психическое и физическое расслабление, ощущение спокойствия и умиротворения. После приёма человек чувствует себя совершенно расслабленным. Проблемы выглядят мелко и незначительно, кажется, что душа достигла нирваны и просветления, мир покрывается мистическим флёром.

– Давай, короче! – нетерпеливо перебил Вячеслава шеф. – Этот медицинский ликбез я давно прошёл.

– Я веду к тому, что на тот момент, когда убийца совершал над телом насильственные действия, жертва находилась в состоянии блаженного овоща, – не меняя тона, продолжил следователь. – Практически мужик всё осознавал, но ничего не мог сделать. Он понимал, что его убивают, но не мог физически сопротивляться. Содержали его в одном месте, а привезли убивать в лес. Доставили на машине. Неподалёку пролегает грунтовая дорога. Никаких следов не осталось, потому что тело на автомобиле доставили в сухую погоду, а обнаружили труп после обильного дождя. Колею на дороге изрядно размыло, но следы волочения остались. От обочины к лесу видна примятая трава. Убийца расправлялся с человеком в лесополосе, а значит доставили тело к месту расправы ещё в живом состоянии.

– А конкретнее?

– Несмотря на то, что дождь смыл следы, криминалисты выяснили, что убийство произошло в лесу. Лицо мужчины убийца изуродовал, пока тот был ещё жив. А вот руки он отрубал уже мёртвому.

– Да уж! Какие‑то страсти происходят в последнее время, – начальник покачал головой. – Раньше криминальные разборки – и всё понятно, – киллеры, стрельба, наличка в дипломатах, семейные трагедии с ревностью и делёжкой имущества или убийство по неосторожности. Изощрённые, конечно, случались преступления, но тема с расчленёнкой появлялась редко и являлась ситуацией экстренной, а не рутинной. Вот и настали смутные времена. Сейчас расчленение трупов – дело обыденное. А всё киношники виноваты! Снимают жуткую муть в пример для извращенцев! Ну, есть какие‑нибудь мысли? – шеф посмотрел на Веретенникова таким взглядом, словно уже решил эту задачку. – Зачем убийца изувечил мужика?

– Лицо изуродовал для того, чтобы мы не опознали человека, и рук лишил по той же причине. Отпечатки пальцев покойного могут быть в нашей базе данных, – невозмутимо продолжал Вячеслав. – Но я думаю, что убийца лишил тело рук как раз для того, чтобы иметь отпечатки пальцев. Сейчас наличность в дипломатах не возят. Все базы данных, где деньги хранятся, можно вскрыть нужной дактилоскопией. Одежда на покойнике дорогая, летние туфли долларов за двести.

– Ну, двести долларов, положим, не очень уж и дорого по нашим временам, – начальник пригладил безупречно уложенные седые волосы. – Как собираешься личность устанавливать?

– Для начала встречусь с хирургом из медицинского центра имени академика Петровского, попробую выяснить, где поставили искусственный сустав, дальше будет видно. Криминалисты ещё не предоставили полный отчёт, может от них всплывёт какая‑нибудь маленькая деталька. Такого не может быть, чтобы не за что было зацепиться – человек всегда оставляет после себя физический след.

Через два часа Веретенников вошёл в просторный холл медицинского учреждения и направился к стойке регистратуры. С матерью ему часто приходилось бывать в лечебных заведениях такого рода, и он всегда удивлялся, для каких колоссов выстраивают такие высокие заборы? Человек невысокого роста должен подняться на цыпочки, вытянуть шею и задрать голову, чтобы задать свой вопрос или забрать медицинскую карту.

– Здравствуйте, – Слава не видел, к кому обращается, его взгляд скользил по просторному холлу, пытаясь распознать в посетителях хирурга, с которым он должен встретиться. – У меня назначена встреча с доктором Хромовым, – следователь повернулся и глянул на девушку за стеклом.

– Вы по какому вопросу?

Веретенников без слов просунул руку с развёрнутым удостоверением в окошко.

– Минутку подождите. Доктор просил позвонить, когда вы появитесь.

Хромов не торопился, а Веретенников терпеть не мог пустых заминок. Наконец хирург появился. Сначала он подошёл к стойке регистратуры, девушка из‑за стекла указала рукой на следователя, и доктор направился к нему со словами:

– Извините за задержку. Пациенту стало плохо, пришлось срочно провести некоторые процедуры, – врач (мужчина в возрасте) посмотрел на полицейского сквозь очки. – У меня не так много времени.

