Исповедь проститутки

Я не желала больше оставаться здесь и слушать эту женщину, предъявлявшую законные права на моего мужчину. Да и был ли он моим? Нас постоянно преследовал какой-то рок. Стоило тучам на нашем небосводе немного разойтись, как налетали новые, мрачные, чернее прежних, и закрывали солнечный свет.

Я не успела даже как следует прочувствовать своё новое положение, насладиться переменами в жизни, как у меня снова отобрали моё счастье. Но самое ужасное было в том, что я успела вновь открыть своё сердце, впустить туда любовь. И сейчас я была беззащитна против жестокой действительности, опять грубо ворвавшейся в мою жизнь и безжалостно кромсавшей мою и без того истерзанную душу.

Я бежала из этого дома. Я опять пыталась убежать от боли, разрывавшей мою грудь.

– Господи, зачем опять так больно? – спрашивала я, захлёбываясь слезами. – Зачем опять я поверила и открылась? Чтобы вновь всё потерять? Не хочу, не хочу новой боли! Ничего больше не хочу.

Я бежала по заснеженным улицам, и слёзы стыли от мороза на моих щеках.

«Что делать? Куда теперь? – спрашивала я себя. – И что будет дальше?»

Я перестала бежать и перешла на шаг. Впереди показался вход в метро. Я спустилась вниз, купила жетон и прошла через турникет. Я прибавила шаг, гонимая безрассудной мыслью. Никогда раньше мне не приходила мысль о суициде. Я не знала, как себя чувствует человек, решивший свести счёты с жизнью. Я и сейчас не знала, смогла ли бы я осознанно расстаться с жизнью, взять и броситься под колёса, подобно Анне Карениной. Я не думала об этом. Я просто хотела прекратить эту пытку, избавиться от отчаяния, поглотившего меня.

Вот уже заканчиваются ступени эскалатора, вот и платформа. Ещё несколько десятков шагов – и я на месте. Вот уже объявляют прибытие электропоезда. Я ускорила шаг, пробираясь через толпу людей.

– Разрешите. Пропустите, – говорю я направо и налево, протискиваясь между людьми. Почему их так много?!

Уже слышен грохот колёс стремительно приближающегося поезда. Я могу не успеть!

– Разрешите, мне нужно пройти, отойдите, – прошу я дрожащим голосом.

Люди расступаются неохотно. Наоборот, они плотнее подвигаются к краю платформы в ожидании прибывающего поезда.

Вот показался просвет, последний ряд людей. Я уже руками и локтями расталкиваю окружающих. Ещё один шаг, и…

Оглушительно взревел гудок машиниста, и в следующую секунду кто-то схватил меня за плечо и грубо оттолкнул назад, крикнув мне прямо в лицо:

– Чего лезешь?! Больше других, что ли, надо? Стой на месте и жди своей очереди!

В этот момент мимо со свистом промчался первый вагон, громко тормозя, и следом потянулись остальные, замедляя ход.

Я опустила плечи. Момент был упущен. Я с досадой посмотрела на мелькающие окна вагонов, затем на грубого пассажира, толкнувшего меня назад. Вряд ли я отважусь на это ещё раз.

Я хотела повернуть обратно, но поток людей унёс меня следом за собой внутрь вагона.

Выйдя на следующей станции, я поднялась на поверхность и вышла на улицу. Морозный воздух ударил мне в лицо, остудил мысли. И теперь минутная слабость, которой я готова была поддаться десять минут назад, показалась мне безумием и самой большой глупостью.

– Господи, какая дура! – сказала я вслух. – А если бы тот человек не остановил меня? Что, если бы я всё же…?

Меня охватил ужас… и стыд. Мне стало стыдно за собственное малодушие.

– Как я могла даже помыслить такое? Кому бы от этого стало легче? Только мне. А если бы я осталась жива, но покалечена? Если бы чугунные колёса лишь исковеркали моё тело? Что тогда? Впереди ждали бы годы мучений, боли и унижения. А ещё жалости… и презрения. О нет.

Я достала телефон и набрала номер Таисии.

– Слушаю, – ответила она.

– Таисия, добрый вечер, это Марго.

– Да, Марго. Что-то случилось?

– Да, – сказала я решительно. – Я возвращаюсь.

– Когда? – спокойно спросила Таисия.

– Сегодня.

– Хорошо, я предупрежу администраторов.

Таисия повесила трубку. Я спрятала телефон, подошла к проезжей части и остановила такси.

– На Бессарабку, – сказала я и назвала адрес.

Вскоре я уже выходила в знакомой местности. Я вернулась на прежнее место, на шестую базу, откуда всего два дня назад уходила под стягом победителя, гордо подняв голову, полная надежд и окрылённая любовью. И вот прошло всего два дня, и я возвращаюсь сюда с поражением, после крушения всех надежд и наивных мечтаний. На душе было погано, пусто, словно открыли её и впустили все ветра и ураганы, которые высушили её, превратили в пустыню и теперь уныло завывали там над растрескавшейся поверхностью.

* * *

На следующий день позвонил Виктор.

– Соня, нам надо встретиться, – сказал он.

– Нет, не надо, – ответила я. – Ты говорил со своей женой?

– Да, говорил, – казал он.

– Тогда тем более не вижу смысла, – ответила я.

– Соня, я прошу тебя, нам надо увидеться, – говорил он. – Дай мне возможность всё тебе объяснить. Прошу тебя, в последний раз.

– Ладно, в последний раз. Но только, если ты обещаешь после этого оставить меня в покое.

Через час мы встретились на набережной.

– Говори, что хотел, – сказала я, – у меня всего несколько минут.

– Соня, прошу, выслушай меня.

Виктор был взволнован. Таким я его ещё никогда не видела.

– Я только обрёл тебя, и не хочу терять, – начал он. – Прошу тебя, вернись.

– Куда, Витя? – удивилась я. – Куда ты предлагаешь мне вернуться? В вашу с Кариной квартиру? В вашу семью? Ты что-то не то говоришь.

– Нет никакой нашей семьи! – резко сказал он.

– Да, но она ждёт от тебя ребёнка, – возразила я.

– Это ничего не меняет, – сказал Виктор. – Я всё равно разведусь с ней.