– Следователь из следственного управления по Измайловскому округу Веретенников Вячеслав, – Слава протянул руку и почувствовал в ответ сухую сильную ладонь доктора. – Не извиняйтесь, я попытаюсь не задержать вас надолго. Всего один вопрос: как можно узнать по импланту, где и кем проведена операция?

Неожиданно хирург нахмурился, засунул руки в карманы белого халата и качнулся с носков на пятки и обратно.

– Как всегда, когда вопрос кажется совсем простым, ответ занимает огромное количество времени. Давайте ближе к делу и конкретно!

– Хорошо. Есть труп. Его тазобедренный сустав заменён около полутора лет тому назад. Наш патологоанатом выяснил, что за производитель выпустил медицинский продукт, а вот где и кем сделана операция по замене сустава, надеюсь, подскажете вы.

– Я так понимаю, что личность пациента не известна?

– Вот именно! Нам нужно узнать, кто этот человек.

– Ну, давайте свои бумаги, гляну, чем могу помочь!

Мужчины присели в кресла возле журнального столика. Хромов бегло просмотрел выписки от патологоанатома, немного подумал и заговорил:

– Из всего вышесказанного могу утверждать, что операция проведена не в Москве и, думаю, даже не в России, – доктор протянул листки Веретенникову. – Остальное решайте сами. Я не могу делать за вас вашу работу! – Хромов растянул губы в сухой дежурной улыбке. – На немецком или английском языке говорите? – Следователь недоуменно кивнул. Он немного растерялся, он не ожидал, что разговор свернётся так скоро. А хирург назидательно продолжал.

– Находите в интернете реквизиты фирмы ”Aesculap”, связывайтесь с местными поставщиками и узнавайте, какая клиника получила именно этот сустав. У немцев документация хранится, как в аптеке, бумажка к бумажке, номер к номеру! «Орднунг», одним словом! Они вам точно сообщат, какая именно клиника получила имплант. Тем же путём найдёте реквизиты клиники, которая сделала операцию. Они назовут вам имя пациента. Да вы лучше меня знаете, как вести расследование. Уж извините, у меня очень много работы.

Доктор поднялся. Веретенников, не двигаясь с места, тронул его за рукав.

– Подождите. Дело в том, что я бы и отправился этим путём, и учить меня, как вести расследование, не надо, – следователь встал с кресла и прямо посмотрел на врача. Он пытался изъясняться как можно мягче. – И время ваше, доктор, я ценю. Спасать жизни гораздо важнее, чем возиться с трупами, которым уже безразлична их судьба. Ещё два года тому назад я бы к вам не обратился. А на данный момент ситуация такова, что без вас мне не обойтись. В связи с санкциями закрылись многие двери. Я могу позвонить на фирму и задать вопросы, только немецкие товарищи потребуют официальный документ. И запрос на выдачу данных придётся визировать в Министерстве иностранных дел, и вы можете представить, сколько времени на это уйдёт! Даже сообщение о том, что труп с новым суставом обнаружен на территории России, не изменит ситуацию.

Я навёл о вас справки и знаю, что вы являетесь членом Международной ассоциации хирургов. Несколько раз становились участником Всемирного конгресса и даже выступали с докладом на английском языке в одной из стран, где проходила очередная конференция. Вы – очень известная личность во врачебной среде, – Веретенников заметил, что столь пристальное внимание к своей персоне польстило доктору, и следователь, не снижая оборотов, закончил речь просьбой. – Ваш один, в крайнем случае, два телефонных звонка смогут решить мой вопрос!

Повисла пауза. Хромов вдруг широко улыбнулся, уже не сухо, а как‑то озорно.

– Умеете вы убедить! Давайте ваши бумаги. Успех не гарантирую, но попробую что‑нибудь сделать, – Доктор шагнул в сторону и обернулся. – С вас – ужин в ресторане.

– Замётано! – Веретенников ликовал в душе. Являлось ли правдой то, что он плёл про запросы в Министерство иностранных дел, он не знал, но за то, что этот аргумент сработал, следователь себя похвалил. – Место и время на ваше усмотрение! – крикнул он вслед уходящему доктору.

Возле управления Слава оставил автомобиль, вышел и потянулся абсолютно довольный собой. Неожиданно кто‑то сзади тронул его за руку.

– Извините, пожалуйста. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

Веретенников склонил голову и уставился на невысокую худенькую девушку, которая так же внимательно смотрела на него снизу – вверх.

– Привет. Меня зовут Аделина Пирогова. Я – краевед и блогер. Вы позволите задать вам несколько вопросов? – девушка выставила перед собой телефон.

– Так, прекратите снимать! – следователь отшатнулся. – Вы ничего не перепутали? Здесь следственное управление, а не зоопарк и не ледовое шоу!

– Извините, – девушка убрала руку с телефоном за спину. – Это же вы ведёте дело об убийстве в лесополосе?

– Так, откуда у вас такая информация? – следователь прищурился.

– Про изувеченный труп судачит весь посёлок. В управлении у дежурного я спросила, кто ведёт дело? Пришлось прикинуться свидетелем преступления. Он без раздумий назвал вашу фамилию. Остальное – дело техники, социальные сети дополнили картину. Благодаря интернету мы прозрачные и иногда беззащитные от своей прозрачности, пытаемся скрыться за никами, за паролями и псевдонимами, и знаете, что нам мешает спрятаться? – Аделина нравоучительно склонила голову, словно разговаривала с нерадивым учеником. – Да, да, именно честолюбие и гордыня! Всё хотим кому‑то доказать – одноклассникам, коллегам, родителям. Люди стали зависимы от статусности.

– Я вроде не свечу дорогими часами, престижными тачками и брендовыми штиблетами, – Веретенникова позабавила такая бесцеремонность. Он сам не ожидал, что включится в беседу. – И вроде, доказывать уже ничего и никому не надо.

– Да, вы ведёте себя довольно скромно, – согласилась Пирогова и неожиданно переключилась на прежнюю тему. – Я не спрашиваю, нашли ли вы уже убийцу. Даже если и нашли, то до выяснения всех обстоятельств дела вы всё равно мне ничего не скажете. Но личность убитого уже выяснили?

– Напомните мне, кто вы и откуда? Вы представляете какое‑то издание? Журналистка? Репортёр криминальных новостей?

– Нет, – напор девушки ослаб, она замялась на секунду, потом выпалила. – То, чем я занимаюсь, не менее важно! Я изучаю аномальные зоны на карте нашей столицы. А чтобы привлечь внимание общественности к таким вопросам, я веду блог, снимаю ролики и выкладываю в интернете.

– Почему вы решили, что произошло убийство?

– Покойник не смог бы отрубить собственные руки!

– Значит, вы уже поговорили с тем самым грибником, который обнаружил тело, – следователь размышлял вслух, а собеседница не сочла нужным опровергнуть очевидный факт. Вячеслав нажал на кнопку пульта, блокирующую двери автомобиля, и шагнул в сторону. – Я вам ничем не могу помочь. Информации для общего пользования у меня нет. Если что‑то возникнет, я приглашу представителей прессы и поделюсь ходом расследования, – он направился к крыльцу.

– Да постойте! – Пирогова отчаянно пыталась привлечь внимание представителя правоохранительных органов. – А что вы скажете на то, что не случайно истерзанное тело оказалось именно в этом месте?

Веретенников неожиданно остановился. В его голове пронёсся вихрь мыслей. А ведь он посчитал, что место для трупа выбрано случайно.

«Эх следователь! – укорил себя Слава, – даже не удосужился и не проявил интерес к посёлку. А ведь именно оттуда ближе всего переместить тело. Рискованно везти труп через город или по трассе. Можно нарваться на сотрудников ГИБДД».

Он привычным жестом вытянул руку, освобождая запястье от манжеты рубашки, и глянул на часы.

– Ну, хорошо, – Веретенников огляделся. – Пойдёмте, выпьем кофе, и вы поделитесь со мной тайнами того места. Только я не обещаю вам ответной реакции. Дело в производстве, и я не вправе делиться информацией.

– Вот именно! – Пирогова ухмыльнулась. – То, что мне надо, я уже знаю! И если бы вы выяснили личность убитого, то этот факт уже муссировался в СМИ.

Они расположились под зонтами на веранде кафе.

– Какой кофе вы предпочитаете? – Слава просмотрел ламинированный листок меню. Он всегда пил кофе и ел пирожные здесь. Девушка замахала руками, но Веретенников пресёк протесты. – Я пригласил, я угощаю. Здесь великолепные чизкейки и пирожное корзиночка.

На угощение краевед Пирогова согласилась и от местных кондитеров осталась в восторге. Она, не соблюдая правила гигиены, что отметил про себя следователь, облизала пальцы, только потом вытерла их салфеткой и посмотрела на Вячеслава зелёными глазами.

– Теперь поведаю легенды, связанные с поселением «Белая слобода». Это – название жилищного комплекса, где неподалёку обнаружили труп.

– Я в курсе, – кивнул Веретенников.

– Когда застройщики запланировали строительство именно в этом месте, никто не удосужился уточнить историю того куска земли, где запланировано строительство многоэтажек, и напрасно! После войны на этом месте находилась деревня, неподалёку за колючей проволокой стояли бараки, где жили пленные немцы. Их возили работать на каменоломню за несколько километров от проживания. Условия содержания для пленных были тяжёлыми. В послевоенное время всем приходилось нелегко. А на немцев вообще мало обращали внимания. И всё же деревенские нет‑нет, да носили немцам за проволоку еду и воду. Наш народ сердобольный, особенно люди пожилые, которые постигли житейскую мудрость, они передавали через конвоиров нехитрые остатки снеди. Неподалёку от деревни располагалось кладбище. Пленных хоронили за оградой, в стороне от советских, туда путь никто не преграждал. Вот мальчишки, обозлённые на фашистов за разорённое детство, потерянных родителей и отцов, погибших на фронтах, решили выместить злобу на костях. Разорили они немецкие захоронения и вывернули наружу останки.

Местные заметили кладбищенский вандализм. В те времена церковь находилась в состоянии забвения, однако чудом сохранившийся старый поп все же осмелился прочесть назидание молодому поколению: «Любая кость имеет право на покой. Не гневите умерших, иначе прогневаете Бога. Увидите кости – заройте и прочтите молитву. Не помните или не знаете молитву, просто пожелайте мира и покоя умершим».

Никто не знает, вникли ли в назидание пацаны, однако местный народ вместе с батюшкой захоронения привели в порядок, и тема утихомирилась. Но через какое‑то время мальчишки начали умирать от неизвестной лихорадки. С тех пор место это считали проклятым. Позднее стали приезжать родственники из Германии для того, чтобы навестить отцов и братьев в месте их упокоения, однако никто не осмелился забрать останки с собой для того, чтобы перезахоронить на родине. Деревня обветшала, новые районы Москвы постепенно поглощали старые поселения, вот и на месте немецкого кладбища появился жилищный комплекс «Белая слобода».

– А вы ничего не путаете? – засомневался следователь. – Согласно Федеральному закону о похоронном деле и по нормам СанПиН на территории мест погребения запрещено сооружение зданий, даже если кладбище уже закрыто.

– Конечно! – горячо поддержала следователя Пирогова. – И по церковным поверьям строить дома на месте кладбища нельзя, потому что это может помешать при воскрешении из мёртвых.

– Человеческая память долго хранит и передаёт из уст в уста истории такого рода. Легенды обрастают новыми ужасающим подробностями. И я даже готов поверить в эти мифы, – согласился Вячеслав. – Но это мало сопрягается с тем, что произошло в лесополосе.

– Не скажите! Например, на месте кладбища Симонова монастыря построили дом культуры ЗИЛ, а на месте Дорогомиловского кладбища впоследствии появились жилые дома. Память начинается с кладбища. А тот, кто забывает уроки истории, обречён на их повторение! Так же и с этим местом. Уже во время строительства здесь зафиксированы три смерти. Два строителя повздорили до кровопролития. Один скончался на месте, второй через какое‑то время отдал концы в больнице. Позднее в котловане нашли труп какого‑то бомжа. А как только заселились первые жители, появился обезображенный труп. И думаю, что труп не последний!

– Не преувеличивайте! Уж если посмотреть, то вся история, все крупные города, пирамиды Хеопса, в конце концов, построены на костях. – следователь вынул из кармана телефон и отодвинулся от стола. – Извините, важный звонок.

Вячеслав поднялся и отошёл в сторону.

– Веретенников на связи!

– Ещё раз привет, господин следователь, – голос Хромова звучал торжественно и радостно. – Сам не подозревал, что выполню вашу просьбу так быстро! Немецкие коллеги скоро отозвались на мой призыв о помощи. Я знаю, кто получил тазобедренный сустав фирмы ”Aesculap”!